– Мне позвонила хозяйка квартиры, – он облокотился на столешницу и скрестил ноги в лодыжках, – Соседи жалуются, что у тебя шумно.

Я фыркнула, и повела плечом.

– Чушь какая–то. Я живу одна, если ты не заметил, – лёгкая шпилька ехидным голосом в его сторону.

– У тебя на выходных была вечеринка. Громко играла музыка, вы смеялись, – он прищурился и потёр подбородок большим пальцем, – Агата, мне не нужны проблемы, и ты это знаешь.

Я судорожно сглотнула, напрягшись всем телом.

– Хорошо, – смягчив тон, я поднялась и подошла к нему, – Я не буду больше приглашать подруг в гости, – погладила ладонью лацкан его пиджака, надула губы, – Только не злись.

– Я не злюсь, – он вздохнул, взял мою руку и поцеловал пальцы, – Но мне не нужны проблемы, – повторился, выделив каждое слово.

– Я поняла тебя с первого раза, – резко ответила я, вырвав у него руку.

– Агата…

– Что, Андрус? Я итак сижу взаперти, словно в золотой клетке, – мой голос резко перешёл на крик, – Никуда не хожу, ничем не занимаюсь, нигде не работаю – ты запрещаешь…

– Я никогда не запрещал тебе работать! – рявкнул он.

– Ты намекал, что такой вариант тебя не устроит. Мы встречаемся только в будни и в определённое время, – я вскинула руками, – Я же не могу отпрашиваться с работы, чтобы потрахаться со своим женатым любовником.

Я резко замолчала, понимая, что перешла, когда–то проведённую им, черту: никаких истерик. Андрус повернул голову и посмотрел в окно, затем глубоко вздохнул и взглянул на меня.

Равнодушно.

– Чтобы завтра тебя здесь не было, – с расстановкой произнёс он.

– Андрус, прости, я переборщила…

– Ключи оставь в почтовом ящике, или замки сменят, – он мягко отодвинул меня, и пошёл на выход.

– Андрус, стой! – крикнула я в отчаянии.

Он не ответил, взял свою связку и громко хлопнул дверью.

Я уставилась на неё круглыми глазами, в полнейшем шоке.

Он что, меня бросил?

Ответ на свой вопрос я получила на следующий день – когда вернулась со встречи с Тасей в два часа пополудни. Написала несколько эсэмэсок ему, с извинениями и просьбой поговорить. Он не ответил.

Когда я вышла из лифта на своём седьмом этаже, я застыла как вкопанная. Возле квартиры стояли чёрные мусорные мешки. Я не сразу поняла, что было внутри, и даже попыталась просунуть ключ в замочную скважину, но тщетно.

– Какого хрена… – пробормотала я, набирая его номер.

Трубку не сняли. Я начала звонить ещё раз, брезгливо посмотрев на пластиковые пакеты. После череды длинных гудков, он наконец–то соизволил ответить.

– Я слушаю.

– Андрус, я не могу попасть в квартиру и здесь на площадке какие–то мусорные мешки стоят. Я ничего не понимаю… – затараторила я, снова и снова пытаясь справиться с замком.

– Я больше не оплачиваю эту квартиру, и предупредил хозяйку, чтобы она сменила замки. Твои вещи она собрала и выставила за дверь.

– Что?! – прошептала я.

– Ещё есть вопросы по данному поводу? – его голос был на удивление спокоен.

Я бы даже сказала – издевательски спокоен.

– Ты не можешь так со мной поступить, – сдавленно прошептала я в трубку.

– Я уже это сделал, – отрезал он и отключился.

Я переводила взгляд с телефона на запертую дверь, и обратно. Набрала его номер ещё раз – не ответил. Начала звонить снова – включился автоответчик.

– Дерьмо! – взвизгнула я, – Ты не можешь так со мной поступить!

Мой голос отчаянным эхом отразился от стен. Я прислонилась спиной к двери, медленно сползла вниз и приземлилась на один из пакетов. Пластик зашуршал, заскрипел под весом моего тела – противно и мерзко. Из глаз полились слёзы, а потом я откровенно разрыдалась – самым неприличным и отвратительным образом. Это нечестно… Я же ничего не сделала!

Не знаю, сколько я сидела вот так – проливая слёзы на площадке, возле когда–то «моей» квартиры. Я всхлипывала, давилась слезами, стучала головой по двери, снова всхлипывала. Пребывала в состоянии: «Обидно до слёз», да, именно так.

Соседская дверь приоткрылась, к косяку спиной прислонился Расмус. Скрестил руки на груди, посмотрел на меня внимательно и хмурясь.

– Что, доволен, скотина? Наябедничал? Радуйся, я здесь больше не живу, – прошипела я.

Он удивлённо приподнял брови. Усмехнулся и покачал головой.

– Я этого не делал.

– И я должна поверить? – я громко всхлипнула, и вытерла нос, размазав сопли по лицу.

– Можешь не верить, дело твоё, – он пожал плечами, и склонил голову набок, – Что будешь делать? Есть куда идти?

– Нет, – я откинула голову назад и шлёпнула ладошкой по мешку, – Родители в Испании, у меня нет ключей от дома, – поймав его озадаченный взгляд, я простонала, – Да, я – идиотка, я знаю.

– Есть немного, – мягко сказал он, – Ну, тогда, – оттолкнувшись от косяка, от распахнул свою дверь и махнул рукой внутрь, – Прошу. И это, – кивнув на пакеты, он улыбнулся, – Тоже бери, а то сопрут.

Я удивлённо моргнула, слёзы на щеках мгновенно высохли.

– Ты серьёзно?

– Идти тебе некуда, а я жалостливый, – снова широко улыбнулся он – стало приятно от его улыбки, – Заходи, перекантуешься, сколько надо. У меня места немного, но на двоих хватит.

Вымученно улыбнувшись, я поднялась на ноги и выпрямила плечи. Потерев джинсы ладонями, я повернулась к пакетам и вздохнула:

– Поможешь?

Он, молча, кивнул.

***

All the voices in my mind

Calling out across the line

Ed Sheeran «Bloodstream»

Так началась эта история. Не могу сказать, что она была печальной, хотя соли в ней накопилось предостаточно. Я сидела у него на кухне – старенькой, пошарпанной, скрипучей, и пила крепкий чай, приходя в себя. Он жарил омлет на скорую руку – оказалось, что я голодна, хотя вроде бы и обедала несколько часов назад.

Я молчала, разглядывая его спину и татуировки. Он тоже молчал, крутясь у плиты. Когда еда была готова, он разложил ее по тарелкам, опустился на стул напротив меня и пристально посмотрел мне в глаза. Странно, но в этот раз я не отвела взгляд – не хотелось.

– Я могу дать тебе один совет? – тихо сказал он, сжимая вилку в руке.

Я вскинула бровь в саркастическом жесте:

– Ты? Мне? Совет?

Он вздохнул, постучал зубчиками по столу и нахмурился:

– Я скажу, а ты сама решай следовать ему или нет, идёт?

Пожав плечами, я ответила:

– Идёт.

Расмус отвернулся, посмотрел задумчивым взглядом куда-то в пространство. Чуть прищурился, сжал челюсти и снова перевел взгляд на меня.

– Не говори никому где ты.

– И что я скажу? – невольно улыбнулась такому «совету».

– Соври что-нибудь; скажи, что у родителей, – он казалось, говорил на полном серьёзе.

– Зачем мне это делать? – спросила я с насмешкой.

– Сама увидишь, – протянул он.

Самоопределение

Down on the West Coast, they got a saying

«If you're not drinking, then you're not playing.»

But you've got the music, you've got the music in you, Don't you?

Lana Del Rey «West coast»

Смачное ругательство послышалось из–за двери ванной. Я просунула голову, обмотанную тёмным полотенцем, в приоткрытую дверь и посмотрела на своего соседа.

– Может, ты свои вещи разберёшь до конца всё–таки? – потирая колено, изрёк он, – Не пройти, не проехать.

Я пожала плечами, фыркнула и снова спряталась за дверью, продолжив прежнее занятие – втирание кокосового масла в кожу после душа.

– Агата? – громко сказал он, – Ты ещё долго? Мне тоже нужна ванная.

– Сейчас выйду!

– «Сейчас» ты говорила полчаса назад, – пробормотал он, думая, что я не услышу.

Я намазалась маслом, закрыла баночку и поставила её на стиральную машину – туда, где стояла моя косметика. Свободных полок у Расмуса было не много, поэтому я постепенно оккупировала не занятые им территории по всей квартире: стиральную машину, стул в прихожей, ящики в шкафу – у него всё равно только трусы и носки, а у меня нижнее бельё, пижамы и ночнушки.