— Как только пришли в район, сразу же копать начали. И ни минуты отдыха. А мы во втором эшелоне. Даже семинар некогда провести.

Слушал я его и думал: «Вот тебе и раз. Никаких выводов из прошлой операции не сделал. Обстановки не понимает». Так ему все и высказал, без обиняков. Обиделся он: как же, вроде о людях заботу хотел проявить...

Нет, сейчас самая главная задача — копать окопы, щели, траншеи, лезть в землю, создавая неприступную оборону. И в первую очередь это должны понять командиры и политработники, коммунисты и комсомольцы. Это и есть самая лучшая забота о людях, о будущей победе. Это было главным и в партийно-политической работе с людьми. Вместе с командирами подразделений политработники учили солдат оборудовать окопы, соблюдать маскировку и бдительность. Главный упор делали на создание неприступной противотанковой обороны. Командир дивизии, работники политотдела выступили на партийных и комсомольских собраниях с докладами, беседовали с офицерами и солдатами, разъясняли обстановку на фронтах и всю важность прочной обороны на Орловско-Курской дуге.

В политотделе сложился определенный стиль работы. В связи с тем что обстановка часто менялась, возникало много неожиданных задач, мы большую часть времени работали в частях и подразделениях, по мере необходимости собирались в политотделе на короткие оперативные совещания. На них подводили итоги, каждый коротко докладывал о проделанном, делился мыслями, вносил предложения.

На одном из совещаний Григорий Титович Зайцев предоставил слово майору Леониду Иосифовичу Сурабекянцу, который вместе с офицерами тыла занимался обеспечением артиллерийских подразделений боеприпасами и продовольствием. Обстановка для работников тыла была сложной: бомбежки, дороги разбиты, непролазная грязь, вешние потоки, мостов нет. Однако офицеры тыла и снабжения принимали все меры к тому, чтобы вовремя обеспечить подразделения всем необходимым.

— На огневые позиции артиллерии уже доставлено по два боекомплекта, продовольствием все части обеспечены, организовано трехразовое питание горячей пищей,— докладывал Сурабекянц.

Настоящим организатором проявил себя в эти дни Гри горий Титович Зайцев. Он много сделал, чтобы обеспечить личный состав всем необходимым. До войны Григорий Титович, конечно, не думал, что будет армейским политработником. Окончив в 30-х годах Плехановский институт и Институт красной профессуры, Зайцев до июля 1941 года работал научным сотрудником в Госплане СССР.

В первые дни службы он казался мне немпого замкнутым. Но позднее я понял, что это от застенчивости и скромности. Григорий Титович отличался большим трудолюбием, кропотливо учил подчиненных конкретной работе, но в то же время не связывал инициативы, всегда внимательно выслушивал их. Самая характерная его черта — деловитость, умение сосредоточить внимание на главном, на том, что важно именно в данный момент, от чего зависит решение многих других задач.

Однажды я и Зайцев прибыли в роту Ходырева. Григорий Титович попросил командира рассказать, как строится система обороны, на местности внимательно посмотрел расположение огневых средств. Мы побывали во взводах, поинтересовались, как оборудуются позиции, знают ли солдаты свои задачи. Рассказали командирам и бойцам о требованиях Военного совета 13-й армии создать неприступную оборону, готовиться к трудным боям.

В одном из блиндажей висели рисунки фашистских танков. Сделаны они были на простом тетрадном листке. На одном — уязвимые места у танка, на втором — обозначены его «мертвые зоны». Здесь агитатор — бывалый фронтовик — рассказывал молодежи, как вести борьбу с танками, передавал свой боевой опыт. Когда мы вышли наружу, Ходырев показал на группу солдат, стоявшую за первой траншеей.

— Здесь у нас своего рода «рационализацию» применяют, — пошутил он.

Впереди были вырыты два одиночных окопа. Между пими протянут стальной провод. А на нем подвешены передвижные противотанковые мины. Я подошел, поздоровался с бойцами и спросил командира:

— Расскажите, что вы задумали делать с минами?

— Видите, товарищ полковник, дорога к нам подходит. Наверняка по ней танки противника пойдут, если сюда ринутся. Слева и справа овраги, а тут гладенько. Дорога хотя и заминирована, по вдруг танки прорвутся. Вот и решили сделать немцам сюрпризы — подвижные мины на проволоке. Куда танк будет двигаться — туда и мину можно по проволоке передвинуть.

— Молодцы, — похвалил Зайцев. — Надо об этом рассказать и в других подразделениях.

Комапдир пояснил нам, что такой способ борьбы с тапками применяли еще в битве за Сталинград.

— Неплохой опыт, — одобрительно заметил Зайцев.

На обратном пути я заехал в редакцию дивизионной газеты. Рассказал о подвесных минах редактору майору Н. С. Сухову, посоветовал передать этот опыт через газету, похвалить солдат за инициативу, напечатать схему танка, показать на ней его уязвимые места.

Надо сказать, что газета активно пропагандировала передовой опыт бойцов по оборудованию оборонительных позиций, созданию противотанковых опорных пунктов, отрытию траншей полного профиля. Солдатская мудрость, опыт, выдумка становились достоянием солдатских масс. Мы ощущали постоянную заботу командования и политотдела армии.

К нам часто приезжали старшие начальники: генерал-полковник Николай Павлович Пухов, командующий 13-й армией, член Военного совета генерал-майор Марк Александрович Козлов, начальник политотдела армии полковник Николай Федорович Воронов и другие.

В середине мая 1943 года генерал Пухов приехал к нам чуть свет. Солнце только что показалось. Было удивительно тихо. Лишь по ту сторону железной дороги, в занятой немцами Глазуновке, изредка слышны были отдаленные выстрелы.

— Небось ворчите: вот, мол, спать не даю, с рассветом поднимаю, — пошутил командующий, здороваясь. — Ничего, кто рано встает, тот много делает. Работы у нас с вами много. Поедем, посмотрим, что сделано за неделю.

Генерал Пухов отправился на передний край дивизии. Он внимательно, даже придирчиво, осматривал траншеи, ячейки, огневые позиции артиллерии, беседовал с солдатами и командирами. Главное, что его интересовало: как прочна противотанковая оборона, правильно ли организовано взаимодействие между артиллерией и пехотой, между противотанковыми опорными пунктами и подвижными резервами.

Мы подошли к самому левому флангу.

— Здесь у нас стык с соседней дивизией, — заметил Илья Федорович Дударев и доложил, какие артиллерийские и танковые подразделения прикрывают его.

Командующий подошел к пулеметчику, расположившемуся на фланге, в самом крайнем окопе.

— Рядовой Спичкин, — представился солдат.

У пулеметчика из-под пилотки виднелась огненно-рыжая прядь волос. Веснушки густо облепили лицо. Солдат был невелик ростом, узок в плечах, совсем молод.

Командарм спрыгнул в его пулеметную ячейку, осмотрелся: место выбрано удачно. Впереди все как на ладони. В окопе вырыты ниши, Спичкин вложил в них гранаты, пулеметные диски, котелок с флягой и хлебом.

Пухову понравилась позиция.

— А эти площадки зачем? — спросил он, увидев, что и слева, и с тыла в ячейке имелись места для установки пулемета.

— Это если обойдут...

Командарм положил солдату руку на плечо, сказал:

— Смотри, Спичкин. Место в обороне ты занял самое важное, на стыке. Здесь надо стоять насмерть. Ни шагу назад.

— Товарищ генерал, выстоим! — серьезно ответил солдат.

Мы возвращались в штаб. Пухов вначале молчал, а потом заметил:

— Трудное дело предстоит. Людей надо готовить к тяжелым боям. Важно, чтобы солдаты поняли задачу: в обороне выстоять, отразить натиск противника, обескровить его. А затем мы сами перейдем в решительное наступление.

В те дни все яснее вырисовывались наша роль, наши задачи в будущих, боях. И чем энергичнее шла подготовка, тем больше крепла уверенность в нашей победе.

Начало сорок третьего года ознаменовалось блестящими успехами Советской Армии. 18 января, взломав вражескую оборону, под Шлиссельбургом соединились войска Волховского и Ленинградского фронтов, прорвали блокаду Ленинграда. 2 февраля под Сталинградом был завершен разгром окруженной фашистской группировки. Освобождены Великие Луки, Ростов... Стратегическая инициатива была вырвана у немцев навсегда.