Б. Сколько можно пропадать? С прошлого года от тебя ни звонка, ни словечка. Бросила меня, да? Кинула? Развлекаешься? (((((((

Х. Прибирали с девчонками после вчерашнего, еле вынырнула из горы посуды. С новым годом, Бен, новым счастьем.

Б. Ладно, считай, отмазалась. И тебя с новым годом, родная. Хорошо погуляла?

Х. Шумно. Спасибо, что позвонил вчера. Люблю твой голос.

Б. А я твой. Люблю голос, люблю глазки, люблю губки, всю тебя люблю.

Х. Беееееен!!! Побежала домой. Ты в сети будешь?

Б. Нет, только на телефоне сегодня. Пиши.

Несколько часов спустя.

Х. Такое счастье принять душ и лечь в постель.

Б. Даааа. Только мечтать могу об этом.

Х. Что тебе мешает?

Б. Около тысячи километров. Да и мама твоя будет однозначно против, если среди ночи припрется непонятный чувак, желая потереть спинку ее дочке. А потом и спать завалится.

Х. Боже, Бенни, ты такой испорченный. Моя мама определённо была бы в шоке.

Б. Да, красавица. Я такой.

Х. Чем занимаешься? Как праздник?

Б. Завис с ребятами-музыкантами из группы. Квасили два дня. Все уже с девочками расползлись по комнатам, а я валяюсь в гостиной на диване. Верен тебе, моя светлая Дева.

Х. А домой?

Б. К тебе?

Х. К маме.

Б. Мы вроде уже выяснили, что твоя мама будет мне не рада.

Х. Я про твою маму, Гриш. Новый год — семейный праздник.

Б. Поэтому ты тусовалась с подружками?

Х. Как всегда уходишь от темы?

Б. Да.

Х. Я ведь все равно докопаюсь.

Б. Даже не сомневаюсь. Ты упертая. И за это тебя тоже люблю.

Х. Тебе одиноко?

Б. Нет, ты ведь со мной.

Х. Ох, малыш, я бы так хотела быть ближе.

Б. Бойся своих желаний, Хелл.

Х. Ты бы для разнообразия лучше побоялся моих.

Б. А что сегодня желает моя Валькирия?

Х. Желаю прижаться к твоим губам, Темный Князь, и целовать тебя.

Б. Хелл, детка, я глаза закрываю и почти чувствую тебя. Мне страшно, но я готов.

Х. Отважный Бенедикт. Больно не будет, я обещаю. Мне просто нужна доза твоего сладкого яда, змей-искуситель.

Б. Оооо, это кто кого еще искушает…

Х. Сегодня моя очередь.

Б. Новый год — время чудес.

Х. Что ты хочешь в подарок, малыш?

Б. Просто продолжай. Мне интересно, как ты любишь целоваться? Будь главной сегодня.

Х. Я люблю долго, медленно, глубоко. Отрываться только, чтобы глотнуть воздуха и прошептать, как сладко и мягко твои губы скользят по моим. А ты?

Б. Я люблю целовать твое лицо, скользить губами по прикрытым векам, задевая пушистые ресницы. Мне нравится топить ладонь в шелке твоих волос, чуть потягивая за них, чтобы ты запрокинула голову, и мне было удобнее снова найти твой сладкий рот.

Х. Люблю покусывать твою нижнюю губу, водить по ней языком, а потом посасывать ее, пока ты не начнешь стонать и тянуть меня за волосы сильнее.

Б. Я от одних поцелуев готов взорваться, Хель. Это одновременно унизительно и потрясающе.

Х. Господи, Бен, расслабься уже, отпусти свои брутальные заморочки. Просто чувствуй. Если тебе хорошо, значит это нормально.

Б. Уговорила, красавица. Я с тобой вообще все отпускаю. Особенно, когда ты такая страстная и пылкая.

Х. Вот и молодец. Я хочу, чтобы ты тоже горел со мной. Хочу чувствовать, как твои губы расслабляются, раскрываются навстречу моим, чтобы я могла проникнуть в твой рот языком.

Б. Ээээ… Хель, откровенно говоря, я не любитель поцелуев с языком.

Х. Серьезно?

Б. Ага.

Х. Мне кажется, тебя просто не с теми целовался.

Б. Очень даже может быть.

Х. Готова поспорить на деньги, что смогла бы тебе показать, как это круто.

Б. Даже спорить не буду. Уверен — смогла бы.

Х. А как без языка? Совсем без языка? Это не серьезно, Бен.

Б. Ну не совсем. Мой язык очень даже хорош в определенных случаях.

Х. Это когда?

Б. Когда ты обнажена и лежишь подо мной, и я втягиваю в рот твой сосок, чтобы пососать его, пощекотать языком, отпустить и облизать, дразня его кончиком, а потом опять сосать и покусывать, слушая, как ты стонешь от желания.

Х. О-о-о. Даааа, этот именно тот случай, я понимаю. Боюсь, что стонами я не отделаюсь, буду кричать.

Б. Придержи свои крики, детка. Мне мало твоей груди. Я хочу больше. Целовать твой животик, спускаясь все ниже и ниже, провести языком вокруг пупка, развести в стороны твои ноги, чтобы ты открылась мне, доверяла мне.

Х. Бен, черт… Ты имеешь в виду?

Б. Да. Хочу чувствовать твое возбуждение ртом, водить языком, собирая каждую капельку, пробуя тебя на вкус. Целовать, мягко касаясь губами, дразня, доводя до безумия мою любимую девочку.

Х. Малыш, я…

Б. Да, сладкая, я знаю. Тебе понравится, обещаю. Сильнее твоего оргазма у меня на губах я желаю только одного…

Х. Знаю… я тоже.

Б. Скажи мне, Хелл.

Х. Хочу, чтобы ты был во мне. Хочу целовать тебя, чувствуя, как ты двигаешься внутри. Чтобы ты обнимал меня крепко-крепко, до боли. Хочу чувствовать, что тебе хорошо, что ты счастлив со мной.

Б. Девочка моя родная, я об этом только мечтать могу.

Х. Может однажды наши мечты сбудутся?

Б. Я верю в это.

Х. И я.

Почта.

Бенедикт@ Привет, Хель. Честно говоря, надеялся, что мой язык заставил тебя забыть об этом вопросе. Хотя о чем я? Ты всегда докапываешься до сути, если тебе что-то действительно нужно знать.

У меня неровные отношения с матерью. Я ей, конечно, благодарен и все дела, но после одного ее поступка понятия дом для меня не существует. Поэтому и проводить праздники с семьей я не имею привычки.

Мать всегда была резко против всех моих увлечений. Ей не нравились книги, которые я читаю, спорт, которым занимаюсь (немного увлекался рукопашкой в школе), даже к друзьям, у которых были приставки, меня не отпускала. Но ты же знаешь, если мне чего-то запрещать — это не поможет. Читал под одеялом Толкина с фонариком, тайком бегал на тренировки, а в девятом классе мыл подъезды, на обедах экономил, но заработал себе на первый пентиум.

Мать работала много, поэтому вроде как ничего не замечала. Когда меня в ролевуху понесло, она, конечно, схватилась за голову. Я почти не появлялся дома. Она бесилась, но контролировать уже не могла. А потом позвали на Север первый раз. Разрешения я не спрашивал. Денег, разумеется, тоже. И само собой не рассказывал в подробностях. Наврал про слет толкинистов, который под Тверью раньше проходил. Там — детские игры. Она психанула, сказала, если уеду, то я ей больше не сын. Но при этом спокойно отпускала меня в Москву на заработки летом. Ее логика мне не подвластна.

В общем, я уехал. На неделю. Первый раз — он особенный. Адреналин вперемешку с безумием. И когда я возвращался, видел, как светится наше окно кухни. Это было такое потрясающее чувство. Снова дома.

Но на двери были другие замки. И мать мне не открыла. Когда я вышел из подъезда, свет в квартире не горел.

Я уехал в Москву, позвонил Старшей, своему куратору. Она приютила, потом нашла мне работу, даже договорилась, что я буду жить в офисе. У меня ведь даже общаги не было, я на вечерний поступил. Потом перевелся на очку, дали койку в комнате, но уже привык на работе тусоваться. Не люблю этот муравейник студенческий. Вообще людей не очень люблю.

Матушка моя в один прекрасный день прикатила в Москву, поймала меня после пар в институте. Как ни в чем ни бывало. Натащила еды домашней, заставила по магазинам пройтись, шмоток накупила. Наверное, совесть ее мучила, вот и откупалась, как могла. Про поездки мои не заговаривала. Я тоже решил молчать про погасший свет. Она оставила мне ключи от дома, прежде чем уехать. Сказала, чтобы приезжал в любое время. Сейчас звонит иногда. Да и я не пропадаю, но, сама понимаешь…

В общем, вроде бы есть у меня дом, а вроде и нету. Летом приезжаю к матери на недельку в отпуск. Отжираюсь))).

Такие дела, зай. Пожалуйста, не комментируй все это, ладно? Ты спросила — я ответил. Лучше расскажи, как с учебой? У меня один экзамен остался, и свободен, как ветер. Наверное, в Питер смотаюсь с друзьями. Они концерт дают, а я за компанию. Люблю Северную столицу. И тебя, моя Валькирия.