Пролог

Поймите, что право выбирать свой собственный путь является священной привилегией.

— Опра Уинфри

Лючия Марчелло

Этот ребенок не был запланирован или желанным, не тогда, когда ее старший брат был старше ее более чем на десять лет, и ее родители, несомненно, верили, что у них больше не появится ребёнок после рождения их последней дочери.

Но вот она здесь.

И Бог свидетель, она любима.

Возможно, она и не была запланирована, но была самой желанной.

Родившись ранним утром в частной палате, девочка была завернута в одеяльце, в самую мягкую муслиновую ткань после того, как ее согрели и смыли с нее все следы родов.

Спрятавшись в родильном отделении больницы, где на каждого больного приходилось по врачу и по три медсестры на каждую роженицу, ее родители звонили людям, которые, вероятно, еще спали и должны были присматривать за своими собственными детьми.

Тети, дяди, бабушки и дедушки...

Несмотря на сон, эти люди все равно приедут навестить.

Приедут, чтобы поприветствовать новую принцессу в семье Марчелло. Приедут поздравить ее родителей. Привезут ее старшего брата и двух старших сестер, чтобы сказать привет в первый раз. Они принесут подарки и красивую одежду, чтобы поблагодарить за то, что ты наша.

Они услышат ее имя.

Лючия.

И будут любить ее просто потому, что она жива. Будут любить ее, потому что она родилась Марчелло.

Родившись богатой, в семье, которую обожали и боялись, ее родители позаботились бы о том, чтобы она ни в чем не нуждалась.

Это привилегия Лючии Марчелло.

Просто потому, что она появилась на свет.

Ренцо Зулла

Этот ребенок не был запланирован или желанным, не тогда, когда его матери едва исполнилось шестнадцать и она не спала на матрасе с простыней с тех самых пор, как узнала, что беременна.

Но вот он здесь.

И Бог свидетель, он никому не нужен.

Возможно, он не был запланирован или желанен, но его мать тоже не могла найти в себе силы отказаться от него.

Родившись теплым вечером в отделении неотложной помощи на сортировочной койке, потому что его мать слишком долго ждала, чтобы отправиться в больницу, а родильное отделение было переполнено, мальчик лежал, завернутый в колючий хлопок. Мать в третий раз устало объяснила, что у нее нет страховки. С пятном красной крови, все еще пятнающим пол больницы, где коридоры были в настоящее время полны больных, а медсестры перегружены работой, одна подумала спросить мать, есть ли кто-то, кому она могла бы позвонить.

Бабушка с дедушкой, другая семья, может, отец?

Эти люди никогда не приедут.

Они не приедут поприветствовать нового ребенка, о котором даже не знали, не знали, что их дочь была беременна. Не приедут поздравить его мать. Не приедут на помощь, не покажут его матери, как любить его и как заботиться о нем, но он жив. Они не принесут ни подарков, ни красивой одежды.

Они не услышат его имени.

Ренцо.

Учитывая имя, которое его отец ненавидел, когда его мать перечисляла варианты для него в сыром переулке несколько месяцев назад. Ему дали имя, которое уже заставило бы его отсутствующего отца возненавидеть его.

Родившись в бедной семье, в семье матери, которая перестала сосать трубку только для того, чтобы родить здорового ребенка, которого она отказалась оставить, и без дома, где он мог бы согреться.

Таково было несчастье Ренцо Зуллы.

Просто потому, что он появился на свет.