Я послушно подняла бёдра, и ткань соскользнула с моего тела. На её месте сразу же оказалась его ладонь – горячая, осторожная, но настойчивая.

Коробка была найдена, я раскрыла её дрожащими пальцами, пока он исследовал внутреннюю поверхность моих бёдер и ещё одно чувствительное место, оказавшееся до неприличия влажным.

Разорвать фольгу сразу не получилось, потому что, когда я начала это делать, он медленно погрузил в меня палец, параллельно посасывая каждый сосок по очереди. Я вскрикнула, презерватив выпал из моих рук. С губ сорвалось матерное ругательство, я резко вытащила второй из пачки и разорвала обёртку зубами.

– Теперь ты приподнимись, – выдохнула я.

Расмус вытянулся на руках, улыбнулся и посмотрел на мои руки, которые быстрым движением раскатали латекс по его члену. Зашипел, сквозь стиснутые зубы, когда я сжала его у основания и, согнув ноги в коленях, направила к своему входу.

– Ты всегда командуешь в постели? – спросил он, не двигаясь дальше.

Я закусила губу и потёрлась о него, почувствовав, как все мышцы сводит от желания. Подняла голову, прикоснулась губами к его губам, лизнула в подбородок – прося. Он опустил взгляд и начал медленно входить в меня, направляемый моей рукой. Очень медленно. Мучительно медленно. Бесконечно медленно.

Вошёл до упора и замер, позволяя мне приспособиться. Я чувствовала тяжесть внутри, давление – слишком большой, непривычно. Зажмурилась, когда начал двигаться – бережно, аккуратно, словно я – хрустальная.

Скрестив ноги за его спиной, я обхватила его плечи руками. Он опёрся на локти, запустив пальцы в мои волосы и легонько сжал их, запрокинув мою голову. Прижался губами к шее, посасывая кожу в такт движениям своих бёдер. Прикусил, резко вышел и одним толчком заполнил меня до упора. Я вскрикнула, двинувшись ему навстречу и сжав ногами его бёдра. Он снова отстранился, резко толкнулся и прорычал мне в ухо.

– Чёрт, Агата. Прости.

Начал двигаться так дико, так быстро и проникать так глубоко, что я не смогла сдерживать крики. Накрыл мой рот своим, глотая каждый звук – и продолжал вбиваться в меня жадно и нетерпеливо. Мои ногти вонзились в его спину, я отчётливо почувствовала его кожу под ними и тёплые влажные следы – царапины. Он вскрикнул, толкнулся ещё два раза и задрожал всем телом, а потом гортанно простонал в мою шею.

– Блять, я представлял, что продержусь дольше, – прошептал он виноватым голосом.

– Ну, ты продержался пару минут, а это не так плохо, – с улыбкой сказала я.

– Ты стала язвой, – он покачал головой, вышел из меня и выпрямился, – Дашь мне вторую попытку? – заломив бровь, спросил он.

– Может быть, – прошептала я, смотря на его силуэт, освещаемый лунным светом.

Он ушёл в ванную, чтобы выбросить использованный презерватив и привести себя в порядок, а я уставилась в потолок не моргая.

Ко мне никогда не прикасались так, как он. Меня никогда не целовали так, как он.

Когда его руки осторожно гладили моё тело, я растворялась. Таяла, плавилась, исчезала. Меня не сжигала похоть, я не хотела долгого и жёсткого секса.

Я просто хотела, чтобы он прикасался ко мне вечно.

Близость

Give me love like her,

'cause lately I've been waking up alone.

Paint splattered teardrops on my shirt,

Told you I'd let them go.

Ed Sheeran «Give me love»

Трели мобильника вырвали меня из полудрёмы. Я нащупала трубку под подушкой, открыла один глаз и ответила на звонок.

– Да, Тася.

– Колись, ты замутила со своим соседом, да? – без приветствий начала она.

– Ты поэтому звонишь мне в, – я взглянула на экран, – Полвосьмого утра?

– Я неделю жду твоих объяснений, – обиженно буркнула она, – Эти татуировки на этой сексуальной смуглой коже сводят меня с ума и кажутся мне знакомыми.

– Да, я замутила со своим соседом, – шепнула я в трубку, прислушиваясь к тишине в номере.

Приподнявшись на кровати, я увидела Расмуса на патио.

– И как?

– Нормально, Таська, нормально.

– А подробности?

– Тебе в красках что ли расписать?

– Ну, про Андруса ты всегда рассказывала, – тихо протянула она.

– А сейчас не хочу ничего рассказывать, – я вздохнула и прикрыла глаза свободной рукой, – Ты с Ниной общаешься?

– Созванивались пару раз, а что? Она вроде переехала.

– Да, в мою бывшую квартиру.

В трубке воцарилась тишина. Таисия прочистила горло и осторожно спросила:

– В смысле?

– В прямом.

– То есть, они с Андрусом..?

– Да, Тася, да. Так что, у меня теперь только одна подруга – ты.

– Оу. Ясненько. Это надо обдумать. Когда ты вернёшься?

– Пока не знаю.

– Везёт тебе. В Греции, наверное, жарко и горячо, – двусмысленно произнесла она.

– Да, тут хорошо, – заметив краем глаза движение на улице, я быстро проговорила в трубку, – Ладно, мне пора.

Отключившись, я открыла камеру, спрыгнула на пол и быстро подскочила к окну. Сделав чуть размытый кадр – он как раз тушил окурок в пепельнице, я улыбнулась, когда Расмус повернулся и застыл, как вкопанный, уставившись на меня.

Он быстро оказался внутри, внося за собой запах табака, встал передо мной и прикрыл за собой дверь. Дёрнул штору на карнизе – комната погрузилась в полумрак.

– Ты чего не спишь? – спросил с улыбкой, обхватил лицо ладонями и поцеловал в губы – легко и непринуждённо.

– Тася разбудила, – ответила я, целуя его в ответ.

– Что хотела?

– Хотела узнать, кто тот сексуальный татуированный красавчик на моих фотках, – я почувствовала его улыбку на своей шее.

– Надеюсь, ты не рассказала о моём фиаско в первый раз?

– Расписала всё в мельчайших подробностях, – я прикусила губу, когда он запустил ладони под футболку, надетую на моё голое тело, и накрыл соски большими пальцами.

– Но ты же сказала, что я исправился? – промычал он, толкая меня в сторону сдвинутых вместе кроватей.

– Нет, пусть думает, что ты – скорострел.

Он громко засмеялся, сел на смятые простыни и притянул меня к себе. Поцеловал в макушку, обнял, устроив мою голову у себя на груди, и вытянул ноги.

– Пусть думает, – тихо сказал он, поглаживая моё плечо.

Я вдохнула его запах – солёной воды и чего–то пряного, похожего на какую–то острую специю. Горький аромат табака, которым пахли его пальцы. Провела ладонью по руке, погладила надпись и тихо промычала:

– А какую ты сделал первой?

– Тату?

– Да.

– Череп. В шестнадцать лет. Хотел быть злобным и устрашающим.

Я улыбнулась, представив совсем юного мальчишку с такой наколкой на плече. Забавно.

– А потом?

– Потом я забил плечо розами и шипами – тогда в моду вошла тема old school. Следующей сделал сокола. Потом захотелось чего–то необычного, и заказал у друга эскиз на спину.

– Там дракон, да?

– Да. Я родился в год земляного дракона.

– А крылья?

– В честь мамы. Сделал в день похорон, – чуть напрягшись, сказал он.

– Прости.

– Ничего, Почемучка, – его голос смягчился, он провёл носом по моим волосам и вдохнул мой запах, – Мне не хватает кокоса.

– Я забыла масло, – надула губы я, и подняла голову, – Ты заметил?

– Да, от тебя всегда пахло кокосом. Как стружкой на тортах, вкусно, – Расмус улыбнулся и потёрся кончиком носа о мой, – Давай ещё немного поспим.

– А надпись? – промямлила я, – Почему «Доверие»?

Он устало закатил глаза, потом вздохнул и покачал головой.

– У неё грустная история.

– Расскажи.

– Очень грустная.

– Что может быть грустнее истории о смерти матери? – осторожно сказала я, спрятав взгляд на его крыльях.

Сейчас, когда я знаю значение этого рисунка, мне хочется плакать. Эти крылья словно укрывают, оберегают его сердце, прячут от других. Такие большие, и в то же время хрупкие – с тонко прорисованными перьями. Крылья ангела – матери, которую он потерял.

– Ладно, – он вздохнул, – У меня была девушка. Когда–то. И я её очень сильно любил.