Таким образом, они снова поднялись на Монмартр 15 августа 1535 г. В этом же году к ним присоединился новый савоец, Клавдий Леже, — победа Петра Лефевра.

В следующем — 1536 — году, в их ряды влились еще два новых человека — на этот раз французы: Пасхалий Броет и Иоанн Кодюр. Вместе с Игнатием их стало десять.

Увы! Игнатия не было с ними ни 15 августа 1535 г., ни 15 августа 1536 г. Захворав, он был вынужден по предписанию врачей покинуть Париж на Пасху 1535 г. По их мнению, только родной воздух мог восстановить его здоровье.

Перед его отъездом сотоварищи единодушно пришли к следующему решению: Игнатий не вернется в Париж, но из Испании отправится прямо в Венецию, где он будет ждать своих сотоварищей, пока они не завершат учение в конце 1537 или начале 1538 г.

За это время он продолжит, в частном порядке, прерванное болезнью изучение богословия.

В его отсутствие Петр Лефевр, единственный среди них священник, будет Ангелом-Хранителем своих братьев. Они купили лошадь своему возлюбленному отцу, которую Игнатий должен был принять. Они расстались в апреле 1535 г.

Местом для отдыха святой избрал Аспейтию, находившуюся неподалеку от Лойолы. Приезд Игнатия на родину был огромной, хотя и кратковременной, радостью для обитателей замка, так как Игнатий ни разу не посетил их. Отдых его состоял в уроках катехизиса детям и в проповедях взрослым. Говорят, что бывали дни, когда ему приходилось взбираться на дерево, чтобы быть услышанным, столь велика была толпа его слушателей.

Нет сомнения, что его приходили слушать и обитатели замка. У его старшего брата, Гарсии, было десять детей. Один из племянников, Миллио де Лойола, впоследствии поступит в Общество Иисуса. Кто знает, не были ли уроки катехизиса дяди причиною этого призвания?

В половине июля Игнатий почувствовал себя лучше. Оставив в больнице купленную в Париже лошадь, он отправился ночью пешком, без гроша в кармане, по направлению к Памплоне. Как он обещал в Париже своим испанским сотоварищам, он должен был передать в замок Ксаверия сведения об их брате и посетить родителей Лайнеза и Салмерона. После этого, продолжая побираться, он дошел до Венеции, куда прибыл в конце 1535 г. Ему предстояло завершить учение в двухлетнем одиночестве.

Однако, Бог судил иначе… Намерения Его были иными…

Неожиданно разразилась война между Франциском I и Карлом V.

Вопреки мнению своих профессоров, наши девять студентов решили покинуть Париж Они пустились в путь 15 ноября 1536 г. и после бесчисленных опасностей, от которых их неизменно спасала нежданная и чудесная помощь, они прибыли в Венецию 18 января 1537 г.

По правде сказать, прибытие их не было неожиданным для Игнатия, так как, узнав об объявлении войны, он постарался письмами к высокопоставленным особам обеспечить защиту путешественникам.

С распростертыми объятиями Игнатий принял своих сотоварищей, прижал к сердцу трех новых сынов и представил им нового сотоварища, Иоанна де Хоцеса, которого он обрел в Венеции. Число их увеличилось до 11-ти.

Что же им делать? Решение Игнатия было быстрым…

Время года не позволяло им отправляться в Святую Землю. В ожидании лучших дней они принялись работать в больницах. Они были примерными братьями милосердия, не гнушавшимися никакой работой, бодрыми, ласковыми… И вскоре они стали предметом всеобщего удивления в Венеции. Знать, богачи, купцы и чиновники — все приходили в больницу Неизлечимых посмотреть на это диво.

Имеются основания полагать, что, кроме работы в больницах, они воспользовались пребыванием в Венеции для продолжения учения, Ксаверий и Лефевр, возможно, помогали другим.

Но вот в половине Великого поста Игнатий посылает их всех в Рим. Здесь о нем стали распространяться враждебные слухи; поэтому он счел разумным не идти туда самому. Они должны будут представиться Папе Павлу III, чтобы сообщить ему об их желании посвятить свою жизнь апостольскому служению и намерении совершить паломничество в Святую Землю; также им следует испросить его благословение, а равно разрешение на рукоположение в священники.

Они появились в Риме 25 марта 1537 г. в столь обтрепанном виде, что даже в больницы их принимали за бродяг и мошенников и отказывались пускать их. С трудом им удалось найти несколько кусков хлеба.

Воистину странным был первый прием, оказанный Римом Обществу Иисуса, которому впоследствии суждено было прибавить столько лучей славы к вековому ореолу Вечного Города. Велико было бы удивление тогдашних римлян, если бы кто-нибудь сказал им, что их потомки будут тысячными толпами спешить на поклонение руке Святого Франциска Ксаверия, посланной из Гоа в Рим, и с любовью прикладываться к этой руке, крестившей более 500000 индусов!..

Нет, он, как и прочие, — нежелательный гость, подлежащий высылке из города.

«Случай» — один из самых больших слуг Божьих. Ортиз, испанец, посол Карла V в Риме, случайно встречает их… и начинает расспрашивать. Он знал Игнатия, когда-то даже ссорился с ним. Он проникся к ним состраданием (разве не было между ними четырех испанцев?), нашел им приют и взялся выхлопотать для них аудиенцию у Павла III. Последний, полагаясь на лестный отзыв посла, назначил им аудиенцию на вторник Пасхальной недели, 3 апреля. Во время завтрака у Святейшего Отца они должны были в его присутствии защищать богословские тезисы. К удивлению Ортиза, в тот же день были приглашены кардиналы, епископы и несколько профессоров.

Ортиз представил своих гостей, и началось состязание. Павел III лично задавал им вопросы вместе с известным богословом Корнелием Муссо. Святой Отец был в восторге и при всех выразил свое удовольствие. «Мы благословляем, — сказал он, — ваше паломничество, хотя и не думаем, что оно осуществимо».

Что же касается рукоположений, то они не встретили никаких препятствий. «Вы можете быть рукоположены любым епископом, в три последующих праздника или в три воскресения, и мы даем священникам право исповедовать и отпускать грехи». После этого он велел вручить им тридцать три золотые монеты. Сумма эта была округлена щедрыми пожертвованиями присутствующих.

Радостным был обратный путь, радостным было возвращение в Венецию.

Теперь их главной заботою было приготовление к священству. Тем более, что через несколько месяцев, как и предвидел Павел III, все надежды отправиться в Святую Землю к сроку, определенному в обетах, оказались несбыточными. Война с турками была неизбежной.

24 июня они были рукоположены во священники. Сорокадневной молитвой и постом они решили подготовиться х служению первой мессы.

Мы не знаем, когда они отслужили ее. Известно только, что, желая лучше подготовиться к ней, Игнатий ждал более года.

Как раз в это время случилось довольно странное событие, чрезвычайно утешительное для всех тех, кто пожелает избрать своим отцом Игнатия.

Так как доступ в Святую Землю оказался затрудненным, Игнатий разослал своих сынов в разные места Верхней Италии.

Но перед разлукой они хотели вместе найти ответ на вопрос, который часто задавали им: «Кто вы?» Мы знаем из рассказа самого Игнатия, что после рукоположения, во время сорокадневного поста и молитвы, он снова, как в Манрезе, удостоился озарений свыше. Не свет ли этого озарения породил его ответ: «Мы ответим, — сказал он, — что мы из Общества Иисуса».

Ответ Игнатия наполнил их сердца несказанной радостью, и все в один голос дружно повторили: «Мы ответим, что мы из Общества Иисуса».

Несомненно, это неожиданное имя было внушено самим Небом!

*

Несколько недель спустя Игнатий слушал обедню в монастыре Монтекассино (здесь он давал местным монахам Духовные Упражнения). Священник говорил «Confiteor», и, когда он произносил «и всех святых», Игнатий увидел последнего из пришедших сынов своих, Иоанна Хоцеса, в полном блеске славы, среди ангелов. Сердце его преисполнилось невыразимым утешением, и он не переставая плакал всю обедню.

И действительно, Хоцес умер в больнице в Падуа, на руках своего сотоварища Иоанна Кодюра, как раз в то время, когда Игнатий присутствовал на мессе.