Оба врага развернулись лицом к лицу.

Грэм стоял спиной к зарослям кустарника. Обрадовавшись такой позиции, великан медленно пошел вперед. Не дожидаясь прямого столкновения, панголин вновь стал заходить по дуге. Они описали довольно большой круг, и Грэм вновь оказался возле кустов.

Великан, собрав все силы, прыгнул. Его скорость уже не была прежней и охотник легко увернулся. Не успев вовремя остановиться, людоед завалился в колючие заросли. Уставший, истекающий кровью гигант барахтался, словно рыба в сетях, пытаясь подняться.

Не упуская такой возможности, панголин вскочил на спину людоеду, со всего размаху вонзил меч между ребер и всем телом навалился на рукоятку, пропихивая лезвие как можно глубже. Великан взревел и сбросил Грэма в кусты – ветки сковали, словно цепи. Муталюд пытался схватить врага за ногу – охотник вывернулся. Пальцы великана уже скребли по зеленым чешуйкам сапог, но ухватиться он никак не мог. «Если он дотянется, то это конец, - мелькнула мысль. - Вырваться уже не получится. Меня сожрут прямо тут. Живьем!»

Звуки разом стихли. Вся жизнь показалась одним законченным клубком событий. Из этого клубка вырывались отдельные воспоминания, люди, они на мгновение приближались к самому лицу и так же быстро возвращались в кипучий водоворот. Сцены из жизни прыгали невпопад, на миг показывались и исчезали. Можно было даже выделить паузы между ними. И хорошие моменты жизни и плохие – все сейчас выглядели одинаково и равнозначно. Самые яркие и самые ничтожные пережитые эмоции выровнялись в прямую линию безразличия и порядка. С нарастающим треском врывались в сознание последние события: муравьи, острокрыл, оскалившееся лицо великана, его ухмылка, как в тот день на дороге, того самого людоеда, кровь, кусты…

Что-то лопнуло в ушах – Грэм вернулся к реальности.

Это не конец: великан все так же царапал каменными ногтями сапог, пытаясь схватить, а Грэм все так же, упирался и, разгребая окровавленными руками ветки, полз.

«Нет, это не конец! Только не так и только не здесь!»

Собрав все силы, и на мгновение, задержавшись, чтобы лучше упереться, панголин рванул, выпихивая тело вперед! Еще! Еще! Снова и снова он выпрямлял ноги, пиная землю.

Проламываясь сквозь путы, рыча как дикий зверь, Грэм выпал наружу. Откатился и вскочил на ноги – в глазах поплыли мутные пятна, ноги подгибались и дрожали, отказываясь слушаться. Вдох-выдох, вдох-выдох – грудь работала на пределе, перекачивая воздух.

Охотник вытащил кинжал и метнул в людоеда. Но клинок угодил в ветку и беспомощно повис, зацепившись за сук. Грэм развернулся и, шатаясь, побрел искать брошенный лук.

Когда великан, хрипя и размазывая по лицу кровавые сопли, выбрался на траву, панголин уже натягивал тетиву.

Жизненные силы покидали людоеда быстрее, чем пустел колчан. Дул легкий ветерок. Слышался только методичный звон тетивы, да тяжелый хрип великана, сбивающийся резкими ударами стрел. Мир затаился, ожидая развязки.

Вскоре огромная туша рухнула. Грэм опустил лук и сел на прохладную землю. С соседнего дерева шумно взлетели грифы. Следя за ними, охотник увидел высоко в небе кружащего острокрыла.

«Грифам придется подождать своей очереди. Надо уходить как можно быстрее» - панголин тяжело поднялся и, обойдя поверженного, но еще хрипевшего великана стороной, побрел в развороченный куст искать кинжал.

Гигант несколько раз пытался встать, но изуродованное тело не слушалось и, стеная от боли, он падал. В красных выпученных глазах застыло непонимание причин своей беспомощности.

Грэм подобрал сумку и разбросанное оружие. А когда стоны и хрипы затихли, взобрался на людоеда и обхватил липкую рукоять меча. С трудом прорезая мясо, расшатывая взад-вперед, вытащил зажатый костями клинок из могучей спины. Наспех стер кровь и, не мешкая ни секунды, поспешил прочь.

Острокрыл проделав круг, опустился на землю рядом с телом. Крикнул на назойливых грифов, которые скандаля и ругаясь, скакали вокруг. Те почтительно отступили. Переваливаясь с ноги на ногу, цепляясь крючковатыми когтями за траву, он подошел к великану. Склонил голову набок и замер, всматриваясь черными немигающими глазками в застывший взор гиганта. Он понимал: все кончено, но в маленьком мозгу ящера не укладывался такой исход битвы – чтобы красноголовый ящер победил великана. Но долгие размышления не свойственны рептилиям, наступив лапой на голову людоеда, он принялся работать клювом словно киркой, глубоко погружаясь в плоть при каждом ударе.

Ветер далеко разносил запах свежей крови – вскоре выстроится очередь из желающих отведать блюдо из великана.

Грэм не оглядываясь, побежал на восток к темно-синей полоске на горизонте, подальше от начинающегося пиршества. Только сейчас он осознал произошедшее: он чувствовал страх, близкую смерть и прилив сил – он победил великана! Несмотря на усталость, ноги сами несли вперед. Легкий ветерок дул в лицо, принося с собой прохладу и запах луговых цветов – панголин жадно вдыхал подогретый солнцем сладкий аромат.

- Когда-нибудь мы встретимся, - тихо сказал охотник и оглянулся на груду мяса. Перед глазами ясно возник образ светловолосого великана с перекинутыми через плечо изуродованными телами.

Прячась в тени деревьев или кустов, он отдыхал, тщательно осматривался и бежал дальше. Видел вдалеке на севере стадо бизонов, черной кляксой уползающее прочь. За такими стадами обычно, следуют разнообразные хищники. Но они были далеко.

На закате перед ним предстал величественный бор. Огромные дубы и сосны подпирали небо размашистыми лапами. Солнце, повиснув над лугами, заглядывало вглубь древнего леса, освещая колонны стволов деревьев в гигантском зале мрачного дворца. Сырость и ночная тьма выплывали из чарующих недр, неся с собой крики ночных охотников.

Грэм решил переночевать на границе, в надежде, что лесные хищники не охотятся на полях, а равнинные не заглядывают в чащу. Но костер не разжигал, а сразу завалился в куст. Постелил собранной неподалеку сухой травы, вперемешку с листьями. Зарылся в них и спокойно проспал до самого утра.

Солнце на несколько часов опередило панголина. Когда он вылез из своей берлоги, желтый палящий шар уже путался в кронах деревьев.

В утреннем свете влажный лес стал похож на гигантскую губку. В ее темных порах можно было выделить несколько этажей. Первый – подлесок, полностью заросший папоротником, лещиной и небольшими деревьями. Их ветви стремились вверх, жадно ловя скудные лучи солнца. Второй – самый просторный, в основном редко усеянный оплетенными плющом стволами бука, лип, сосен и узловатыми телами дубов. Он пустыми залами уходил вглубь и таял в темноте. Третий – в размашистых кронах могучих растений. Здесь, купаясь в лучах солнца, селилось большинство жителей лесного королевства: насекомые, птицы и мелкие зверьки, никогда не спускающиеся ниже своего этажа. Второй был практически не заселен. А на сыром и темном, покрытом плесенью и мхом первом этаже обитали все остальные – те, кому не хватило места выше, в том числе и человек.

Грэм пригладил рукой волосы – они послушно расползлись по голове, как примятая прошлогодняя трава. Лицо и руки обильно вымазал грязью. Еще раз провел глазами по срезу древнего бора, прежде чем скрыться в листве первого этажа – бесшумно ступая по мягкому гниющему ковру, он слился с лесом воедино.

Тут стоял влажный парной воздух – одежда мгновенно пропиталась сыростью. Туча назойливых кровососущих гадов возникла из ниоткуда и тут же облепила с ног до головы. Они впивались длинными хоботками еще в полете, прежде чем поставить мохнатые ножки на голую кожу. Слой грязи не помогал. Панголин махал руками и смачно шлепал, довольно растирая ненавистных кровососов. Вся маскировка становилась бесполезной.

С большим трудом Грэм нашел пахучее горькое растение полыни, от которого насекомые бегут как от огня, и намазал неприкрытые доспехами части тела. Остатки травы прикрепил к воротнику и привязал к рукам. Комары, тут же удалились на почтенное расстояние и больше не беспокоили.