Поланий подвел Грэма к столу, где принимал посетителей, кивнул на стул, а сам уселся в невероятно узкое, искусно плетеное кресло-качалку. Оно сильно прогнулось назад, запрокинув тело муталюда, и почти коснулось завитком подголовника пола. На секунду замерло, когда седок с хрустом выгнул спину, и качнулось вперед. Поланий сверкнул улыбкой и позволил креслу медленно покачиваться. Казалось, он не прилагал никаких усилий к удерживанию равновесия, а полностью расслабился и отдыхал. Сквозь обвисшую одежду проступало костлявое тело. Грэм удивленно поднял брови, а муталюд, в свою очередь, с не меньшим интересом разглядывал его.

- Нравится? – спросил лекарь, погладив деревянные дуги кресла. - Я сам сделал его… Помогает сосредоточиться и… оно всегда свободно, - улыбнулся он.

Панголин молча кивал, продолжая наслаждаться видом странного кресла и его седока.

- Ну, рассказывай, - сказал муталюд и чуть сильнее качнулся.

Грэм, без особых подробностей, описал свои злоключения. Поланий несколько раз вскакивал со своего кресла, обходил вокруг и усаживался вновь, перебивая, требуя деталей и красочности повествования. Но панголина было трудно разговорить.

- Вот и все, - закончил он, когда муталюд вопросительно поднял брови в ответ на затянувшееся молчание.

- Ладно-ладно, - Поланий вскочил. - Ладненько-ладненько… Пойдем, я провожу тебя.

Лекарь подвел Грэма к комнате Визора. Она оказалась совсем рядом: пройдя сквозь главный коридор, они нырнули в проем и попали в знакомый туннель с «храпящими» комнатами.

- Вон там, - Поланий махнул рукой, указывая на дверь. - Буду рад видеть. Заходи почаще.

Тут же из ниоткуда выскочил Визор, подхватил панголина под руку и повел по коридору:

- Все в порядке, Гиро?.. Что это у тебя на шее, ебна? Ааа! Лягушачий зад! Ты не там свернул? - он расхохотался. - Извини, наверно это я ошибся. Все время путаюсь в этих коридорах, ебна… Вот тут будет твоя койка. Располагайся, мне надо бежать! - Визор толкнул панголина в проем и исчез.

Грэм остановился в дверях: «Как?.. А?.. О, Господи, я не вынесу… Неужели тут придется жить?»

Это была широкая, уходящая вдаль двумя рядами кроватей хорошо освещенная комната, но не так хорошо проветриваемая: в помещении стоял отвратительно-животный смрад. Часть коек пустовала, на остальных же кто-то спал, накрывшись с головой. Как можно спать в таком шуме? Вокруг громадного стола в центре сгрудилось не меньше десятка голов различного цвета, формы и размера. Могучие тела полностью скрыли происходящее, но любой догадается: там играли в карты.

Лысый мужчина вынырнул из общего месива, пальцем указал на дальнюю кровать и, прокричав: «Твоя, ебна!» нырнул обратно. Панголин уселся на деревянную скамью, застеленную соломенным продавленным посередине матрацем. Вместо подушки в изголовье кровати валялся мешок. Солома была на удивление сухой и мягкой. Уставшему телу передалось тепло, исходившее от матраца, захотелось прилечь, расслабиться и забыться сном, но медленно приближающиеся со всех сторон муталюды, отогнали эти мысли.

Грэм замер, уставившись на огромное блюдце часов – на них было ровно восемь.

Первым на кровать подсел черный муталюд с длинной, крысиной мордой и маленькими желтыми глазками. Он принялся нагло обнюхивать, касаясь острыми длинными усами. С другой стороны появился еще один и зашипел. Кто-то обдал жарким дыханием вспотевшую шею. Послышалось рычание и возня.

Панголин не шевелился.

Это далеко не привычное: «Здравствуйте, меня зовут… Очень рад, а меня зовут…» Нет. Почти все муталюды, прежде чем заговорить, долго обнюхивают и осматривают. Это можно назвать знакомством. Запах им говорит гораздо больше, чем слова. Он никогда не врет, и его нельзя скрыть или подделать. Можно смешать и попытаться замаскировать другим, но хороший звериный нос всегда отличит одно от другого.

Краем глаза Грэм заметил улыбающихся людей. Они не спешили знакомиться, и продолжали смачно шлепать по столу картами. Изредка мужчины поворачиваясь, откровенно хохотали, глядя на застывшего охотника и уносили довольные улыбки за карточный стол.

Только спустя несколько минут начались неловкие простые вопросы муталюдов. Их интересовало главным образом имя и место проживания. К счастью, раньше ни с кем из них Грэм не встречался – это избавило от лишних вопросов и совместных воспоминаний. Об остальном все получали самую точную и правдивую информацию из запаха, который он обильно источал, впрочем, как и давно немытые тела муталюдов.

Когда большая часть разбрелась, настала очередь людей. Они были более разговорчивы и любознательны. Все требовали подробного отчета обо всей жизни. Когда панголин начинал что-то говорить, комната замирала. Все, даже те, которые не подавали интереса к новичку, внимательно слушали. Будь Грэм хорошим рассказчиком, лучшей аудитории ему было бы не найти. Слушатели менялись, уходили и приходили новые, требуя повторения, но скудное повествование, с каждым разом укорачивалось, становясь жизнью монаха в стенах храма.

Несколько муталюдов злобно скалились, рычали и фыркали, изредка поглядывая в сторону новичка. Грэм старался не глядеть на них – это лучшее, что можно сделать в такой ситуации: прямой взгляд легко спровоцирует драку.

Когда закончились расспросы, панголин растянулся на кровати и попытался заснуть. Рваные клочки тяжелого сна – вот и все, что он смог получить, несмотря на дикую усталость, буквально валившую с ног. Все время его обнюхивали, щекоча усами, словно травинками. Несколько раз он чувствовал легкие касания липкого раздвоенного языка, после которого на лице осталось стягивающая сухая пленка. И все время кружили вокруг еле слышные мягкие лапки, порой тихо клацая когтями по каменному полу.

Грэм вскочил от прикосновения к плечу, словно его тронул сам дьявол. Рядом стоял улыбающийся человек – тот самый лысый мужчина, который показал на кровать.

- Вставай, ебна. Наша смена, - спокойным голосом сказал он. - Запомни: когда прозвенят три звонка – идешь жрать, вторые три звонка и ты в насосной, понял?

- Да, - панголин протер глаза.

Заскучать тут не дадут! Осмотрелся – в комнате ничего не изменилось: все так же за столом играли в карты, спали или просто тихо разговаривали разноликие муталюды, вперемешку с людьми. С той лишь разницей, что теперь пустовали совсем другие кровати.

- Есть хочешь? - лысый протянул железную, покрытую легким слоем ржавчины, мятую миску с ложкой и такую же кружку.

Грэм кивнул и поглядел на пустую миску: «У них тут так шутят? Это сон?..»

- Пойдем, покажу тебе кухню, -  мужчина развернулся и пошел к выходу.

Панголин еще раз потер глаза и, широко зевнув, обвел взглядом комнату – нет, не сон – и вышел следом.

- Слушай сюда, - сказал лысый. - Я Марк – старший в хате. Понял? – Грэм кивнул – Запомни: третий корпус, вторая комната – твой дом, ебна… Кормежка по расписанию, но можно строго не придерживаться, если любишь холодное. Жрач на кухне есть всегда. Понял? - он остановился, пристально посмотрел в глаза, и чуть подавшись вперед проговорил. - Смотри по сторонам, ебна. Не гуляй один, пока не освоишься. Я за тобой присмотрю… - и, наклонившись еще ближе, почти касаясь, прошептал. - Но не думай, что я стану тебе мамочкой, ебна. Сопли вытирать не буду. Понял? - он резко кивнул, словно хотел боднуть в подбородок.

- Д-да, - отозвался панголин, отстраняясь от зловонного дыхания и запаха давно не мытого тела.

Лысый отвернулся и не спеша зашагал по коридору.

«Ну, вот, - думал Грэм, - сначала Визор «пошутил», затем тот муталюд, Хэнк кажется, теперь этот… О, господи… чего они все от меня хотят?..»

Кухня – обычная комната, только разделенная пополам стойкой. За ней в клубах пара копошились три человека. По обеим сторонам ровными рядами стояли деревянные столы, намертво вросшие в пол. Скамейки были разбросаны по всей кухне как после урагана. Кое-где сидели рабочие, безразлично стуча ложками в мисках. Над стойкой висел плакат «Приятного аппетита!»