Человек как биологический вид выжил, будучи подразделен на группы, которые я называю псевдовидами. Сначала такими псевдовидами были отдельные стаи или племена, классы, нации, но затем и каждое религиозное сообщество стало считать себя единственным настоящим представителем человечества, а всех остальных - странным и непонятным изобретением какого-нибудь незначительного божка. Иллюзия избранности укрепляется наличием у каждого племени собственной теории, мифологии, а позднее - и истории: этим обеспечивалась верность определенной экологии и морали. Не совсем ясно было, откуда же взялись все остальные племена, но, раз уж они появились, их можно было по крайней мере использовать в качестве экрана, на который проецировались негативные модели идентичности - необходимые, хотя и неприятные дубликаты положительных. Такая проекция и территориальное разделение оправдывали истребление друг друга in majorem gloriam*. Таким образом, если и можно сказать, что идентичность - "полезная вещь" в эволюции человека, поскольку полезно то, что служит выживанию, не следует забывать, что эта полярная категоризация служила подтверждению превосходства одного из псевдовидов над другими. Возможно, мы и наша молодежь обращаемся к размышлениям об идентичности именно потому, что мировые войны показали: прославление псевдовидов

*Для вящей славы (лат.). - Прим. перев.

50

может привести к гибели всего человечества как вида, поэтому до создания универсальной технологии необходимо сформировать универсальную человеческую идентичность. Именно она объединит часть большинства и меньшинства нашей молодежи в одно целое. Но это же подвергнет все типы идентичностей смертельной угрозе. Люди "с предрассудками" смогут начать смертельную войну в их защиту, а новые нации и даже те древние, чья "новая" национальная идентичность окажется под угрозой, вполне могут замедлить и поставить под вопрос общемировую.

Итак, псевдовиды - один из самых зловещих аспектов любой групповой идентичности. Но и в любой идентичности есть "псевдоаспекты", которые представляют угрозу для индивида. Ведь развитие человека не начинается и не кончается идентичностью: сама идентичность для зрелого человека становится относительной. Психосоциальная идентичность необходима как якорь в быстротечном существовании человека "здесь и теперь". То, что оно временное, не значит, что им можно пренебречь. Если Норман Браун призывает тех, кто жаждет обрести свою идентичность: "Затеряйтесь", а Тимоти Лиэри: "Уйдите", то я бы сказал, что для того, чтобы затеряться, надо сначала найти себя, а чтобы откуда-то уйти, надо сначала стать членом какой-то общности. Опасность экзистенциализма, который по-прежнему адресуется молодым, в том, что он уклоняется от ответственности за процесс смены поколений и, таким образом, защищает бесплодную идентичность. Изучение биографий разных людей показало, что за пределами детства, закладывающего этические основы нашей идентичности, и идеологии юности только этика зрелого возраста может гарантировать следующему поколению возможность пройти полный цикл человеческой жизни. А только это позволяет индивиду преодолеть границы своей идентичности - по-настоящему достичь действительной индивидуальности и одновременно шагнуть за ее пределы.

Итак, мы видим, что рамки проблемы идентичности расширяются. Работая с ветеранами войны и с молодыми людьми, имеющими серьезные психические нарушения, мы сформулировали понятие нормального кризиса в индивидуальном развитии. Анализируя преступность и вспышки насилия, мы пришли к мысли о важности иден-

51

тичности в социогенетической эволюции. Анализ обусловленности идентичности обществом сформировал у нас представление о расширении ее границ. Далее мы дадим обзор этих шагов, приводя подробно результаты наших наблюдений, чтобы знать, из чего мы исходили, вводя этот термин, и к чему, возможно, это нас приведет.

Когда речь идет о важнейших аспектах человеческого существования, мы можем в каждый данный момент строить предположения о том, что по личным, концептуальным или историческим причинам является для нас суще-'ственным. Но даже в этот момент факты и выводы из них будут меняться у нас на глазах. Особенно сейчас, когда наши объяснительные теории осознаются в определенном историческом контексте, с которым наши выводы столь непосредственно связаны, что никакая новая "традиция" просто не успевает образоваться, - в такое время любая концепция человека превращается в эксперимент с жизнью. Новое самосознание человека и его внимание к этому самосознанию сначала привели к возникновению научной мифологии сознания, то есть к мифологическому употреблению научных терминов и методов, как будто наука об обществе может пройти и пройдет, ввиду безотлагательности стоящих перед ней задач, весь долгий путь естественных наук от натурфилософии до разделения на чистую и прикладную науки. Но человек, объект индивидуальной и общественной психологии, слишком изменчив, чтобы его можно было адекватно описать в терминах точно измеримых величин. Обзор и анализ двух десятилетий исследований не дают оснований утверждать, что их результаты сложились в систему, которая заменит собой ранее отброшенные; это фрагмент умозрительного жизненного опыта, сила которого в его актуальности и исторической определенности.

Глава II Принципы исследования

I. Дневник врача

Психоаналитическое изучение "эго" еще не сумело объяснить соотношение между этой "внутренней силой" и общественной жизнью. Люди, относящиеся к одной этнической группе, являющиеся современниками одной исторической эпохи и взаимодействующие в сфере экономики, имеют и общие представления о добре и зле. В бесконечном разнообразии этих представлений отражается трудноуловимая природа культурных различий и исторических перемен; преобразуясь в социальные модели данной эпохи, они приобретают окончательную конкретность в борьбе каждого индивида за целостность "эго" - и в неудачах, которые терпят в этой борьбе наши пациенты. Но в традиционной истории болезни именно сведения о месте жительства пациента, его национальном происхождении и профессии могут быть указаны неправильно, если нужно сохранить его инкогнито. При этом полагается, что сама динамика болезни всем этим не определяется. Итак, считается, что истинная природа ценностей, характеризующих окружение человека, настолько "очевидна", что вряд ли представляет интерес для психоаналитика. Я не буду сейчас говорить о том, как это обосновывается1, а просто изложу некоторые наблюдения из своего дневника. Они, как мне кажется, показывают, что/социальные модели данной эпохи значимы и практическими теоретически, от них нельзя отделаться краткими и снисходительными упоминаниями о роли, "также" играемой "социальными факторами"2.

Пренебрежение этими факторами, безусловно, не способствовало сближению психоанализа с науками об обществе. С другой стороны, исследователи общества и историки продолжают игнорировать то простое обстоятельство, что все люди рождены матерями, что все когда-то были

53

у детьми, что жизнь людей и народов начинается в детской, что общество состоит из людей, которые из детей превращаются в родителей и которым суждено впитать в себя исторические перемены, происходящие при их жизни, и самим делать историю для своих потомков^

Только общими усилиями психоанализ и науки об обществе смогут наконец описать жизнь индивида в меняющемся обществе^ Энергичные шаги в этом направлении были предприняты видными психоаналитиками - их обычно называют "неофрейдистами", которые вышли за рамки "эго-психологии"+. Не прибегая к их терминологии, которая, по-моему, неоправданно приспосабливает некоторые основные понятия фрейдизма к новому стилю научного мышления, я ограничусь изложением наблюдений, которые, возможно, ^помогут по-новому сформулировать соотношение "эго" и общественного устройства^