– Ты плачешь, – осторожно, он вытирает мои слезы большим пальцем. – Кэт, ты опустошена тем, что произошло сегодня в суде? Бьянке не удастся. Возможно, она планирует привлечь больше свидетелей и попытаться доказать, что ты не ее сестра, но господин Дэвенпорт найдет способ пресечь ее усилия. Не волнуйся, любовь моя. Это не конец света.

– Что, если я скажу, что это так? – я не похожа на себя. Мой голос дрожит.

– О чем ты говоришь? – Эдвард подхватывает меня на руки и поднимает с пола. – Я принес немного еды. Подумал, тебе понадобится это после обморока в суде. Должно быть, это был ужасный процесс для тебя. Кроме того, мы действительно должны вылечить твою склонность к обморокам. Приходи и работай со мной в саду. Твоё тело нуждается в укреплении.

Он сажает меня на край кровати. Аромат горячего, вкусного куриного супа достигает моих ноздрей. Эдвард подает мне ложку.

– Твоему телу необходимо немного еды, – настаивает он. – Потом ложись, и тебе станет лучше. Не думайте о суде. Мы можем обсудить это завтра утром.

Я не хочу, есть что-нибудь, но если я хочу рассказать ему обо всем, мне необходимо больше сил. Делаю все возможное, чтобы проглотить часть супа, задаваясь вопросом, как собираюсь объяснить мою возможную смерть.

– Достаточно. Теперь мне лучше, – я положила ложку на поднос. Действительно не хочу раскрывать неизбежное, но зачем откладывать? Как принцесса, не могу молчать и исчезнуть через три дня. Я должна сказать Эдварду правду и обсудить любые необходимые меры, которые необходимо принять. – Эдвард, мне нужно поговорить с тобой.

Озадаченный, он берет меня за руки и целует мой лоб.

– Что тебя беспокоит? Честно говоря, даже если Бьянка убедит и докажет всем, что ты не ее сестра, я готов встретиться с ней. Подам на развод, независимо от того, что он сделает с моей репутацией, и я снова женюсь на тебе. Все будет сделано правильно, поэтому никто не сможет подвергнуть сомнению законность нашего брака. При необходимости я отрекусь от престола, я буду...

Я приложила палец к его губам.

– Эдвард, – говорю я тихим голосом. – Наконец-то появился Крю.

Он все еще говорит. Его руки падают на мою талию, удерживая меня на месте, как будто я могу внезапно подняться в воздух и исчезнуть.

– Он пришел, чтобы забрать тебя, и ты отказала ему?

– Да, но есть кое-что намного хуже, – мои плечи трясутся, когда ломаным голосом я рассказываю ему, что сказал мне Крю. Изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие, но, в конце концов, я больше ничего не могу поделать. Снова плачу, и обнимаю его, всхлипывая на его груди.

Эдвард, похоже, превратился в мраморную статую. Когда заканчиваю, он слегка отодвигается и смотрит мне в лицо.

– Глупости, – говорит он ровно.

– Я хочу верить, что это тоже бессмыслица. Но что Крю может получить ото лжи мне? – потянула рукав моей сорочки, обнажив плечо. Знак розового цвета, и если мои глаза не обманывают меня, теперь он светлее. – Именно по этой причине я смогла остаться в живых. Вот почему у меня головокружение, когда я в толпе или когда много двигаюсь. Это потому, что я не из твоего мира, и не могу здесь жить.

Его пальцы надавливают на мою кожу, так как он так сильно сдавливает мою талию, что я уверена, что он оставит следы на моей коже. Не то, чтобы это имело значение сейчас.

– Должен быть выход, – говорит он яростно. – Ты просто не можешь оставить меня снова.

– Единственный способ остаться для меня – стать Ателийкой, – говорю я. – И это не произойдет, если гоблин не сможет заставить меня войти в тело другого человека. Но я не могу, Эдвард. Ты знаешь, это невозможно. Даже если гоблины могут это сделать, я не могу взять тело другого человека.

– Призови гоблина, – вдруг говорит он. – Мы поговорим с ним, обсудим, что угодно. Мы должны найти альтернативу, чтобы спасти тебя.

– В течение трех дней? Тогда, возможно, мы сможем начать копать мою могилу, потому что, если я не уйду с Крю тогда я умру в Ателии.

– Нет, – он прижал меня к себе. – Я думал, что, когда появится другая девушка, я приготовился ко всему, но это ... это невозможно, это больше чем могу себе представить.

– Суд больше ничего не значит, – прошептала я. – Это бессмысленно, даже если я докажу, что я Катриона Брэдшоу, потом умру.

Его объятия настолько сильные, что у меня снова темнеет в глазах. Через мгновение вода брызгает мне в лицо, и я открываю глаза. Если нам нужно какое-то доказательство моей возможной кончины, так вот оно было. Если могу упасть в обморок только потому, что он слишком крепко обнял меня, то что говорит Крю, вполне вероятно.

Эдвард убирает волосы с моего лица, и использует носовой платок, чтобы стереть воду с моего лица. Мне больно видеть его покрасневшие глаза, он, должно быть, тоже плакал.

– Прости, Кэт.

Это гоблины, те, кто должен извиняться. После всего, что мы пережили, мы все еще не можем быть вместе. Но зачем их обвинять? Если бы не заклинание Бартелиуса, я бы никогда не встретила Эдварда дважды. Хотела ли я жить нормальной жизнью с Джейсоном, и никогда не знать, что Ателия существует?

Нет. Никогда.

Три дня. Я должна сделать оставшиеся три дня самыми длинными. К счастью, у нас был опыт подготовки к подобному прощанию.

Мне нужно неимоверное усилие, чтобы не сломаться и не плакать, когда я складываю письма в аккуратные стопки на своем письменном столе. Обычно спокойно отношусь к своим ежедневным обязанностям – это работа, которую нужно сделать, нравится мне это или нет. Однако сегодня я с тяжелым сердцем просматриваю свой стол. Сегодня не планирую сочинять какое-либо письмо, кроме того, что напишу для Эдварда. Это одна из последних вещей, которые могу сделать, передать всю свою любовь к Эдварду через бумагу.

Когда оглядываюсь назад на наши непростые отношения, невероятно, что он никогда не сдавался, какой бы я не была полна решимости покинуть Ателию, и у него было много шансов выйти замуж за другую девушку. Он мог бы пострадать гораздо меньше, если бы выбрал кого-то другого, но он этого не сделал. Лучшее, что могу сделать, находясь на грани исчезновения, – дать ему понять, насколько ценю его привязанность, и что на этот раз я не смогу стереть свои воспоминания. Хочу запомнить его навсегда. Конечно, это будет болезненно, но я предпочту боль забвению.

Снег падает снаружи – хлопья сыплются со скоростью сильного дождя, покрывая землю толстым белым слоем. Это один из немногих случаев, когда я благодарна за плохую погоду. Эдвард отправился в Высокий суд первым делом после завтрака, чтобы потребовать переноса моего судебного процесса из-за ужасной простуды. Я не хочу, снова возвращаться к суду и снова падать в обморок.

Разглаживаю пустой лист бумаги на столе и беру ручку. Но слова не идут. Кажется, как только напишу это прощальное письмо, мой отъезд станет неминуемым.

В этот момент, натыкаюсь, на утренние газеты, лежащие в верхнем левом углу стола. Поскольку решила переехать в кабинет Эдварда, то попросила Амелию доставить мне дополнительные копии газет по утрам. Если хочу помогать ему, мне лучше знать о текущих событиях. Есть три разных газеты от разных издательств, каждый из которых имеет свои политические предпочтения.

Несправедливая клевета на «Идентичность принцессы» – из газеты, которая поддерживает королевскую семью.

Принцесса Катриона и Леди Пембрук предстали перед судом – это название статьи, предназначенной для тех, кто апатичен к королевскому двору и аристократии. Есть длинная статья, которая описывает весь процесс, включая детали того, что произошло после того, как я упала в обморок. Эдвард выпрыгнул со своей скамьи и вынес меня из комнаты, а Бертрам отгонял рой репортеров, которые хотели узнать мнение принца, поэтому грязному делу.

Принцесса Катриона: Королевское мошенничество? гласит та, которая пользуется большой популярностью у тех, кто скептически относится к королевской семье, или просто к любому, кто знаменит. Там даже есть картинка показывающую Бьянку в нелестной карикатуре, возвышающейся надо мной, как монстр. Возможно, тот, кто сделал иллюстрации, был в тот день в суде. Он (в Ателии, скорее всего, мужчина) гениально изобразил искривленное яростью лицо Бьянки. Интересно, посмеет ли Бьянка подать в суд за клевету и заявить о намеренной диффамации ее лица – это один из очень редких случаев, когда она кажется непривлекательной.