Но, в конце концов, даже роскошь и престиж европейского классического образования наскучили. Надоела казенная одежда, пускай и сшитая по выкройкам модных домов. Надоели чужие языки, хоть и говорил Артур на них, словно на родном. Надоели чужие лица, традиции, обычаи. Артур никогда не считал себя русским, но привычки, которые он перенял от Эрика, склоняли сердце к России.

Все свое пятнадцатое лето он провел с Эриком в Питере. И не только в городе. Дядя впервые взял его на реконструкции боев и на ролевые игры. Артур, дитя урбании, цивилизации и всяческих прогрессивных благ, сам от себя не ожидал такого. Он с удовольствием спал в палатке, ел нехитрую пищу с костра, справлял нужду практически под кустом. А еще он пропитался духом битв. Легенды и мифы оживали у него на глазах, питая древние корни, пробуждая в нем дух воина, который спал до поры.

Проснувшись утром в гостевой спальне Эрика, которая уже давно стала ему родной, Артур сразу вспомнил, что сегодня за ним прилетает отец. Это значило, что каникулы кончаются и после недели натянутых улыбок и вынужденных разговоров с родителями, он должен будет уехать в очередной пансион. Эта мысль огорчила его, но очень ненадолго. Почти сразу на смену унынию пришло обжигающее, почти болезненное желание остаться в Питере, остаться с Эриком.

Артур обдумывал эту мысль, пока принимал душ. А по пути в аэропорт выложил все дяде. Эрик молчал минут пять. Он хмурил лоб, а Артур в это время едва сдерживал улыбку, потому что ему казалось, еще немного и извилины от интенсивных размышлений полезут у дядьки из ушей.

— Ты ведь не против? А молчишь, потому что прикидываешь, как лучше все преподнести моему отче? — осторожно предположил Артур, устав от тишины.

Эрик только хмыкнул и кивнул. Прежде, чем Генрих сел в машину, дядя сказал:

— Сам ему объявишь, Артур. Но я поддержу. Обещаю.

— Мне большего и не нужно, — довольно кивнул парень.

И вот теперь Артур стоял напротив отца, схлестнувшись с ним взглядами. Генрих слишком хорошо знал: когда в глазах сына полыхает этот зловещий огонь — жди беды. Ему не удастся заставить Артура снова учиться в закрытой школе. Последней надеждой был Эрик.

Но и этот вариант отпал, едва младший брат поднялся с дивана, встал рядом с племянником, обнял парня за плечи и сказал:

— Брось, Генри. Оставь пацана в Питере. Будет у него лучшая школа, да и я присмотрю.

— Уж ты присмотришь, — процедил Савицкий сквозь зубы.

— Хватит, пап, — снова встрял Артур. — Я с Эриком провожу больше времени, чем с тобой и матерью. Какая тебе вообще разница, где я буду жить? Питер — Англия, главное, что подальше от вас.

Генрих в очередной раз картинно вздохнул, изображая жуткую усталость с легкой примесью разочарования.

— Это для твоего же блага, сынок. Лучшие школы…

— Ой, хватит уже про эти школы, отец. Надоело.

— Ты — Савицкий, Артур, поэтому не хватит. Репутация нашей семьи…

— Как раз и не пострадает, если я перестану вылетать из твоих элитных школ.

Понимая, что не переспорит сына, Генрих обратился к брату.

— В кабинет на два слова.

Эрик пожал плечами и последовал за ним. Артур проводил их взглядом, досрочно празднуя победу. Отец был упрям и жесток, мог пресечь все его порывы одним лишь приказом. Но уж если он решил потолковать с Эриком наедине… Артур в этом споре поставил бы на дядю и последние штаны.

— Ты понимаешь, что он неразумный пацан и ему нужен жесткий контроль? — начал Генрих без лишних вступлений.

— Артур разумнее многих своих сверстников, а контроль воспринимает, как угрозу. Ему нужна свобода, Генри, и немного помощи, направления, — парировал Эрик.

— Белла взбесится.

— Угу, прям. Ей насрать. Если нечем будет выпендриваться перед кумушками, то подкинь версию, что сейчас модно получать образование именно в России. Она сразу успокоится.

— Ему пятнадцать, Эрик. Это очень опасный возраст.

— Классный возраст, брат. Школа, девочки, романтика.

— Сигареты, алкоголь, наркотики, — продолжил Генрих.

Эрик только плечами пожал.

— И так бывает. Главное не увлекаться. Как ты.

Старший брат обжег его яростным взглядом, но Эрик и не думал идти на попятную.

— Если у тебя были с этим проблемы, Генри, то это лишь твои проблемы. Не проецируй на сына. И даже не втирай мне, что частная школа оградит его от этого дерьма. Ты вроде нюхать начал именно там?

Генрих так сильно стиснул челюсти, что желваки заходили, выдавая его беспомощное бешенство. А Эрик спокойно продолжал:

— Я не дам тебе гарантию, что Артур будет тут вести здоровый образ жизни. Но мне и без этого ясно, он достаточно умен и не завязнет ни в алкоголе, ни в наркоте.

— Ты слишком ему доверяешь.

— Тебе следует доверять ему хоть чуть-чуть.

— Похоже, я вынужден.

Генрих вышел, хлопнув дверью.

— Похоже, тебя это ничему не научит, — поговорил Эрик себе под нос.

***-

И вместо проклятий придумать приветствий вязь.

— Приехали, — объявил Эрик, глуша мотор внедорожника.

Артур не спешил выходить, осматривался. Его слегка потряхивало от сладкого возбуждения, предчувствия чего-то нового, очень важного. Много раз он спрашивал у Эрика, куда тот уезжает то на выходные, то на неделю, но дядя всегда загадочно улыбался. «Узнаешь в свое время», — говорил он.

Время пришло, когда Артур начал откровенно скучать на реконструкциях и ролевухах. Ему стали неинтересны бои на текстолите, отдых на свежем воздухе вдали от цивилизации перестал казаться экзотикой, и закончились все интересные дамочки-толкинистки.

Вернувшись однажды с Севера на день раньше, Эрик обнаружил в своей квартире банальную подростковую тусовку. Артур был пьян в дрова. Ему хватило ума и наглости отказаться от оправданий и предложить дяде присоединиться. Что Эрик и сделал. Он не без удовольствия завис с приятелями собственного племянника, даже снял какую-то нетрезвую девицу, с которой кувыркался до утра. Когда девица исчерпала все свои фокусы и была отправлена домой, Эрик пошел в комнату Артура. Там он обнаружил трех подростков без одежды и сознания. Отправив полусонных гостей на такси, он взялся за племянника.

Никогда еще Артур столько не бегал. А учитывая, что его мучило жуткое похмелье и недосып, воспитательный процесс показался ему сущей каторгой. После бега Эрик впервые провел его в оружейную, где позволил выбрать меч. Настоящий. Заточенная сталь. Здесь же, в зале, состоялся первый бой Артура Савицкого. Настоящий. Эрик не обременил его защитой в виде доспехов и кольчуги. Они бились, пока парень не попросил пощады. То, что обошлись без крови и увечий, потом обоим казалось чудом. Но в тот момент Эрик был зол, а Артур еще слегка пьян, поэтому оба не чувствовали страха.

Парня била похмельная дрожь, а руки тряслись от адреналина, но он был абсолютно, всепоглощающе счастлив. Ощущения были такими яркими и острыми. Он мгновенно понял, что Эрик таким образом посвятил его во что-то большее, чем реконструкции боев и ролевые игры.

Конечно, потом дядя рассказал ему о Севере. Конечно, Артур проникся этой идеей, духом, семантикой. Семейные легенды приобрели новый смысл. Словно сказка превратилась в жизнь. И почти каждый день они стали тренироваться вместе. Лишь спустя полгода Эрик сообщил Артуру, что тот готов.

— Имя оставишь свое? — спросил Эрик, снимая очки, чтобы оставить их в машине.

— Нет, — помотал головой Артур, улыбаясь. — Здесь я Кеннет.

— Кеннет? — приподнял бровь дядя. — Это как понимать: пламенный или красивый?

— А по всякому, — нагло улыбнулся парень.

— Коротко как? Кини?

— Кини — это для девочек, дядь. Ты ж не девочка. Кеном зови, если лень договаривать.

— Как скажешь, — Эрик покачал головой, но решил не углубляться в нудные лекции о девочках.

Они наконец вылезли из машины и начали разгружать багажник, когда на поляну въехал еще один внедорожник.

— Московские номера, — отметил Кен еще издали.