— Товарищ комендант! Товарищ комендант! — Передо мной очутилась высокая, за метр семьдесят, женщина лет тридцати — тридцати пяти. Постоянно поправляя падающую на глаза челку, она затараторила: — У нас тут дети! Десять детей! Нам бы их покормить! Мы сами потерпим, но покормить их надо! Многие в дороге с утра. Маленькие…

— Стоп, стоп, стоп! — подняв руку, я прервал поток слов. — С детьми поступим следующим образом — вон стоит автобус, — взмах рукой в сторону потрепанного грязно-белого «пазика», притулившегося на обочине дороги. — Все дети вместе с матерями собираются в нем, потом мы отвезем их в более комфортное и спокойное место. Сбор через двадцать минут.

Не обращая внимания на слова благодарности, я повернулся к Виталику, записывающему в блокнот данные очередного мобилизованного:

— Двадцать человек нас не стеснят, как считаешь?

— Конечно, нет! — Он оторвался от блокнота. — Надо только девчонкам нашим записку написать, чтоб не испугались.

— Я напишу, не отвлекайся.

* * *

«Перепись населения» и распределение обязанностей заняли у нас больше часа, так что к моменту, когда Макаренко сообщил нам, что идея о «налете» на оружейный магазин принята командованием с энтузиазмом и вовсю идет подготовка вертолетов, пальцы у меня уже сводило от писанины, а на указательном правой руки образовалась солидная мозоль.

— Слушай, Вася, надо бы за эту работу женщин посадить, а то мы скоро ни на что не годны будем! — Виталик зло отбросил ручку и с наслаждением потянулся. — Даже ротному командиру писарь положен!

— Инициатива, брат, наказуема! Ты этим и займись, а я пойду до магазина пройдусь.

— Ага, пару пузырей возьми! — съехидничал подполковник.

— Я в «дальнобойный», там вроде их хозяин приехал. Или директор. Надо насчет всякого барахла договориться. Я думаю, в баках можно воду запасти. Или от скважины привезти. Народ все едет и едет, а жажда — штука такая.

В дверь постучали.

— Да, войдите! — первым среагировал «профессиональный кабинетный работник» Сибанов.

— Здравствуйте, товарищи командиры! — Эту девчонку я видел на заправке. — Я вам тут поесть принесла.

— Поесть — это хорошо! Поесть — это здорово! — обрадовался Виталик.

— Мы там с нашими решили, что вы с утра голодные, — девушка начала доставать из сумки свертки и раскладывать их на столе. — И… — она на мгновение замялась, — спасибо вам, что злыдней загандошили! Я эту гадскую породу знаю, — она снова осеклась, и на лице ее появилось выражение «ой, а то ли я говорю?».

— Продолжай, красавица! — Виталька сцапал со стола бутерброд с сырокопченой колбасой и сейчас освобождал вожделенную пищу от целлофановой обертки. — И не стесняйся — сейчас у нас время такое. Честное, я бы сказал! Гады — они гады и есть, а добрые люди — добрые. Без оглядки, понимаешь, на средства массовой информации и правозащитные организации… — Правда, про организации разобрал, наверное, только я, так как наш оратор уже откусил от бутерброда солидный кусок, не прекратив, однако, разглагольствовать.

— Помолчи, а то кусок не в то горло попадет! А другого такого нам где искать?

Совету Сибанов последовал, а я осмотрел «поляну»:

«Так, пара котлет, полкруга „краковской“ и десяток бутербродов с сервелатом и сыром. Нормально — едали и похуже…»

— Вот еще, товарищ комендант! — Из бездонной сумки появились четыре бутылки пива и…

— Э, а водка нам зачем? — остановил я девушку, как раз доставшую две поллитровки с беленькой.

— Так военные это дело уважают! У меня брат служил, рассказывал… Или вам коньяку принести? — удивилась «добровольная маркитантка нашего гарнизона», как я окрестил про себя нашу гостью.

— Да, Василий, не отказывайся, а то нас, чего доброго, еще за американских шпионов примут! — хохотнул Сибанов.

— Ладно, оставь бутылку. Глядишь, в медицинских целях пригодится.

Смутившаяся барышня вернула «жидкую валюту» на стол и засобиралась.

— Спасительница, а расскажи-ка нам, кто в вашем заведении командует? — подкрепившись, мой друг пришел в благодушное состояние, но и о деле не забывал.

— Танюха Белова, но она сейчас домой поехала. В Глядини. Это верст семь отсюда. Но вы не переживайте, она нам разрешила.

— Хорошо. А тебя как зовут?

— Мариной.

— Вот что, Мариночка. Через час подготовь нам список всего съестного, что в вашем заведении водится. Договорились? Меня, кстати, Виталием Андреевичем зовут, а коменданта нашего — Василием Семеновичем.

После ухода девушки мы принялись за еду, но спокойно поесть нам не дали — дверь распахнулась, и в штаб вошел парень самого что ни на есть неформального вида — спутанные в подобие африканской прически волосы, металлические блескучие украшения в ушах и в носу. Еще и чехол с гитарой за плечами.

— Штаб здесь? — с порога взял быка за рога этот «недорастаман».

— Ну? — буркнул Сибанов.

— Я хочу вступить в отряд! — окинув взглядом помещение, неформал опустил свой тощий зад на один из стульев, попутно зацепив чехлом с музыкальным инструментом стопку бумаги на моем столе, от чего часть листов свалилась на пол.

— Вы дверью не ошиблись, молодой человек? — поставив початую бутылку пива на стол, мой друг вперил взгляд в необычного гостя. — Я, конечно, понимаю, банды и музыкальные бывают, но тут вы явно не по адресу…

— Я, между прочим, эмвэму закончил! — парень явно не смутился.

— Что-что ты закончил?

— Московское военно-музыкальное училище!

— Ага! А я — Борис Моисеев! — и Сибанов снова взял со стола бутылку, давая понять, что разговор окончен.

Парень усмехнулся:

— Военный комендант гарнизона обязан:

Первое, организовывать несение караульной службы по охране и обороне общегарнизонных объектов в соответствии с расписанием караулов и патрулирование в гарнизоне.

Мы так и застыли!

— Второе, — продолжал как ни в чем не бывало гость, — осуществлять контроль за соблюдением военнослужащими воинской дисциплины, правил ношения военной формы одежды и воинского приветствия; систематически изучать состояние воинской дисциплины, караульной службы и патрулирования в гарнизоне и ежемесячно докладывать начальнику гарнизона выводы и предложения по их улучшению и устранению причин, порождающих нарушения, — словно пулемет оттарабанил он. — Правда, вы мне уже должны десяток нарядов вкатить, но для этого сначала надо принять меня. — И он заливисто расхохотался, наверное, выражение наших лиц стало тому причиной?

— Специальность у тебя какая? — захлопнув рот, выдавил Виталик.

— Тромбонист, немного саксофон, гитара, клавишные, — не моргнув глазом ответил милитаризированный неформал.

— Гм, нам тромбонисты нужны, товарищ капитан? Или на клавишных остановимся?

— Я бы, товарищ подполковник, не отказался бы от специалиста по противохимической защите или, на худой конец, пулеметчика.

— Ну, не будьте таким привередливым, комендант! Хороший тромбонист и пулемет освоить сможет, так, молодой человек?

— А вы за словом в карман не лезете, господа офицеры! — улыбнулся музыкант.

— Товарищи, — поправил его Виталий.

— Что «товарищи»?

— Товарищи офицеры, слово «господа» нам несимпатично… И, кстати, неплохо бы было представиться. — Первый шок прошел, и теперь переговорить кадрового разведчика у молодого разгильдяя (А кем еще может быть человек с такой внешностью?) вряд ли получится.

— Сержант запаса Баталов, товарищ подполковник! Сергей Александрович, восемьдесят второго года рождения! — Что удивительно, докладывая, парень отставил в сторону чехол с гитарой и встал со стула. И стойку принял вполне уставную.

— Срочную проходил, стал быть, если «запаса». А где? — Сибанов записал данные нашего нового рекрута.

— В оркестре Московского гарнизона, а потом в Ростове, в пятнадцатом оркестре штаба Северо-Кавказского округа.

— Сослали?