Постоянно останавливаясь и прислушиваясь, забираясь на дуги каменных деревьев и оглядывая местность, он вышел к краю широкой поляны. Вся поросшая невысокой травой, она была совершенно ровной, за исключением небольших свежевырытых холмиков, разбросанных по всей лужайке. Грэм остановился и попятился: с вершины каждого холмика спускался толстый влажный хвост красного червя, греющегося на солнце. Панголин поднял сухую ветку и швырнул в ближайший холмик – палка угодила в мясистое тело – все черви, как по команде, исчезли в норках. Подождав немного, Грэм перебежал поляну, огибая и перепрыгивая бугорки с дырами. На самом краю оглянулся и остолбенел от ужаса: на противоположной стороне, там, где он только что стоял, яростно молотили траву два черных усика – безжалостный охотник шел точно по следу! Панцирь сороконожки сверкнул в лучах солнца, хвост подскочил и щелкнул двойным кнутом, выводя панголина из оцепенения. Не оглядываясь, он рванул с места – не разбирая дороги, петляя как дикий зверь, понесся на восток.

Редели заросли каменных деревьев и все чаще попадались невысокие, густые сосны. Грэм остановился на небольшом пригорке. Осмотрелся – преследователя не было видно, но это не значит, что сороконожка бросит погоню. Она будет бежать за ним до тех пор, пока будет чувствовать запах. От нее нельзя спрятаться или залезть на дерево. Единственный выход – сбить со следа в воде, отпугнуть огнем или запутать. Несколько колец панголин уже сделал и возможно это даст немного времени. Но сороконожки быстро распутывают петли. Пока она шла по четкому следу.

Отдышавшись, Грэм побежал дальше – забыв об осторожности и скрытности, он несся по поросшей мхом земле как ветер.

Внезапно дорогу преградил красноголовый ящер. Он широко развел короткие когтистые лапы и зашипел. Панголин выхватил меч, взъерошил волосы и зашипел в ответ. Костяной гребень рептилии вздрогнул и покорно улегся на место – битва была выиграна не начавшись. Ящер отступил и, юркнув за куст, быстро скрылся. Грэм, не оглядываясь, побежал дальше.

За возвышенностью вновь начиналась болотистая местность – здесь легко удастся запутать преследователя. Добежав до большой лужи, охотник прыгнул и, увязая по пояс в трясине, перешел на другую сторону. Сороконожка, потеряв след в воде, потопчется и, скорее всего, уйдет по прямой линии, но дожидаться этого панголин не стал.

Прошло несколько часов напряженного перехода. Болото кончилось. Каменные деревья уже были редкостью. На смену приходили заросли кустарников и невысоких мохнатых сосен. Углубившись в лес, Грэм нашел хорошее место для ночлега в колючем кусте. Проделал углубление и завалил вход нарубленными ветками. В такой куст никто не отважится залезть. В этих колючках может хорошо и спокойно чувствовать себя только человек.

Наступила ночь. Закрыв глаза, панголин лежал на травяной душистой постели, думая о завтрашнем дне. Завтра он доберется до своей цели. Если все пойдет хорошо, то до полудня уже будет на месте. Оставалось только найти вход в склеп.

Ночные крики постепенно уходили куда-то далеко в глубины реальности, затихали, превращаясь в гудящий шум. Грэм уснул. Тревожный глубокий сон уносил его далеко в прошлое. В те времена, когда они с отцом Иаковом прогуливались по тенистым аллеям храмового парка. Как всегда они шли знакомым с детства маршрутом. Не спеша, беседуя о боге и церкви. Отец Иаков по своей привычке прятал руки в рукавах рясы, смыкая их на подобии муфты.

- Миронос сказал: «Легче бизону пролезть в мышиную нору, нежели богатому войти в царство божие…»

Грэм пытался остановить его, схватить за рукав, но был не в силах изменить видение. Внезапно священник остановился, развернулся и взглянул прямо в глаза:

- Проснись сейчас, - сказал отец Иаков, разъединив руки.

Охотник вскочил, выхватил меч, завертел головой в поисках врага и тут же опустил клинок: никого не было. Прислушался к звукам ночи – ничего необычного.

«Он имел в виду нечто другое. Что бы я вошел в сон!» - подумал панголин и опустился на постель. Он без труда сделал это, плавно взлетел, нарисовал в уме цель своего путешествия и мигом оказался у подножия невысокой скалы. Отвесная каменная стена уходила вверх на десяток метров.  Сверху было обширное плато, густо поросшее лесом – крючковатые корни свисали и цеплялись за выступы в твердой породе, образую бахрому по краю обрыва. Влево плоскогорье плавно спускалось, касаясь земли на расстоянии нескольких километров, а справа скрывалось за поворотом. Это место он никогда не видел и не мог представить точно, но внутреннее чутье подсказывало, что все именно так и будет выглядеть.

Грэм стал подробно исследовать гору. Никакого намека на постройки, дверь или пещеру не было. Подлетел вплотную к горе. Прочесал левую, затем правую стороны – ничего. Взлетев, как птица в небо, осмотрел местность и увлекся ощущением полета – покружил над огромной грибницей, скрывающейся во всех направлениях за горизонтом, выделил участки с интенсивной растительностью, которых было немало, погонялся за острокрылом, мало обращающим на него внимания. Постепенно и незаметно картины мира стали меняться и расплываться. Вскоре обычный, красочный сон взял верх и закружил в своих непредсказуемых водоворотах.

7

Откровение бога

Из проповеди Мироноса у ворот.

Просите, и дано будет вам,

Ищите, и найдете,

Стучите, и отворят вам,

Ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворяют…

Влажная утроба тумана – не самое лучшее время для выхода из уютного домика: густое, молочное облако поглотило всю грибницу и расползлось далеко за ее пределы. Грэм не спеша перекусил остатками лепешек, развел костер и приготовил крысиное жаркое – нарезанное тоненькими полосками мясо быстро прожарилось на вертеле. К этому времени лучи солнца уже разорвали на части покрывало тумана, только небольшие лоскутки еще цеплялись за кусты и прятались в низинах. Не дожидаясь гостей, привлеченных ароматом жаренной крысятины, панголин вышел из укрытия.

Прошло несколько часов, прежде чем вдалеке появился второй ярус деревьев. Это было плато виденное ночью – конец путешествия и начало чего-то нового! Трепетное чувство присутствия на пороге великой тайны охватило и понесло вперед, вперед!.. Но легкий запах дыма остановил и заставил вспомнить об осторожности. Грэм пригладил волосы, от дождя уже потерявшие свою окраску, но упорно торчащие острыми шипами и, стелясь по земле ящерицей, осторожно пошел на запах дыма – ветер дул справа от горы.

Вновь началось поросшее кочками и осокой болото. Лес поредел, отдавая свободные от воды места пушистым кустам и каменным деревьям, сплошь занятым грифами и крысами. Воронам места не хватило, и они кружили в небе черной тучей. Над грибницей стаял такой галдеж, что можно было не беспокоиться о шуме. Но Грэм не решился идти через этот непривычный базар и свернул к подножию горы, в обход низины.

Вскоре он увидел то, чего опасался больше всего – на поляне горел костер с бурлящим котелком. Вокруг него, как муха, кружил солдат – он то подбрасывал дрова в огонь, то пробовал на вкус кипящее варево и все время подпрыгивал, как молодой козленок. Двое других – закованные в тяжелые латы рогатые минотавры – полулежали рядом. Один часовой на дальнем краю поляны зорко всматривался в зеленую стену леса, а второй – у примыкающей к скале хижины, сложенной из свежих веток – не менее напряженно сверлил взглядом свои ногти.

Оставив сумку за приметным дубом, Грэм подполз ближе, двигаясь только во время порывов ветра, и затаился на самом краю леса. Отсюда были слышны разговоры у костра, а зеленые доспехи прекрасно маскировали в гуще листвы, окружающей весь лагерь. Солдаты, похоже, не знали, зачем они забрались так далеко: они гадали о том, что за артефакт покоится в склепе. Так же из их речи было понятно, что они уже нашли вход, но не могут открыть дверь. До панголина дошла истинная природа странных звуков, доносившихся со стороны скалы за лагерем – там работали два солдата, расчищая заваленный проход к двери. Узость коридора не позволяла работать более чем двум человекам одновременно, и воины сменяли друг друга, не прекращая работу ни днем, ни ночью.