Я облокачиваюсь на локоть и наклоняюсь над ним, скользя кончиком пальца по его носу и губам.

– Знаю. Но я просто не могу... Не могла спать с тобой, пока не полюбила тебя.

– Я знал, что должен ценить твои принципы, но хотел, чтобы ты влюбилась в меня раньше,–он обнимает меня, прижимая меня к груди. – Итак, когда придет гоблин, ты скажешь ему, что ты никуда не собираешься с ним? – в его голосе слышу нерешительность, как, будто он все еще не полностью доверяет, что я не передумаю.

– Конечно, – я поднимаю голову, чтобы послать ему суровый, упреждающий взгляд. – Ты застрял со мной, Эдвард. Мне все равно, если ты в конечном итоге устанешь от меня.

– Никогда,–его голос надтреснутый, хриплый. – Это никогда не произойдет.

– Перед тем, как посвящу себя тебе, я должна сделать только одно. Я хочу вернуться к своей семье, чтобы попрощаться. – Увидев колебание в его глазах, я быстро добавляю, – только один раз! Обещаю, что уйду только, чтобы попрощаться с моей семьей и друзьями, и вернусь.

Он выдыхает.

– Как ты думаешь, гоблин мог бы позволить мне пойти с тобой? Я хотел бы встретиться с твоей семьей.

Мое сердце подпрыгивает от возможности.

– Я хотела бы, чтобы моя семья познакомилась с тобой. Ты понравился бы маме, я в этом уверена. Ты мог бы сделать этот придворный поклон и поцеловать ее руку, и она определенно будет очарована. Но не делай этого с Пейдж. Она будет смеяться, и, кроме того, ее парень может откусить тебе голову.

– Было время, когда я возмущался твоей семьей, – говорит он. – Если бы не они, ты бы согласилась выйти за меня замуж. Но позже я понял, что даже если бы ты приняла мое предложение, согласно заклинанию, когда бы мы достигли счастливого финала, ты должна была вернуться в любом случае. И если бы не твоя мать и сестра, ты бы не стала женщиной, которую я полюбил. Я должен поблагодарить твою мать за то, что она воспитала тебя такой, какая ты есть. Мог бы даже поблагодарить гоблина за то, что ты здесь.

– О, Эдвард, – я смеюсь. – Знаю, что я особенная для тебя, но серьезно, перестань возводить меня на пьедестал. Ты заставляешь меня казаться каким-то неземным явлением, как богиня.

Он целует меня, медленно и глубоко, пока я не задыхаюсь.

– Никогда не стоит недооценивать, насколько ты цена для меня. Где я найду женщину с таким необыкновенным умом и характером?

Боже мой. Похоже, вчерашней ночи ему не хватало. Стон сбегает с моих губ, когда он прокладывает огненную дорожку из поцелуев по моему телу, но внезапно он останавливается.

– Что это?

– Х-м?

Он обводит знак на моем плече.

– Что случилось с твоим плечом? Это не похоже на укусы.

– Гм..., – хотя я не хочу беспокоить его, но обязана быть с ним честной. – Крю оставил это на мне.

– Почему он это сделал? – тревога проявляется в его голосе. – Тебе больно, когда я прикасаюсь к тебе здесь?

– Нет, не чувствую боли, – я рассказываю ему, о визите Крю, но пропускаю часть, где гоблин, говорит мне держаться подальше от Эдварда. – Кажется, что мир гоблинов не такой, как раньше. Перед тем, как мы поженились, у Крю никогда не было никаких проблем, чтобы посетить меня.

– Мне это не нравится, – мрачно говорит он. – Гоблин сказал тебе, что нужно идти домой и оставил тебе эту метку. Возможно, в следующий раз, когда появится гоблин, волшебство активирует знак, и тебя отправят в ваш мир.

– Ну, если это так, тогда ему лучше дать этот знак и тебе, потому что ты пойдешь со мной, – говорю я. – И мы оба вернемся в Ателию.

Но глубоко внутри, чувствую, что это будет не так просто. По моему опыту с гоблинами, редко что-то идет, так как я этого хочу. Во всяком случае, мы сделаем так, что это будет возможно. Ничто не заставит меня покинуть Эдварда.

Мало ли я знаю, насколько ошибался.

Следующие дни проходят в туманном блаженстве. Как будто стремясь компенсировать те ночи, которые ему пришлось спать одному, Эдвард отказывается ложиться спать, пока я не присоединюсь к нему. Интересно, что сказали бы король и королева, если бы узнали что их сын, который обычно выглядит таким серьезным на публике, может быть таким страстным наедине. Его желание горит яростно и интенсивно с ограничением в несколько месяцев и нужно, чтобы убедиться, что я никуда не денусь. В одно утро, мне пришлось пришивать пуговицы на моей рубашке. Я могла бы попросить горничных сделать это, но предпочла бы не видеть ухмылки Мэйбл.

Во всяком случае, кроме увещевания Эдварда о ночной рубашке, я не против, это упоительно, и могу ответить ему взаимностью. Иногда кажется, что причина его страсти кроется не только в том, чтобы утолить его голод, но что так он может привязать меня более надежно к нему, к этому миру. Если я забеременею, вряд ли мне захочется вернуться домой. Даже после того, как обещала ему, что не оставлю его, бывают моменты, когда он все еще беспокоится, что я могу изменить свое мнение, если появится Крю. Но если у нас будет ребенок, у меня будет больше причин остаться.

Однако не все время провожу в его руках. Я должна прочесывать книги и статьи про образование, которые нашла, записывать многочисленные заметки, находить выгодные ситуации и, в конечном итоге, совместить все это вместе в единый проект.

И однажды вечером я,наконец, закончила этот проект. Вместе с Эдвардом, сидевшим со мной на диване у окна и проходившим через этапы достижения обязательного образования.

– Во-первых, должно быть выделено финансирование для создания достаточного количества школ, – говорит Эдвард, неотрываясь от газеты. – Вообще-то, я мог бы добавить предложение. Когда мы планировали построить типовое жилье вместо разрушенных городских трущоб, предполагалось, что с новым жильем будет устроено множество парков. Предлагаю, чтобы в каждом из трех парков должна располагаться начальная школа.

Я показываю ему большие пальцы.

– Звучит неплохо.

– Во-вторых, родители должны отправлять своих детей в школу, или они будут сталкиваться с санкциями. В случае с рабочим классом родители обычно чаще всего выступают против того, чтобы их дети посещали школу.

– Мы должны убедить их в том, что в конечном итоге детям будет лучше учиться, – говорю я. – Подумай обо всех возможностях, которые может иметь ребенок, если он сможет читать и писать.

– Третье, установить минимальный возраст, когда детям разрешено покидать школу.

– Полагаю, восемнадцать это слишком много?

Эдвард криво усмехнулся.

– Я бы сказал, что двенадцать будет идеальным возрастом. Отец заменил моих наставников, когда мне исполнилось двенадцать. Из того, что я слышал о школах мальчиков в городе, ученикам обычно двенадцать или тринадцать, когда они поступают в среднюю школу.

Я киваю. Мне все еще не нравится идея двенадцатилетних детей на фабриках – Пейдж все еще была невероятно милой, когда ей было двенадцать, – но это Ателия. Уже утверждение обязательного образования – это нечто похожее на чудо.

– Давай представим план министру образования завтра. Я не ожидаю, что у нас будут большие шансы на успех сразу, но мы можем заложить идею в его голову.

– Ввернуть идею в голову, – говорю я решительно. – В рекламе потребители обычно должны увидеть продукт семь раз, прежде чем убедятся его купить

Эдвард выглядит озадаченным.

– Никак не могу оценить всю широту и разнообразие знаний в твоей голове.

Я усмехаюсь над ним.

– Вот почему ты женился на мне.

Уже на следующий день Эдвард просит Джорджа назначить встречу с лордом Дадли, министром образования. Интересно, почему у правительственных чиновников есть титул. Даже собственного секретаря Эдварда называют сэром Джорджем.

– Ваше Высочество, – говорит лорд Дадли, бросая мне сомнительный взгляд, когда он входит в кабинет Эдварда. Я отказалась убрать свой стол, хотя сплетни сообщили мне, что некоторые придворные категорически не одобряют меня, работающуюв кабинете Эдварда. – Для меня большая честь встретиться с вами.

– Присаживайтесь, – Эдвард показывает на стул прямо напротив него. – Джордж, принеси нам чай.