После того сумасшедшего дня и разговора в машине прошла неделя. Нори больше не пыталась его соблазнить. Эрик ждал, что она хотя бы будет дуться на него. Он даже надеялся на это, что дало бы ему повод сомневаться в своем решении. Но на следующий день Нори была приветлива и спокойна. Эрик пытался разглядеть наигранность в ее поведении, но не смог. Это была его Нори, собранная и наблюдательная, спокойная, иногда чуть резкая. И Савицкий успокоился на этом.

Сегодня он отпустил ее, стараясь радоваться рассказам девушки о предстоящей новогодней вечеринке у какого-то богатенького однокурсника. Они собирались поехать в его загородный дом на пару дней, чтобы хорошенько оттянуться. Эрик только посмеивался, подозревая, что знает, чьи родители предоставляют молодежи место для тусовки. Но Савицкий никогда не чувствовал себя старпером и уж точно не собирался капать предкам. Напротив, Эрик мог даже присоединиться. Раньше он любил зависать у Артура. Было в этом что-то… Может, он не желал признавать возраст, цеплялся за молодость. Но все же у племянника была очень специфическая компания, а обычная студенческая попойка мажоров с юридического Эрика скорее настораживала, чем привлекала. Он пытался радоваться за Нори, которая наконец решила приобщиться к чему-то нормально молодежному, но некая тревога настырно тревожила сердце.

Савицкий выключил компьютер, потянулся за портфелем и пальто, собираясь домой, когда услышал, как хлопнула входная дверь. Он давно уже отпустил администратора и закрыл офис, и внутрь мог попасть только кто-то из коллег. Полагая, что так оно и есть, Эрик спокойно продолжил сборы, оделся, нашарил в кармане пальто ключ от машины и вышел из кабинета.

— О господи, Нори, — воскликнул он, увидев девушку на диване в приемной.

Она выглядела ужасно. Первое, что бросилось в глаза Эрику — это разорванные колготки и жуткие черные ручьи потекшей туши на щеках. Словно ее ноги и лицо изрисовал один и тот же сумасшедший художник. Платье было порвано. Не сильно, но Эрик не в первый раз видел такое. Попытка изнасилования была на лицо. Савицкий очень надеялся, что лишь попытка. Эрик подлетел к ней, приподнимая, усаживая.

— Нори, Нори, детка, открой глаза, посмотри на меня, — просил он.

От девушки пахло крепким алкоголем, и она была на грани отключки. Ее голова моталась из стороны в сторону, не желая повиноваться приказам мозга. Но Нори усилием воли отринула забытье, стараясь сфокусироваться на почти родном голосе и чертах лица.

— Эрик, — выдохнула она, вымученно улыбаясь, — ты здесь. Прости, я не хотела домой в таком виде… Маму… удар хватит.

— Меня так почти хватил, — буркнул Савицкий. — Нори, что случилось? Что с платьем? Почему ты плакала?

— Он хотел… Да и я вроде, но потом — нет. Нет… Не могу я с ними… все не то… чужие. Тебя хочу… Артур… свалил, я ему по фигу… — бессвязно лопотала девушка.

— Да бог с ним, с Артуром. Кто тебя обидел, скажи? Что случилось? — направлял ее Эрик, не позволяя отвлекаться.

— Да он… ну — нет. Меня не обидишь. Я могу стукнуть же. Вот сюда, — девушка ткнула кулачком куда-то в грудь своего босса. Он порадовался, что в своего обидчика она, по всей видимости, попала.

Маневр с показательным ударом дался Нори недешево — она упала Эрику на грудь и не нашла сил отстраниться. Да и желания тоже.

— Глупая девчонка, — ругнулся на нее Эрик.

Но все же у него отлегло. Никто Нори не насиловал. Видимо, она дала заднюю, а парень уже не был к этому готов. Как она оказалась в офисе в таком виде, Эрик решил выяснить утром. Он поднял девушку на руки, понес к машине.

— Охренеть, Эрик Лазаревич, стоило набухаться… и… и пилить через поле, чтобы оказаться у вас… на руках, — пьяно хихикала Нори.

Савицкий только глаза закатил. Он оставил девчонку в машине и вернулся, чтобы закрыть офис и включить сигнализацию. Когда Эрик сел за руль, Нори уже была в отключке. Ему только и оставалось, что отвезти ее домой. К себе, разумеется. Когда он снова взял ее на руки, чтобы донести до дверей квартиры, Нори доверчиво прижалась к нему, что-то бормоча. Эрик старался не вникать в ее бред, не желая снова слышать имя племянника. Он оставил девушку на диване в гостиной, пока стелил постель во второй спальне.

Его отвлекли непонятные звуки. Савицкий вернулся к Нори, обнаружив девушку в сознании, но абсолютно дезориентированную. Она сидела на диване, зажимая рот ладонями, панически озираясь по сторонам. Ей срочно нужно было в ванную. Эрик повел ее бегом к ближайшей уборной. Они успели вовремя. Нори вывернуло, едва она упала на колени у унитаза. Эрик придерживал ее волосы, морщась и тихо, но крепко ругаясь, пока ее корчило от спазмов. Когда желудок изверг все, что ему так не понравилось вперемешку с желчью, Нори была готова рухнуть на теплый пол и отключиться, но все же собрала последние силы, чтобы умыться и прополоскать рот. На этом ее лимит был исчерпан. Девушка осела в объятия Эрика, тихо прошептала: "Прости меня", — и закрыла глаза.

Савицкий снова поднял ее на руки, отнес в спальню, положил на кровать. Он закончил с бельем и долго смотрел на спящую девушку. Разумеется, надо было ее переодеть. Он вполне мог позволить себе такую вольность. Эрик снял с нее платье и колготки, щелкнул замочком лифчика, сглотнул, увидев маленькую симпатичную грудь. Он зажмурился, стараясь прийти в себя, не позволяя поддаться ее красоте и собственной похоти. Прогулявшись в свою спальню, Эрик вернулся с белой хлопковой майкой, которую аккуратно надел на Нори. Он еле сдержал стон, потому что в ней она выглядела не менее сексуально, чем обнаженная.

Савицкий долго смотрел на нее, не смея оставить одну. Его убивали испачканные тушью щеки девушки. Намочив полотенце в ванной, он аккуратно убрал большую часть потекшей косметики. Нори даже не поморщилась. Проведя рукой по ее волосам и поцеловав в лоб, Эрик наконец нашел силы уйти к себе.

Спал он плохо и недолго. Утром немного помогла отвлечься пробежка и тренировка, прохладный душ взбодрил. Эрик отправился на кухню, чтобы приготовить завтрак. Не зная, что предпочитает Нори, он сделал всего понемногу. Нарезал овощи и отварное куриное филе, выложил хлеб на тарелку, взбил яйца с молоком для омлета, почистил и закинул в соковыжималку апельсины, занялся кофе.

Нори проснулась от легкой мигрени и запаха свежесваренного кофе. Несколько секунд она пыталась понять, где находится, и морщилась, вспоминая обстоятельства и события, которые привели ее в дом Эрика Савицкого. Встав с кровати, Нори обнаружила, что спала она без штанов. В смысле, без платья и колготок. Видимо, Савицкий ее раздел. Она прошла к закрытой двери, с радостью найдя там ванную. Умываясь, девушка понимала, что кто-то вчера уже пытался удалить потекшую тушь с ее лица. А еще она смутно помнила, как ее тошнило под аккомпанемент отборного мата в исполнении босса. Нори поморщилась.

Приведя лицо в порядок, девушка вернулась в спальню. Она не нашла своей одежды, только лифчик одиноко висел на спинке кровати. Не имея ничего больше, Нори надела его под майку, которая была просто огромная и, разумеется, принадлежала Эрику.

Понимая, что нет смысла оттягивать неизбежное, Нори вышла из спальни и отправилась на запах кофе. Он вел ее через большую гостиную, которая была оформлена в духе холостяцкого минимализма, в светлую просторную кухню-столовую.

Нори замерла, увидев Эрика. Он стоял к ней спиной, что-то увлеченно намывая под струей воды. Она не без труда сдержала стон, впервые увидев босса без рубашки. Спортивные брюки сидели на его бедрах так низко, что была видна резинка боксеров. А еще он был босиком. Нори поспешила поднять глаза и долго рассматривала его широкие плечи и спину, наблюдая за игрой мышц, когда он двигался. Девушка чуть не закричала, увидев на бицепсе красочное тату. Она подошла ближе, чтобы разглядеть получше. Это была голова ястреба на фоне неба. А вокруг вилась лентой какая-то надпись. Нори узнала бы эти руны где угодно. Синдарин*. Да уж, Эрик вряд ли бы согласился на кириллицу или латынь.