После этого волнение по-видимому улеглось, и действительно, но только в Черкасском уезде и некоторых, хотя немногих, волостях Чигиринского уезда более не повторялось. В семи же волостях Чигиринского уезда в конце 1874 и начале 1875 г. при проведении в действие люстрационных актов многие из крестьян уже оказали такое сопротивление, которое привело администрацию к необходимости принятия чрезвычайных мер для установления законного порядка и послужило основанием для возбуждения уголовного преследования 326 крестьян.

Общий характер действий крестьян, привлеченных к этому делу, выражал стремление принудить правительство или оставить земельное устройство в прежнем виде, или исполнить требование о наделении по 5 десятин на душу. Еще до рассмотрения судом этого дела, на той же почве, но в этот раз при содействии нового фактора — революционной пропаганды — возникло так называемое «чигиринское дело», с опасным характером.

Дознанием и следствием по чигиринскому делу вполне установлен факт образования и распространения, по инициативе сына священника Якова Стефановича, рядового из евреев Льва Дейча и дворянина Ивана Бохановского[181] в Чигиринском уезде в начале 1877 года среди бывших государственных крестьян 12 селений тайного сообщества, усвоившего себе название «Тайная дружина». Цель этого сообщества выражена в его уставе, который вместе с тем служил основанием для организации.

Целью сообщества, как видно, было изменение существующего порядка землевладения путем захвата земель, не принадлежащих крестьянам, и раздел их между всеми жителями данной местности поровну, для чего предположено было нападение на помещиков, духовенство и членов других сословий и вооруженное сопротивление властям.

Сообщество делилось на отдельные кружки в 25 человек под названием «староства» с выборными старостами, которые, имея надзор за дружинниками и управляя ими, собирают денежные взносы, вербуют новых членов и, участвуя в старостной раде, избирают из себя казначея дружины и атамана, посредством которого дружина сносится с комиссарами. Полученные через этого атамана приказания комиссаров должны быть исполняемы старостами и отдельными дружинниками беспрекословно — так же, как и распоряжение старостной рады, которая уполномочена расходовать кассу и принимать меры в случае опасности.

Средства, коими вынуждалось подчинение требованиям устава и отдельным распоряжениям, заключались в присяге, даваемой каждым дружинником, и в угрозе смерти; эти же два средства служили и для сокрытия от правительства существования и действий сообщества, причем сохранение действий такового втайне облекалось еще установлением пароля.

Для успешного распространения сообщества были употреблены в дело два средства — распространение ложных слухов и уверений, что государь император давно уже даровал крестьянам всю землю для пользования без всяких платежей, но что помещики, духовенство и чиновники из корыстных видов скрыли «царский указ» об этом, и употребление подложного от имени его императорского величества манифеста, в коем к изложенному выше присовокуплялось, что государь император бессилен привести свою волю в исполнение, а потому призывает крестьян организовать тайные общества и, ополчившись против ослушников его воли, с оружием в руках завоевать себе дарованные им, государем, народу права.

Кроме того, из дел было видно, что сообщество это к половине 1877 года считало в числе своих членов около 1000 человек, что некоторые из них заготовили оружие и что начало действий для осуществления целей сообщества означалось не на неопределенно отдаленное будущее, а предполагалось в непродолжительном времени, не позже 1 октября 1877 года.

Некоторые из дружинников уже заготовили даже требуемые уставом пики.

Из данных, добытых дознанием, выяснилось, что тайное сообщество состояло почти из тысячи человек, или дружинников, навербованных исключительно из бывших крестьян государственных имуществ, и что пропаганда отнюдь не коснулась бывших помещичьих крестьян, что подтверждает, насколько действия членов люстрационной комиссии были неправильны и незаконны и в каком безвыходно-тяжелом экономическом положении находились крестьяне государственных имуществ, поддавшиеся, благодаря действий членов люстрационной комиссии, бессовестной эксплуатации со стороны революционеров-пропагандистов.

Чигиринское дело было закончено и препровождено к г. киевскому губ. прокурору 16 и 22 апреля 1879 г.

Дело это для слушания на суде было разделено на две половины: первая слушалась в киевской судебной палате 8–11 июня 1879 г. исключительно из преданных суду 42 крестьян, которые обвинялись в организации и принадлежности к тайному противозаконному сообществу, возникшему в 1877 году в среде крестьян Чигиринского уезда. Из 42-х человек пять признаны виновными в принадлежности в качестве главных руководителей к тайному противозаконному сообществу, имевшему цель возбудить неповиновение властям и вражду между сословиями и скрывавшему свое существование от правительства посредством особых мер, и приговорены платою: отставной унтер-офицер Олейник[182] — на 2 г. 9 мес. в арестантские роты, затем на 2 г. под надзор полиции, отставной фельдфебель Писковой[183] — на 2 г. 7 мес. в те же роты и под надзор полиции, крестьяне Тененик[184], Гудзь[185] и Прудский[186] — на 1 г. 7 мес. в арестантские роты, и сельский староста Дейнега — к 2-месячному тюремному заключению за недонесение начальству об образовавшемся сообществе; 25 крестьян, признанные виновными, действовавшими под влиянием обмана, освобождены от наказания, которому они подлежали бы как главные виновники, и 13 крестьян освобождены вовсе от суда.

Вторая половина Чигиринского дела слушалась в Палате 6, 7 и 8 июля 1879 г.; сын священника Яков Стефанович, рядовой из мещан, еврей Лев Дейч, дворянин Иван Бохановский и сын ст. сов. Владимир Малавский[187] обвинялись в организации сообщества, в составлении и распространении подложного манифеста от имени государя императора, а также подложных телеграмм «Правительственного вестника», имеющих политическую зловредную цель; сын свящ. Михаил Стефанович[188], дворянка Юлия Круковская[189], дворянин Георгий Шеффер[190], купеческий сын Василий Чернояров обвинялись в сокрытии и истреблении следов означенных преступлений, а дворянин Николай Полетика и сын священника Олимпий Стефанович — в сокрытии подсудимого Якова Стефановича.

8 июля 1879 г. палата приговорила: Малавского 24 лет, к лишению всех прав состояния и ссылке на поселение в отдаленнейшие места Сибири, Круковскую 31 года, по лишении всех особенных и по состоянию присвоенных прав и преимуществ, к ссылке на житье в Иркутскую губернию, с воспрещением отлучки в течение 3½ лет, а в другие области Сибири в течение 11 лет; Михаила и Олимпия Стефановичей по обвинению их в недонесении на брата наказанию не подвергать, Шеффер, Чернояров, Полетика — оправданы. Приговор об этих лицах представлен в ревизионном порядке в правительствующий сенат.

Яков Стефанович, Лев Дейч и Иван Бохановский в ночь с 26 на 27 мая 1878 г. из киевского тюремного замка бежали до предания их суду.

В 1879 году разновременно были обнаружены сочинения преступного содержания учеников 2-й киевской гимназии: Перельмана, Мозченко, Родионова, Костецкого, 3-й гимназии — Либермана, первой гимназии — Романовича-Славатинского, Левина и Добровольского, воспитанника Корыстышевской учительской семинарии Каноненко, ученика Белоцерковского реального училища Василевского, все несовершеннолетние, от 15 до 17 лет; во внимание к несовершеннолетию их дела закончены г. генерал-губернатором в административном порядке; телеграфистка мещанка Дзиновская 19 л. за имение и распространение преступных изданий выслана из Белой Церкви на родину, как равно и мещанин Еврс.