Ах, если бы знать, кто из девчонок страдает таким грешком!

Может, если подружиться с такой девочкой, то она позволит ему, Сергею, то, о чем он мечтает день и ночь? День и ночь.

Ведь ей тоже, наверняка, хочется, раз она это делает. Зачем ей велосипед или лошадь, если есть он, Серёжа. Но, как ему найти её, на лбу, ведь, не написано.

Не написано… На лбу…

Как?

И вдруг Серёжу осенило.

Почерк!

У девочки тоже должен был измениться почерк!

По почерку он её и обнаружит!

Иди сюда, родимая!

Ты это почему пишешь, как курица лапой?

Отвечай!

Не тупь глазки! Отвечай! Почему у тебя буква „ш“ похожа на букву „т“? Почему у тебя строчка съезжает вниз? Ты что, не видишь линий в тетради? Почему ты прежде писала красиво, а теперь пишешь ужасно? Почему ты пишешь, как курица лапой? Популярную брошюру читала? Называется: „Об онанизме“. Нет? На, прочитай! Читай вот здесь и здесь. Прочла? Что скажешь? Почему ты покраснела? Итак, почему у тебя такой кошмарный почерк? Любишь ездить на велосипеде? А на лошади?

Отвечай!

Что-то сладко заныло в груди. Предчувствие чего-то грешного, запретного и жуткое ощущение возможности этого запретного всколыхнули его юную душу.

Но теперь нужно было поработать.

Серёжа решил всё спланировать.

Так.

Сначала нужно определить круг потенциальных кандидаток.

То есть, тех девочек их класса, у которых плохой почерк.

Затем нужно убедиться, что почерк девчонки ухудшился в течение последних месяцев или одного-двух лет. Главное — не промахнуться.

Вдруг она писала, как курица лапой, начиная с первого класса?

Такие нам не подходят!

В школе, когда на большой перемене все одноклассники, томимые весенними настроениями, хлынули на улицу, Серёжа остался в классе.

На учительском столе лежала аккуратная стопка тетрадей.

Серёжа подошел к столу, стал брать тетради и внимательно их просматривать.

Десяти минут ему хватило, чтоб просмотреть все четырнадцать тетрадок.

Именно столько девочек было в их классе.

Урожай оказался небогатым. Серёжа ожидал большего.

Но, увы, претенденток было всего лишь трое. Зина, Женя и Оля.

Почему-то больше всего Серёжу расстроило то, что почерк Лены никак не отвечал поставленным требованиям. Он был безукоризненным. Идеал.

Зина отпала сразу. Потому что она не вызывала у Серёжи никаких эмоций. Она была такого высокого роста, что никто из пацанов-одноклассников никогда не приглашал её на танцах. Никто не старался сесть рядом с ней в кино. Помимо того, считалось, что у Зины есть парень. Лёшка из десятого. Собственно, другого парня у Зины быть не могло. В школе было две „каланчи“ — Зина и Лёшка. И хорошо, что они подружились. Ведь Зина явно продолжала расти.

Серёжа вспомнил, как в их город приехала женская сборная команда страны по баскетболу. Вместе с одноклассниками он пошёл на игру и во время матча вдруг понял, что трусы любой баскетболистки такие большие, что вполне могут сойти ему, Серёже, за брюки.

И не исключено, что будут даже великоваты. В поясе.

Ощущение было такое, словно он Гулливер в стране великанов.

Лешка тоже, как и Зина, рос и рос вверх.

Метр девяносто пять! В десятом классе!

Может, ему, Лёшке, подсказать? Что так, мол, и так. У Зины плохой почерк. И что это может быть следствием того-то и того-то. Пусть Лёшка задумается. Так, сказать, полезный совет. Мол, пора заняться зинулиным телом вплотную.

Вот будет умора!

Но хватит подхихикивать!

Сперва нужно подумать о себе.

Итак, Женя или Оля.

А почему „или“? Может, Женя и Оля? Серёжа усмехнулся. Хорош союз „и“! Всё меняет. Точнее, объединяет.

Следующая проблема вначале показалась Серёже неразрешимой. Как раздобыть тетради Жени и Оли за предыдущие два года?

Но, может, это и не нужно? Поскольку кандидаток так мало.

И Серёжа решил начать с Жени.

Просто потому, что она ему больше нравилась. Кроме того, ему казалось, что с Олей будет сложнее.

Но как? Как начать?

Нужно оказывать ей признаки внимания. Например, пригласить в кино или кафе. В зарубежных фильмах сплошь и рядом — пригласил в кафе — и всё в ажуре.

Следующие кадры — герои обнимаются в постели.

Серёже нравились эти буржуйские фильмы, особенно те, где было видно, что герои не только жарко обнимаются, а и делают то самое, заветное движение „туда-сюда“, то есть, зрителю было совершенно ясно, что именно происходит: герой лежит на героине, её голые ноги вокруг его торса, а он легонько, всем телом, вверх-вниз, вверх-вниз…

А она: „Ох, ох, ох!“

И глаза у неё закрыты, словно она не знает, что с нею делают. А у него лицо мужественное, смелое, сосредоточенное. Отпад!

Серёже хотелось, чтоб у него было тоже такое лицо.

С другой стороны, Серёжа не любил те эротические фильмы, где делалась жалкая попытка „улучшить“ любовные сцены, сделать их „поэтичными“. Для этого камера металась, то по спине главного героя, то по ноге героини, причем, использовался такой крупный план, что весь экран занимала только спина, только нога. Пособие для врачей-дерматологов. Ничего не было понятно. Чья это спина? Чья это нога? Вот ладонь. Вот другая ладонь. Они схватываются в замок. Пальцы жарко переплетаются. Ну и что? Оказывается, так автор хотел показать всю силу любви своих героев.

Глубину их чувств.

Или, если дело происходило на пляже, то ладонь одного из любовников жадно гребла песок. Сама по себе.

Зачем грести песок-то? Какой смысл?

Зачем оставлять без работы экскаваторщиков?

Серёже такие фильмы не нравились.

Он понимал: ладони — это хорошо, но не они являются главными в этом важном деле.

Он посмотрел на Женю, которая сидела через три парты впереди. В классе было лишь три девочки, которые всё ещё носили косички. Женя была одной из них. Серёжа смотрел на её косички и думал, что и как он должен теперь делать. Почему-то подумалось, а что будет с косичками, когда он начнет ею, Женей, овладевать? Они так и будут торчать в разные стороны? Интересненько. А её ноги? Обнимет ли она его своими ногами?

Нет, наверное.

Постесняется…

Девчонки, они вообще, существа стеснительные.

Потом он посмотрел на Лену.

А как быть с ней? Вот проблемы!

Лена словно почувствовала его взгляд и обернулась. Улыбнулась ласково и доверчиво. И Серёже стало стыдно.

Как он может её предать? Ведь Лена была… Ну, как это сказать? Нет, не его девушкой, но она нравилась ему. А он, похоже, был небезразличен ей. Несколько раз они так классно целовались.

Он кивнул Лене и уткнулся носом в учебник.

„Динамика мировой добычи нефти в двадцатом веке“, — прочёл он.

И в ту же минуту Серёжа почувствовал, что его член встает.

Ну, с чего, казалось бы?

Блузка Светочки была аккуратно заправлена.

Может, тут есть связь с мировой добычей нефти?

Но торчок был непереносимый. Захотелось в кабинку туалета. Но Серёжа решил перетерпеть.

И он стал снова думать о Жене.

Но если она это делает, то как? По ночам, в девичьей кроватке? Конечно! Не в школьном же туалете, как он! Хотя, кто его знает?

Сам-то Серёжа однажды сделал это в городской библиотеке.

Прямо в читальном зале.

Он читал роман Сандры Браун и когда дошёл до описания любовной сцены между двумя подростками, то так возбудился, что ему даже не понадобилось трогать себя пальцами. Он просто слегка, едва заметно, заелозил задом по стулу. Он смог там, внизу, так ритмично напрячь мышцы, что возникшего сладостного трения хватило для того, чтобы он вдруг ощутил привычную, вожделенную судорогу и кончил с мучительным наслаждением.

Прямо в брюки.

Вокруг были люди, немного, но всё же были.

Девушки, юноши. Две старушки. Старичок.

Серёжа боялся, что кто-нибудь догадается, что с ним произошло. Он сидел тихо, как сурок, боясь пошевелиться. А сердце его стучало так, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Ну, дела! Кошмар!