Я уже отмечал в гл. II роль, которую сыграло технологическое развитие в поразительной успешности этого и других тоталитарных предприятий. Но я вновь должен признать, что мы по-прежнему мало знаем о том, как человек изменяется в самой своей глубине, имея в руках новую технологическую власть.

Под конец несколько слов о новой нации. Однажды на семинаре в Иерусалиме мне представилась возможность обсудить с израильскими учеными и клиницистами вопрос о том, что такое идентичность "израильтян", и, таким образом, рассмотреть одну из крайностей современной идеологической ориентации. Израиль очаровывает как своих друзей, так и врагов. Большое число идеологических

202

фрагментов европейской истории нашло свой путь в сознание этого маленького государства, и многие проблемы идентификации, занявшие полтора века американской истории, возникли в Израиле в течение нескольких десятилетий. Из числа подавленных меньшинств многих земель новая нация возникла на границе, которая не кажется принадлежащей кому-либо, и новая национальная идентичность возникла из "привозных" идеалов, вольнодумных, пуританских и мессианских. Любое обсуждение многочисленных и наиболее острых израильских проблем рано или поздно ведет к большим достижениям и большим идеологическим проблемам, поставленным первыми сионскими поселенцами, которые сделали то, что известно как движение кибуцев. Европейские идеологи, основываясь на историко-географическом моратории, созданном особым интернациональным и национальным статусом Палестины, первой в Оттоманской империи, а затем и в Британском мандатарии, смогли установить и укрепить мощный плацдарм сионистской идеологии. На этой "Родине", копаясь в грязи, собранные здесь евреи должны были преодолевать злые идентичности, являющиеся следствием вечного скитания, торговли и размышлений, чтобы вновь стать национально целостными. Никто не может отрицать того, что движение кибуцев породило отважный, ответственный, вдохновенный тип индивида, хотя определенные детали его системы образования (такие, как воспитание детей с рождения в детских домах и совместное содержание мальчиков и девочек в старших классах) подвергаются критике как в самом Израиле, так и за его пределами. Но бессмысленно применять стандарты метрополии к условиям окраины. Без сомнения, эти пионеры обеспечили новую нацию, родившуюся в одну ночь, историческим идеалом. В Израиле сейчас существует уже элита кибуцев - тех, кто в истории своей страны сыграл роль, сравнимую с тем, что сделали наши пионеры. Эта элита столкнулась с тем, что несравненно большая часть населения представляет эту совершенно неперевариваемую смесь идеологий. Это массы африканских и восточных иммигрантов, мощно организованных трудом жителей большого города, религиозных ортодоксов новой государственной бюрократии и, конечно, "доброго старого" торгового класса середняков. Более того, наиболее бескомпромиссная часть кибуцкого Движения смогла найти себе место между двумя мирами,

203

с которыми сионизм связан крепкими историческими узами: американские и британские евреи (которые купили большую часть земель у несуществующих арабских землевладельцев), с одной стороны, и советский коммунизм - с другой, к которому кибуцкое движение тяготело идеологически, но было отвергнуто Москвой как одна из форм уклона. Кибуцкое движение, таким образом, является одним из примеров современной идеологической действительности, которое на основании утопических идеалов высвободило неведомую до того энергию молодых, считавших себя одним "народом" и создавших чрезвычайно значимый групповой идеал совершенно непредсказуемой исторической судьбы в индустриальном мире. Между тем Израиль, несомненно, является одной из наиболее идеологизированных стран, которые когда-либо существовали. Ни крестьяне, ни рабочие никогда не спорили по поводу логики и значения повседневных решений. Я думаю, что представление о важности идеологии для формирования идентичности может быть получено путем сравнения таких сугубо вербальных и сильно институированных идеологий с теми часто не оформленными и преходящими симптомами превращения и отвращения, которые являются наиболее значимой частью жизни молодого человека или группы молодежи, причем понимание или даже любопытство со стороны окружающих их взрослых полностью отсутствует. Во всяком случае, многие крайние вкусы, мнения и лозунги, которыми насыщены аргументы молодежи, а также многие неожиданные импульсы к деструктивному поведению являются единым выражением фрагментов исторической идентичности, которые должны быть связаны воедино какой-то идеологией.

В патографическом разделе этой книги я указал на тотальный выбор негативной идентичности индивидами, которые могут реализовать свой уход через аутентичные или регрессивные склонности. Уход многих одаренных, но нестойких молодых индивидов в частную утопию не был бы необходим, если бы не имел отношения к общему развитию, которому они не способны подчиниться, а именно возрастающей потребности в конформизме, единообразии и стандартизации, которые характеризуют настоящую стадию этой "индивидуалистической" цивилизации. В этой стране потребность в конформизме по большому счету не развилась в эксплицитные тоталитаристские идеологии и

204.

ассоциируется с пуританскими догмами церкви и стереотипами делового поведения. Изучая его, мы высоко оцениваем способность нашей молодежи управлять смешением идентичности в условиях индустриальной демократии посредством простого доверия, шутовского диссонанса, технической виртуозности, "иноверческой" солидарности и отвращения к идеологической эксплицитности. Чем же в действительности является имплицитная идеология американской молодежи, этой самой технологической молодежи в мире, - это принципиальный вопрос, который не может быть решен в книге такого типа. Никто не осмелится расценивать происходящие изменения, которые могут иметь место в этой имплицитной идеологии, как результат мировой борьбы, делающей милитаристскую идентичность частью ранней взрослости мирного времени.

Проще отметить, что поворот к негативной групповой идентичности, преобладающей у части молодежи, особенно в наших больших городах, а также религиозная марги-нальность создают слабую основу для позитивной идентичности. Эти негативные групповые идентичности присутствуют в спонтанно образующихся группах: от соседствующих групп наркоманов, гомосексуальных кругов до преступных банд. Для того чтобы сделать значительный вклад в решение данной проблемы, необходим значительный клинический опыт. Кроме того, мы должны предостеречь себя от некритичного использования клинических терминов, установок и методов в отношении общественных проблем. Скорее мы можем вернуться к точке зрения, выработанной нами ранее. Учителя, судьи и психиатры, имеющие дело с молодежью, становятся важными действующими лицами этого стратегического акта "признания", акта, посредством которого общество "идентифицирует" и "принимает" своих молодых членов и этим вносит вклад в формирование их идентичности. Если для простоты или в силу укоренившихся привычек юрисдикции или психиатрии они диагностируются или расцениваются как криминальные, как конституционно непригодные, как просчеты воспитания или даже как умопомешательство, молодой человек, который по причинам личностной или социальной маргинальности близок к выбору негативной идентичности, может направить всю свою энергию на то, чтобы стать тем, кем ожидает его видеть худшая часть общества.

205

Можно, в конце концов, надеяться, что теория идентичности внесет в эту проблему скорее позитивный вклад, чем предостережение. В то же время я не предлагаю оставить все как есть: необходимо изучение специфической динамической природы выбранных источников - истории случая, истории жизни и сновидений19.