Теперь Блондель знал, что король еще жив, и знал даже место его заточения. Верный шпильман поспешил обратно в Англию, разнес повсюду весть о судьбе короля и не успокоился до тех пор, пока Ричард не был освобожден за огромный выкуп.

Весною 1193 года Ричард Львиное Сердце выдан был императору, который вскоре позволил ему вернуться в свое отчество.

После того как нашли свой бесславный конец Куенринги и по велению Фридриха Воинственного было разрушено их разбойничье гнездо, замок Аггштайн почти два столетия простоял унылою развалиной. В 1429 году герцог Альбрехт V отдал «пустынную храмину», как тогда называли Аггштайн, «разрушенную в старину за злодейства, чинимые хозяевами, и ныне пустующую», своему верному советнику и камергеру Георгу Шекку фон Вальд, позволив ему вновь возвести стены замка. Семь лет стонали подданные рыцаря под непосильным бременем возложенного на них труда, кладя камень на камень, пока замок не принял свой прежний грозный вид.

Странным способом добился рыцарь Шекк фон Вальд благосклонности герцога — ложью и лестью. Искусно притворяясь человеком честным, он в действительности был жаден, спесив и жесток. Как только обосновался он в новом замке, так тотчас же и показал подлинное свое лицо и принялся сеять ужас в Вахау не менее усердно, чем это делали когда-то «куенрингские псы». Он безжалостно угнетал своих подданных, выжимая из них все соки. Он так бесстыдно злоупотреблял своим правом сбора пошлины на Дунае, что корабли по обыкновению уходили от него дочиста ограбленными. Вскоре его уже по всей долине Дуная называли не иначе, как «Шреккенвальд» — лес ужасов.

Особенно злая участь уготована была его пленникам. Он велел подвешивать их на веревке над кручею, чтобы выжать из них как можно более высокий выкуп. Если же надежды получить выкуп не было, он выталкивал свою жертву через маленькую дверцу в стене на узкую площадку, под которой зияла пропасть. Здесь несчастный сам выбирал: либо в муках умереть от голода, либо разом положить конец своим страданиям, прыгнув вниз на острые скалы. Этот маленький выступ скалы рыцарь называл своим «розовым садиком». О «садике» уже тогда ходили легенды, и люди содрогались при одном лишь упоминании его.

Много лет промышлял Шреккенвальд разбоем и грабежом и накопил столько богатства, что сумел завладеть еще четырьмя замками в округе. Однажды привели к нему кнехты молодого пленника, который, судя по наружности, был знатного рода, но отказывался назвать свое имя. Он тоже должен был разделить судьбу многих своих предшественников, его тоже вытолкнули в «розовый садик». Но юноша оказался отважным и ловким скалолазом. Он измерил взором глубину пропасти, заметил внизу густые кроны древних могучих деревьев, вручил судьбу свою Господу и безбоязненно прыгнул вниз. Он упал на одну из крон; гибкие ветви смягчили силу удара, он успел ухватиться за толстый сук и удержался на нем. Через миг он благополучно спустился на землю. И немудрено представить себе, каково у него было на душе при виде этой земли, усеянной истлевшими останками прежних жертв рыцаря.

Спасенный узник поспешил в долину, собрал рыцарей и конных кнехтов из соседних замков, подкараулил Шреккенвальда и взял его в плен. Разбойник получил наконец свою давно заслуженную кару и был обезглавлен.

Замок Аггштайн остался во владении потомков рыцаря. Однако последний Шреккенвальд оказался не лучше своего предка: он также перекрыл Дунай цепью и стал грабить корабли.

Однажды пленил он некоего графа, которому, однако, удалось бежать из замка с помощью одного юноши, сына госпожи фон Швалленбах. И пока граф спешил в Вену, чтобы пожаловаться герцогу на Шреккенвальда, юноша по приказу рыцаря-разбойника был брошен в подземелье. Спустя короткое время хозяин замка по обыкновению отдал своим кнехтам распоряжение отправить пленника через «розовый садик» вслед за другими на дно пропасти.

Юноша уже стоял на краю площадки, как вдруг услышал звон вечернего колокола, донесшийся из Швалленбаха. Бедняга преклонил колена и попросил рыцаря подарить ему еще несколько мгновений для предсмертной молитвы, хотя бы до того, как прозвучит последний удар колокола. Рыцарь рассмеялся и сказал, что охотно исполнит его желание; ему смешон был этот глупец, который вместо того, чтобы просить о пощаде, стоял на коленях и молился Богу. Однако очень скоро веселье покинуло его. Колокол звонил, не переставая; ни на секунду не прерывался его звон, он звонил и звонил, так что всем присутствовавшим стало не по себе, а иные кнехты с похолодевшим от ужаса сердцем молили Бога, чтобы их господин отпустил пленника. Но Шреккенвальд не знал жалости; он клял сумасшедший колокол и с нетерпением ждал, когда он наконец умолкнет.

Много невинных жертв было уже на его совести, но этот юноша остался жив. Ибо прежде чем затих швалленбахский колокол, Шреккенвальду и его людям пришлось сломя голову броситься к оружию. Капитан Георг фон Штайн со своими солдатами окружил замок и уже проник во двор. Разбойничье гнездо было захвачено осаждающими. Так чудо швалленбахского колокола предотвратило смерть молодого пленника. Последний потомок Шреккенвальда лишился всех своих богатств и умер жалким нищим.

Память о «розовом садике» в замке Аггштайн и поныне жива в народе. В Вахау до сих пор, говоря о человеке, попавшем в беду и могущем выпутаться из нее лишь ценою смертельного риска, употребляют выражение «угодил в розовый садик Шреккенвальда».

Много веков назад в Бадене, в замке Рауенштайн, жил рыцарь по имени Вольф, искусно владевший мечом и не ведавший страха, но такого сурового и жестокого нрава, что его и называли за глаза не иначе, как «суровый камень». Был он могуч и отважен и полагал, что ему все дозволено в отношении людей бедных и неродовитых, особенно если те навлекли на себя его гнев.

Как-то раз два молодых горожанина дерзнули подстрелить дичь в лесу, принадлежавшем рыцарю. Они были схвачены, доставлены в замок, брошены после краткого допроса в тюремную башню и приговорены к смерти.

Престарелый отец обоих пленников предложил хозяину замка большой выкуп и просил пощадить сыновей, но рыцарь с насмешкою отверг предложение. В своем негодовании и отчаянии старик не сдержался и стал осыпать его страшными проклятиями. Тогда рыцарь велел схватить и злополучного отца и бросить его вслед за сыновьями в темницу.

Горожанин же этот был искуснейший ремесленник, колокольных дел мастер; второго такого не сыскать было во всей округе, и баденцы вступились за него и за его сыновей, обратившись к рыцарю с просьбою о снисхождении. После долгих переговоров рыцарь Вольф согласился помиловать лишь двух узников, но на столь жестоких условиях, какие мог измыслить лишь человек с каменным сердцем. Отцу надлежало вместо выкупа за себя и за одного из сыновей отлить колокол, первый удар которого должен был прозвучать в минуту казни второго сына.

К тому же рыцарь, чтобы поторопить старика, назначил очень короткий срок отливки колокола смерти. Отливать его велел он во дворе замка Рауенштайн. Легко можно представить себе отчаяние бедного старика, приступившего к работе, чтобы спасти хотя бы одного сына. Так как отведенный ему срок был мал, а необходимый материал трудно было достать так скоро, родственники и знакомые мастера приносили ему все, что только могли отыскать; были среди пожертвованных вещей и святые образа чеканной работы.

С трясущимися руками взялся старик за дело. Его искусство всю жизнь было ему отрадою, но когда он лил колокол, несущий смерть его собственному сыну, он проклял свое ремесло и тот день, когда решил овладеть им.

Наконец колокол был готов и подвешен в башне замка. Как только к нему привязали язык с веревкою, рыцарь приказал звонить. В этот миг старый мастер лишился рассудка. Он бросился по узкой витой лестнице на верхнюю площадку башни и принялся отчаянно трезвонить. Звон колокола заглушал его стенанья. Не умолкая, проклинал старик свой колокол и молил Бога ниспослать кару на голову рыцаря.