Этими лаконичными сведениями практически исчерпывается информация, которую сообщают об Ехидне античные авторы. Судя по всему, супруга Тифона действительно вела замкнутую жизнь, полностью посвятив себя семье. Но зато дети ее прославились в веках — большая часть чудовищ, наводивших ужас на античный мир в преддверии Троянской войны и вскоре после ее окончания, были порождениями Ехидны и Тифона. Гесиод пишет:

Были у многодетной Ехидны и другие отпрыски. Разные авторы называют среди них: Сциллу; дракона по имени Ладон, охранявшего яблоки Гесперид; дракона, стерегшего золотое руно; орла, терзавшего Прометея; Кроммионскую свинью по имени Фэя и некоего загадочного Горгона, упомянутого Гигином и не известного по другим источникам.

Дети Ехидны славились большим разнообразием биологических форм. Трудно поверить, что все они: гидра, сфинкс, драконы, собака, свинья… — были рождены одной матерью от одного же отца. И уж совсем трудно понять, как чудовищная Ехидна, бывшая наполовину змеей, вступив в кровосмесительную связь с собственным сыном «Орфом-собакой», смогла родить такое благородное, а главное, не похожее на своих родителей животное, как лев. Кстати, большинство этих детей не только не были похожи друг на друга и на своих родителей, но и сильно отличались от всех тех мифических существ, о которых мы говорили до сих пор.

Почти все подробно описанные выше чудовища были (хотя бы по одной из версий) детьми Геи, богини Земли. Лишь родители одной из Камп неизвестны (впрочем, другая во всяком случае была дочерью Земли), да Герион происходил из морской семьи (но и он был правнуком Геи). Все эти хтонические, то есть тесно связанные с землей и подземным миром, существа отличались, как и положено родственникам, рядом общих черт: либо змееподобность, либо обилие голов и конечностей, либо и то и другое сразу. Правда, надо отметить, что у Геи рождались и вполне антропоморфные дети — с нормальными, а не змеиными ногами и с приличествуюшим античному божеству количеством голов, рук и ног. Среди них были и нимфы, и Фемида, и Мнемосина, и «милая видом Тефия»… Но эти красавицы уже своим образом жизни отвергали всякую хтоничность — в пещерах они не сидели, по земле не ползали, от солнечного света не скрывались. Фемида и Мнемосина связали свою женскую судьбу с Зевсом, который в подземный мир вообще не наведывался, полностью передав его в ведение своего брата Аида… Что же касается тех детей Геи, которым были более свойственны животные, а не человеческие черты, они имели между собой немало общего и являлись существами преимущественно хтоническими.

Тифон и Ехидна тоже были, конечно, существами хтоническими — об этом свидетельствует и их происхождение, и их вид (кстати, они были достаточно похожи), и их образ жизни (борьба Тифона с молодыми надземными божествами, приверженность Ехидны к подземельям). Но дети этой пары уже успели заметно подрастерять фамильные черты, идущие от бабки Геи. У большинства из них отсутствовали змеиные элементы, а голов и конечностей примерно у половины было ровно столько, сколько предназначено природой для обычных млекопитающих. И если некоторые из этих детей, повинуясь голосу крови, явно тяготели к подземному миру (как, например, Цербер), то другие (Зевсов орел) столь же явно предпочитали мир небесный или по крайней мере надземный. Об отпрысках этой большой, многодетной, хотя, судя по всему, не слишком дружной семьи — наша следующая глава.

Дети Ехидны, как мы уже говорили в предыдущей главе, славились исключительным биологическим разнообразием, которое трудно объяснить с точки зрения современной генетики. Но при этом некоторые из них сохранили определенное сходство со своими предками в том, что касалось обилия дополнительных голов. Кроме того, многие из этих детей унаследовали змеиные черты, а трое — Лернейская гидра и два сторожевых дракона — даже превзошли в этом родителей, оказавшись начисто лишенными гуманоидных признаков. С этой троицы мы и начнем наше повествование об отпрысках знаменитого семейства.

Лернейская гидра была, судя по всему, достаточно примитивным животным. Если все мифозои, описанные в предыдущей главе — и гекатонхейры, и гиганты, и Тифон с Пифоном, и даже загадочная Кампа, — безусловно обладали зачатками разума, а некоторые были в полном смысле этого слова разумны, то гидра осталась в истории как существо, напрочь лишенное интеллекта. Интересно, что античные авторы, которые не используют слово «животное» по отношению, например, к гекатонхейрам, а Ехидну даже деликатно именуют нимфой, Лернейскую гидру единодушно называют именно животным.

Гидра эта обитала в болотах Лерны в Арголиде; Аполлодор сообщает, что «у нее было огромное туловище и девять голов, из которых восемь были смертными, а средняя, девятая, — бессмертной». Птолемей Гефестион, греческий писатель второго века н.э., добавлял, что средняя голова гидры была золотой. По поводу общего количества голов разные авторы сообщают противоречивые сведения. Древний комментатор Гесиода пишет, что, согласно Симониду, голов у гидры могло быть пятьдесят. Еврипид в трагедии «Геракл» называет ее «чудище стоглавое». Диодор Сицилийский пишет, что у гидры «из единого туловища вырастало сто шей, оканчивавшихся змеиными головами». Но чаше всего называется цифра девять, и лишь Павсаний остается при особом мнении, уверяя, что голова у гидры была только одна, а остальные придуманы поэтом Писандром из Камира «для того, чтобы это животное показалось более страшным и его поэма оказалась более интересной». Писандр, живший в шестом веке до н.э., действительно был, возможно, первым автором, сосчитавшим головы знаменитой гидры (Гесиод об их количестве не пишет, а остальные упоминания относятся к более позднему времени). Но от поэмы Писандра «Гераклия», где, вероятно, было подробно описано редкостное животное, до наших дней дошли ровно три с половиной строки, в которых о гидре нет ни слова. И теперь остается только гадать, откуда пошла информация о ее многочисленных головах и сколько же их было на самом деле.

Но интересно другое: головы гидры (и в этом античные авторы единодушны) обладали удивительным свойством — по словам Диодора, «на месте каждой срубленной головы вырастали две новые, поэтому гидра казалась неуязвимой, и не без основания, поскольку раненая часть тут же становилась сильнее вдвое». Кроме того, как сообщает Гигин, «ее яд имел такую силу, что она убивала людей дыханием, а если кто-нибудь проходил мимо нее, когда она спала, то дула на его следы и он умирал в ужаснейших мучениях».