Машины разъехались, столпившиеся было прохожие, разошлись. И из маленького продуктового магазинчика, что держали куркули Шаламовы вышел серый человек в старомодном плаще и шляпе. Постоял немного в нерешительности. Потом снял шляпу, невзирая на моросящий с утра дождь, и подставив под капли аккуратную несколько прилизанную прическу, поднял взгляд вверх. На мгновение его глаза встретились с глазами Клавдии Ивановны, и она в испуге отпрянула от окна. Ничего страшного не было ни в человеке, ни в его глазах. Испугало Клавдию Ивановну то, что он как будто знал где она и искал взглядом именно её. Чушь, какая! — успокаивала Клавдия Ивановна расшалившееся сердце. Вот так в одиночестве и сходят с ума, невесело подумала она.

И чтобы как-то отвлечься пошла на кухню, поставить чайник.

К осмотру тела Мухин приступил лишь после того, как труп был разоблачен санитарами.

Мужчина 35–40 лет, европейской наружности, привычно отметил Мухин, приступая к внешнему осмотру. Рост 170–175 см. Телосложение атлетическое. Примерный вес 65–70 кг.

Никаких внешних особенностей ни родимых пятен, по которым тело могли бы опознать родственники, если такие имеются, ни послеоперационных шрамов, ни татуировок. Были прижизненные ссадины на коленях и ладонях, ставшие посмертными и ничего более. Не считай той особенности, что мужчине была произведена циркумцезия (обрезание крайней плоти). Произведена операция, судя по рубцу лет 15–20 назад, что несколько странно учитывая возраст мужчины. Поскольку такие процедуры проводят в мусульманских и иудейских традициях в младенчестве. Что заставляет предполагать, что субъект сознательно принял одно из вышеперечисленных верований, будучи взрослым человеком. Далее…

Мухин вздохнул и перед началом вскрытия накрыл лицо трупа платком. Традиция. Во-первых, дань уважения к покойному, а во-вторых, не отвлекает. Поскольку пациента обезличивает, и заставляет к дальнейшему процессу относиться без тени эмоциональности. Взяв в руки большой реберный нож, Мухин приступил. Вскрытие он проводил по методу Абрикосова. Сразу пошло не так. От яремной впадины ему не удалось нащупать межреберные сочленения. Да что за черт?! Ругнулся он, оттягивая кожу. Кожа нехотя отошла и обнаружила сплошное костное образование без намека на хрящ. Мухина прошиб пот. Пить надо меньше. Алкоголь потом выходит. Валерий Николаевич, кажется, впервые за свою практику столкнулся с неведомым заболеванием. Избыток кальция в организме? Что ли? Подумал он. А почему тогда рога не растут? Пришел на ум, недавно услышанный анекдот.

А дальше все страннее и страннее, подумала Алиса, падая в кроличью нору.

Обойдя пупок слева, чтобы случайно не задеть печеночные сосуды, патологоанатом добрался-таки до лонного сочленения. Вскрывая грудную клетку, он уже предчувствовал сюрприз. Сюрприз был и в двух экземплярах. Сердца оказалось два, как и две аорты.

Матерь Божья!

— Коля! Николай! — позвал он санитара в свидетели, сам не зная зачем. Скорее для того чтобы уверится, что это не белая горячка, а он видит это собственными глазами.

— Ась? — донеслось из бытовки.

— Сюда говорю, иди и фотоаппарат возьми.

— Ни…себе! — эмоционально выразился Николай, нацеливая старенький цифровой аппарат на открывшиеся взору органы.

— Н-да, — кратко, но не менее эмоционально сказал второй санитар Сергей, пришедший следом.

— Я сейчас буду проводить дальнейший осмотр, а ты снимай всё по ходу.

Включенный диктофон, лежащий на столике с хирургическим инструментом, бесстрастно записывал всё происходящее.

— ….в области привратника, на задней стенке желудка обнаружено образование, округлой формы, размером десять сантиметров в диаметре, с четкими краями, твердой консистенции, — шептал Мухин, облизывая пересохшие губы, — На разрезе — образование коричнево-зеленоватого цвета с острым запахом мускуса. Похоже, это какая-то дополнительная железа Коля.

Валерий Николаевич устало смотрел на санитара.

Тот уже раза два бегал, приносил ему холодной воды попить.

— Ты мне веришь Коля? Это не рак, не раковая опухоль. Уж рака я навидался.

— Верю Николаич, — вздохнул Коля, — И кто это? Как ты думаешь?

— Не знаю. Но это не человек.

В дверях прозвенел звонок. Коротко звякнул и замолк, словно устыдился своей несвоевременности.

— Опять Ванька-алкаш на бутылку клянчить пришел! — заворчала Клавдия Ивановна.

Подойдя к дверям, привычно глянула в глазок и никого не увидела. Дети шалят, подумала она, собираясь вернуться на кухню, где остывал чайник. Но звонок раздался опять. И на этот раз он был более уверенный и продолжительный. В глазке перед самым глазком замаячила фигура. Звонящий стоял так близко к дверям, что пенсионерке был виден только тугой узел галстука.

— Кто там?

— Откройте, пожалуйста, — прозвучал за дверью приятный баритон, — Уголовный розыск.

Мне нужно задать вам несколько вопросов.

Клавдия Ивановна поддавшись очарованию голоса, загремела засовами. Распахнув же дверь, испытала острое желание закричать. Перед ней стоял давешний серый тип, которого она видела под своими окнами. Закрыть дверь не получилось. Тип ловко бочком просочился в квартиру и дверь за собой прикрыл сам.

— Что вам угодно, — ледяным тоном произнесла пенсионерка, чувствуя, как горло сжимает страх.

— Клавдия Ивановна у меня к вам вопросы по поводу происшествия. Вы же видели тело на асфальте? Не отрицайте.

Голос был приятный, и улыбался незнакомец вполне дружелюбно, держа шляпу перед собой и прикрывая ей грудь, словно извиняясь за вторжение. Только серые выцветшие глаза смотрели серьёзно. И прическа. Прическа не была прилизана, как показалось Клавдии Ивановны в прошлый раз, просто волосы оказались жирные. Фу! Голову надо чаще мыть, недовольно подумала она.

— Извините за мой внешний вид, живу практически на работе. А тут убийство произошло среди бела дня, начальство грозит шею намылить, шестой случай за квартал. Вот хожу по квартирам, жильцов опрашиваю. Может, кто что видел, слышал крики? Соседи ваши говорят, что его избивали долго, столько ран ему нанесли, просто места живого нет.

— Вот уж наговорили вам вздор всякий! — возмутилась Клавдия Ивановна такому вранью, — Его один раз чем-то сверху приложило и всё!

— А кто его приложил? — вкрадчиво спросил незнакомец.

— Да ни кто! Он как стоял, так и распластался, словно сверху что свалилось.

И тут Клавдия Ивановна опомнилась и поняла, что дала показания против своей воли.

— И никого вокруг не было? — поинтересовался сотрудник, — Ни единого человека? Улица пустая была?

— Почему, — вздохнула Клавдия Ивановна, — Были прохожие. Только они все мимо шли.

Близко к нему никто не подходил.

— А потерпевший что делал?

— Ничего не делал. Стоял и на небо смотрел. То ли ждал кого-то, то ли ворон считал.

— Вот и спасибо вам, помогли следствию, — улыбнулся сотрудник, — ну мы вас ещё вызовем для дачи показаний. Поэтому прощаться не будем. Всего хорошего.

— До свидания, — поджав губы, ответила хозяйка. Она как никогда была недовольна собой, чувствуя себя полной дурой, попавшейся на дешевый трюк с соседями. Не мог никто из соседей рассказать такую несуразную глупость. Не мог. Хорошо хоть про Сеню не ляпнула. Она уже было закрыла дверь за вежливым и слащавым милиционером, как тот, остановившись на полпути, вдруг обернулся.

— А причем тут Сеня? — спросил сотрудник и перестал улыбаться, разом утратив все свое обаяние. И только тут пенсионерка запоздало подумала, что удостоверение он ей не показывал. А она и не спросила. Словно холодная щупальца осьминога прошлась по спине.

— Не причем, — прошептала Клавдия Ивановна, пятясь назад под взглядом маленьких, но таких больших водянистых глаз. И чувствуя, что теряет сознание, и ещё что-то большее, чем сама жизнь.