Кеннет провел языком по ее щеке, снова куснул за ухо.

— Неееет, — протянул он.

— Почему?

— Потому что ты хочешь этого даже сильнее, чем я.

Стейна ничего не смогла ему возразить, потому что Кен надавил сильнее, заставляя ее кончить. Он ввел в нее два пальца, продолжая теребить клитор большим.

— Давай, Стей. Еще, — потребовал он, жестко трахая ее рукой.

И она вздрагивала, вцепившись в его плечи, двигая бедрами вперед, чтобы он мог проникнуть глубже, чтобы удовольствие стало еще ярче.

Кен был уверен, что она будет материться, кончая, обзывать его, но Стейна лишь звонко вскрикивала, и эти звуки были лучшей музыкой для его ушей.

А потом она аккуратно, но твердо отвела его руку в сторону, поправила платье и улыбнулась.

— В расчете, Кеннет, — проговорила Стейна и пошла к лагерю.

Кен рассеянно потирал пальцы друг об друга, пока они не высохли на ветру.

— Во дела, — хихикнула Нори. — Так ты хотел Наташку с малолетства?

— Нет, с чего ты взяла? — отмахнулся Артур, но сам вдруг понял, что девчонка права.

— С того, что ты — больной идиот. В твоем стиле хотеть бывшую телку родного дяди и ревновать ее же к московским соплякам. Пипец, Артур, ты хоть понимаешь, что твоя вражда с Беном — это банальное желание доказать Стейне, что ты лучше? Наташа любит Гришку, поэтому он тебя и бесит сильнее, чем остальные Волки.

— Не пори чушь, — огрызнулся он, полагая, что и этот спор проиграет, если будет оправдываться, но все же сказал: — Я не ревную Стей. Вообще, ревность — это бред. Тем более к Бену. Просто…

— Просто?

— Просто на Севере она — моя.

— Она сама-то в курсе? — Нори снова хихикнула.

— Мне насрать. Я сказал.

— А, ну если ты сказал… — издевалась девушка, посмеиваясь. — Еще Тони скажи. Он, видимо, совсем не в курсе.

— Уже в курсе, — рявкнул Савицкий. — Сказал и ему. Даже показал.

Нори сощурилась.

— Когда?

— В первый же день, как вернулся.

— Господи, — только и простонала девушка. — На концерте?

— Да.

— Значит, он из-за тебя вышел из темы?

— Откуда ты все знаешь, мелкая? Год ведь не была на Севере.

— Хелл писала. Мы иногда… эм… болтаем.

— С Хелл? — не поверил Артур. — Ты же ее не выносишь.

— Это было давно. Жаль Тони. Он мне нравился, — вздохнула Нори. — Ну, насколько может нравиться московское отрепье.

— Слабак он, — фыркнул Артур.

— Стейна не связывается со слабаками.

— Как ты хорошо ее знаешь, Нор.

— Я видела их, Кен. Стейну и Тони. Он, может, не самый отважный парень на планете, но Стейна сделала из него воина. Только вот, видимо, любовника так и не смогла. А может, и смогла, но тут опять появился ты.

Артур сжал губы, чтобы не заорать на Нори матом. Но она словно не замечала, что опять доводит его до бешенства, продолжала рассуждать вслух.

— Тони, конечно, и с Наташей едва держался, а тут еще твоя лучезарная персона. Разумеется, он не потянул вас обоих. Извращенцы со стажем, а у парня тонкая душевная организация. Что ты сделал, Кен? Она ведь послала тебя тогда, на концерте. Я видела. Как ты вообще посмел снова к ней приблизиться после этих кровавых кувырканий под деревом?

Артур сглотнул, повторив, как мантру:

— Она моя. На Севере — она моя.

Но Нори никак не могла успокоиться.

— Твоя на Севере? А ты сам чей? Принадлежность всегда работает в обе стороны, если только это не рабство. Стейна уж точно не твоя рабыня, Кеннет.

— Ты не понимаешь, Нор.

— Точно. Не для средних умов.

— Это все слишком сложно, но проще, чем кажется. Стей — моя, всегда была моей, но ее это бесит. Она хочет контролировать, доминировать, руководить мной, играть. Только я — не один из ее смазливых волчат, я не подчиняюсь ее воле. Ее это заводит и бесит одновременно. И даже когда она пыжится, пытаясь казаться крутой и независимой, она все равно — моя.

— Артур, милый, мне кажется, или ты сейчас сам себе врешь?

***-

Что думаешь, ветер,

Паря над горами,

Свистя в седых скалах?

Ко мне прикоснись!

— Бен, — сердито проговорила Стейна, хватая воина за рукав. — Хватит.

Он ничего не ответил, лишь проводил глазами удаляющуюся спину Ястреба. Если бы взгляды убивали, то Кеннет уже давно валялся бы мертвым. Но Бену так не повезло. Даже достойно ответить на очередную серию насмешек ему не дали. Он бы, конечно, проигнорировал приказ любого Старшего. Но вот Стейне перечить не мог. Вернее, не хотел.

— Успокойся, ради всего святого, — пела сладким голосом Старшая, не держа его более, а ласково поглаживая по руке. — Он ведь специально провоцирует тебя.

— Знаю, — выплюнул Бенедикт, ища последние резервы на складе терпения, который был почти пуст.

— Пойдем отсюда. Хватит с тебя праздника, — резюмировала Стей, утягивая Бена к лагерю.

Он послушался, но мысль о том, чтобы вернуться, не давала ему покоя. Бенедикт планировал симулировать спокойствие, отсидеться пол часика в палатке, а потом снова пойти на пир. Только теперь бы он старался не попасться Стей на глаза.

Но все его коварные планы пошли прахом, когда воин понял, что Старшая ведет его не к палатке, а в свой шатер.

— Посиди у меня. Успокойся, — велела она. — Хочешь выпить?

— Не откажусь, — пожал плечами Бен.

Стей достала фляжку, плеснула в крошечные стальные стаканчики что-то ароматное и крепкое. Бен опрокинул шот и чуть поморщился.

— Егермейстер? — уточнил он.

— Именно, — улыбнулась Старшая, смакуя в несколько глотков.

— Спасибо. Я пошел.

— Бен…

Она коснулась его прохладных пальцев своими теплыми, мягкими.

— Не спеши.

Стейна нежно поглаживала его ладонь, пробуждая какие-то новые, странные, но приятные чувства.

— Наташ, я в твоем шатре… Слухи пойдут.

— Пф! — только и фыркнула она. — Твое состояние важнее каких-то слухов. Тем более, они давно уже ходят.

— Тем более, не стоит усугублять.

— Тшшш, — прошелестела она, почти касаясь его губ своими.

Бен сам подался вперед и поцеловал ее. Сначала едва коснувшись, осторожно. Словно проверял, правильно ли понял. Дрогнувшие в улыбке губы без слов сказали — правильно.

— Стей, надо ли? — спросил он, все еще колеблясь, но уже вибрируя от предвкушения и обострившегося голода.

— Как давно ты был с женщиной?

— Ты сейчас как врач интересуешься? — хохотнул Бен.

— Как друг, — улыбнулась Старшая, водя носом по его щеке, мимолетно целуя в шею.

— Несколько месяцев, — честно признался Бен.

— Плохо. И это я тебе уже как врач говорю.

Она расцеловала его лицо, снова вернулась к губам, прося с поцелуем:

— Останься со мной, Бен. Ты нужен мне сейчас.

Бенедикт застонал, увидев, как она расстегивает платье, оголяя сочные груди. Удивительно, но возбуждение не затмило его разум. Наоборот, он вдруг понял, почему Стейна спустя столько лет проявила инициативу.

— Полагаешь, если я останусь с тобой, то не убью Кена? — спросил Бен, ибо привык быть прямым с ней.

— Полагаю, нам будет хорошо, — а Стейна, напротив, привыкла увиливать.

— Каждый раз будешь соблазнять меня? — не унимался Волк.

— Возможно. Но для разнообразия можешь и сам проявить инициативу.

— Ну спасибо, что разрешила. Я учту.

— Учти, милый.

Бен прижал ее к себе, отдаваясь женщине, которой всецело доверял. Это не было странно или неловко, что частенько приходилось испытывать с другими. Это не было феерично, взрывоопасно, но все же более чем удовлетворительно.

И эффективно. Как бы не ерничал Бен, а Стейна действительно стала его лекарством от гнева и ярости. Она тушила его огонь на любой стадии, но чаще успевала предотвратить вспышку.

За спиной, конечно, шептались. Но Старшая уже давно не оказывала Бену никакой протекции, поэтому разговоры касались лишь ее слабой на передок женской натуры.