На КП 117-го стрелкового, расположенном в лесу, генерал-майор Королев, выслушав доклад Винокурова, поблагодарил его за умелые решительные действия полка и поставил задачу прикрыть восточную часть берега на участке от высоты 175,9 до южной окраины деревни Селище, обеспечив тем самым развертывание и работу всех органов разведки, сосредоточение главных сил дивизии в районе острова Каневский — деревни Решетки и подготовку их к форсированию реки. Затем Александр Игнатьевич связался с командиром корпуса и доложил о боевых делах дивизии, ее положении на данный момент. Генерал Чуваков выразил удовлетворение нашими успешными действиями. Он был доволен, что дивизия так быстро и почти без потерь захватила остров Каневский, откуда ей будет значительно легче совершить прыжок через Днепр. Никита Емельянович предупредил, что будет у нас в 20.00. К этому времени мы должны продумать и доложить ему свой вариант форсирования реки на участке Селище, сарай, что два километра севернее города Канева. Нашему соседу справа — 30-й стрелковой дивизии намечался участок форсирования от дачи Тальберг до высоты 175,9.
Закончив разговор с комкором, Королев повернулся ко мне и бодро спросил:
— Ну, Сергей Александрович, откуда начнем рекогносцировку?
В генеральской форме, ладно сидевшей на подтянутой фигуре, он казался особенно собранным и энергичным.
— Давайте с левого фланга, — предложил я, — с южной оконечности острова.
— Не возражаю. Двинулись!
Пройдя лесом, мы вскоре очутились у самого Днепра, в густом дубняке, подходившем здесь вплотную к берегу. На минуту все умолкли, глядя на величественную реку, катившую мимо древние воды. Днепр!.. Могучая историческая река. Здесь когда-то проплывал князь Олег в Константинополь, носились струги запорожской вольницы, переправлялся Богдан Хмельницкий со своими отважными соратниками, поили усталых коней буденновцы…
Короткая пулеметная очередь с того берега, вспоровшая тишину, заставила нас вернуться к действительности и посмотреть на Днепр уже иными глазами. Перед нами — сложная водная преграда, которую предстояло форсировать. Левый берег Днепра от Комаровки до Лепляво, то есть в полосе наступления нашего корпуса, был пологим, лесистым, с множеством протоков, озер, стариц. А правобережье от поселка Бучак до деревни Селище на расстоянии 100–200 метров от уреза воды имело крутые подъемы и обрывы и фактически господствовало над левым берегом. Это давало противнику возможность просматривать и простреливать все зеркало реки. По разведданным, Днепр в этом районе был до полукилометра шириной и более пяти метров глубиной, имел песчаное дно и довольно значительную скорость течения — более метра в секунду. Внимательно изучив противоположный берег, мы пришли к единодушному мнению, что лучшим участком для форсирования будет поселок Селище, высота 175,9, на захвате которой и следует сосредоточить главные усилия. Южнее деревни у немцев находились значительные силы, прикрывавшие город Канев с севера. Да и рельеф местности там был более сложным и неудобным для высадки. Я обратил внимание генерала Королева на то, что при захвате высоты 175,9 противник, вероятнее всего, будет контратаковать вдоль берега как слева, со стороны Селища, так и справа, если сосед не будет иметь успеха. Такой вариант тоже надо было иметь в виду, поэтому на острове Каневский, против Селища, и на нашем правом фланге нужно поставить орудия прямой наводки. Меня поддержал командующий артиллерией подполковник Свинцицкий. Он сказал, что действия артиллерии — а ее вполне можно развернуть скрытно и в большом количестве — будут очень эффективны в борьбе с танками, имеющимися у противника в этом районе.
— Что ж, так и решим, — согласился комдив. — Поставить не менее чем по одной батарее противотанковой артиллерии на прямую наводку на флангах участка форсирования. Думаю, генерал Чуваков поддержит нас… А кому же поручить почетную задачу первым форсировать Днепр в качестве передового отряда? — спросил Королев, искоса поглядывая на меня.
— А что, если опять сто семнадцатый? — не очень уверенно заметил я.
Александр Игнатьевич улыбнулся:
— Нисколько не сомневаюсь в том, что Винокуров успешно выполнит и эту задачу. Но нельзя же все время наваливаться на одного. Кроме того, он уже получил от меня задание прикрывать развертывание главных сил дивизии… Вот что я думаю… Не будем обижать ни Шиянова, ни Бастеева: пусть оба полка — двести двадцать пятый и восемьдесят девятый — выделят в передовой отряд по батальону. Это будет вполне справедливо и, главное, тактически оправдано…
Рекогносцировка продолжалась. Постепенно перед нами все яснее вырисовывался план форсирования Днепра. По предложению майора Слепинкина были окончательно установлены места переправ, порядок и время подвоза к ним переправочных средств. Согласились мы и с подполковником Свинцицким, сказавшим, что атаку первого броска десанта следует сопровождать методом последовательного сосредоточения огня.
Окончательно же все виды огня было решено спланировать после уточнения системы обороны противника, которая возлагалась на начальника разведки майора Е. И. Карачуна, всегда умевшего добыть о немцах ценнейшие сведения. Тут же отрабатывались вопросы взаимодействия как между частями дивизии, так и с соседями, устанавливались порядок связи, оповещения, сигналы. Все детали сразу фиксировались нашим оператором. По моему указанию майор Фролов оформил решение комдива на единой карте. На ней были отражены решительно все вопросы, которые мы разбирали на рекогносцировке: замысел решения, график форсирования, составленный с таким расчетом, чтобы в каждом рейсе перебросить одновременно два усиленных стрелковых батальона, взаимодействие по этапам боя и элементы управления. При недостатке времени, а у нас его было в обрез, такой метод графического воплощения замысла командира на бой является самым оперативным и очень наглядным.
Майор Фролов прекрасно справился с поставленной перед ним задачей. С первых же дней работы в новой должности он вообще показал себя прекрасно. Николай Данилович оказался очень добросовестным, рассудительным и на редкость пунктуальным человеком, что крайне необходимо начальнику оперативного отделения. Кстати, в этих его качествах я нисколько не сомневался, так как знал Фролова еще со времени боев на Северном Кавказе в 1942 году, когда был начальником штаба бригады, а он возглавлял штаб одного из наших батальонов. Уже тогда Николай Данилович проявил себя офицером исключительно выдержанным и уравновешенным. Отрабатываемая его штабом документация отличалась четкостью, наглядностью и какой-то весомой убедительностью.
Закончив рекогносцировку, генерал Королев отпустил всех, чтобы каждый мог заняться своим делом. Мы же отправились к месту нового КП. Саперы уже приступили к его оборудованию в 800 метрах западнее деревни Решетки. Туда вскоре были вызваны командиры 89-го и 225-го полков полковник И. В. Бастеев и майор И. И. Шиянов. Командир дивизии лично отдал им предварительные распоряжения на форсирование.
Началась подготовка позиций артиллерии: орудийных окопов, ровиков, траншей. Телефонисты быстро протянули линии связи между командными и наблюдательными пунктами. Заработала проводная связь с соседями. Развернулась система наблюдательных постов, ведущих круглосуточную разведку противника. Кроме того, майор Е. И. Карачун по моему заданию подготовил особую разведгруппу, которая должна была ночью переправиться на противоположный берег и постараться поточнее выявить систему обороны и наличие огневых средств у гитлеровцев, особенно в районе высоты 175,9. Нашлось немало добровольцев для выполнения этого трудного и опасного задания. Возглавил группу командир взвода автоматчиков 117-го стрелкового полка лейтенант Василий Андреевич Малашкин. Всего в нее вошло семнадцать человек.
Как только стемнело, разведчики погрузились на два плота и, стараясь не шуметь, отчалили от нашего берега. Ночь была темной, пасмурной. В небе ни звездочки. Гитлеровцы иногда освещали реку ракетами, но делали это, очевидно, больше по привычке, так как совершенно не ожидали нашей высадки в ту ночь. Бойцы почти беспрепятственно переправились через реку и были замечены лишь у самого берега. Лихорадочно застучали пулеметы гитлеровцев, ударили орудия. Но было уже поздно. Наши разведчики выскочили на берег и ворвались в первый окоп врага. В ход пошли гранаты, затем ножи. Фашисты не выдержали натиска и оставили траншею.