Войдя в комнату, которую миз Спенсер выбрала своей спальней, шериф застыл на месте. Судя по тому, как хозяйка здесь все украсила, она явно жила одна. Повсюду белое кружево и пурпурные цветы, словно Хоуп спала в своего рода разросшемся саду. Дилан серьезно сомневался, что риелтор, выкупивший дом, притащил это все сюда.

Тэйбер закрыл за собой дверь, прежде чем принялся воображать Хоуп обнаженной, лежащей на белом пушистом одеяле, с разметавшимися волосами, приоткрытыми, влажными от поцелуев губами и ногами, переплетенными с его собственными. Дилан прошел через коридор в ванную и заглянул за занавеску, как и просила его Хоуп. Он повернулся к зеркалу над умывальником и стал рассматривать темно-красное пятно под левым глазом. Центр «фонаря» уже начал синеть. Шериф коснулся его и осторожно оттянул вниз веко, чтобы осмотреть глазное яблоко.

И хотя он совершенно отчетливо представлял себе Хоуп обнаженной, любого рода отношения даже не обсуждались. Конечно, она красива, и все эти округлости под спандексом были натуральным соблазном. Но в мире много красивых женщин. Тех, кто не представляет собой опасности для жизни, которую шериф себе выстроил, и спокойствия его сына.

Дилан мало знал Хоуп, ну, кроме ее редкого таланта выводить людей из себя и того, что, судя по всему, она солгала касательно причины своего приезда в Госпел. Миз Хоуп Спенсер была загадкой, которую шериф совершенно не собирался разгадывать. Если журналистка будет держаться подальше от неприятностей, то пусть хранит свои секреты от него и кого угодно. Тогда как он будет хранить свои — особенно от нее.

Сегодня он увидел другую Хоуп. Более расслабленную, не такую скованную, более дружелюбную. Мягкую. Пьяную. И честно говоря, Дилан был вынужден признать, что пьяной она нравилась ему больше. Его влечение к Хоуп носило чисто физический характер, заставляя мечтать о горячих, потных вещах, которым никогда не суждено сбыться. Дилана не беспокоила реакция собственного тела на миз Спенсер. Да, возбуждение приносило неудобства, но не значило, что он собирался что-то предпринимать по этому поводу.

Он вышел в коридор. Шериф мог поспорить, что к утру весь город будет знать, как он подвез Хоуп домой. Скорее всего, местные уже начали делать ставки на то, как долго он здесь пробыл. Ему следовало незаметнее припарковать свою машину: вероятно, дело в том, что он уже давно подобным не занимался.

В юности у Дилана была репутация бабника — и репутация заслуженная. Но теперь он стал шерифом. Представителем власти. Отцом маленького мальчика. И больше не мог допустить дурных слухов или догадок о своей личной жизни. Ему нужно было искупить свое прошлое, равно как и ошибки предыдущего шерифа. Иногда Тэйбер подумывал, что обитатели Госпела следили за ним, поджидая, когда же он во что-то влипнет.

Вернувшись вниз, Дилан нашел Хоуп на кухне: хозяйка заворачивала в полотенце лёд.

Она стояла спиной к нему, и Дилан позволил своему взгляду скользнуть вниз по ее спине к изгибам аппетитной, обтянутой спандексом попки. Может, Иона была права, и Миз Паинька и правда носила стринги.

Хоуп обернулась, улыбнулась шерифу, и тот почувствовал, как ему сдавило грудь.

— Как твой глаз?

Нет, определенно пора ехать домой.

— Болит до чертиков.

Она протянула ему полотенце, и Дилан решил, что раз уж Хоуп так за него волнуется, он может остаться еще на пару минут.

— Я подумала, что это могло бы помочь.

Тэйбер присел на край столешницы и скрестил ноги:

— А ты отлично вычистила этот дом. Выглядит замечательно.

Хоуп пожала обнаженными плечами:

— У меня ушло несколько дней, чтобы избавиться от всей этой пыли и грязи.

Дилан поднес полотенце к уголку глаза:

— И летучих мышей.

— И летучих мышей, — кивнула хозяйка. — Шелли рассказала мне про то пятно крови. Ты знал предыдущего шерифа, Доннелли?

— Конечно. Я был одним из его помощников.

— Тогда ты знаешь, почему он покончил с собой?

— Ага.

Когда Дилан не стал развивать тему, Хоуп решила его подтолкнуть:

— И… почему же?

Скорее всего все, что он ей расскажет, миз Спенсер смогла бы выяснить самостоятельно, если бы достаточно глубоко копнула.

— Ему нравился извращенный секс. Вся эта ерунда с доминированием и подчинением. Нравилось, когда женщины одевали красное кружево и шпильки, а он снимал на видео, как стегают хлыстом его дряблую задницу.

— Странно, но не до такой степени, чтобы покончить с собой.

— Ты не знала Хирама. — Прежний шериф был настоящим твердолобым служителем закона. — Собираешься написать о нем статью?

— Я думала об этом, — Хоуп нахмурилась. — Обычно мне не нравится писать о настоящих людях, но да. Может быть. Не поможешь мне достать полицейский рапорт?

— Ничем не могу помочь. Дело вело ФБР. Мы узнали об этом одновременно с Хирамом. К тому моменту, когда кто-либо успел прорваться в дом, Доннелли был уже мертв.

Хоуп вздохнула:

— Значит, мне придется направить запрос в ФБР на основании Закона о праве граждан на доступ к информации. И это займет несколько недель, а то и месяцев.

А она явно знала, как работает система.

— Звони и надоедай им, — посоветовал Дилан. Несмотря на реплику Хоуп, что «она обычно не пишет о настоящих людях», шериф не стал бы возражать, отвлекись журналистка на старую историю. Так миз Спенсер не станет шнырять вокруг и выискивать пищу для новой. Покойный шериф по-прежнему являлся одной из излюбленных тем в округе, и если местные узнают, что Хоуп пишет статью о Хираме, то выстроятся в очередь и заговорят ее до комы.

— Можешь поспрашивать в округе. Собрать информацию у людей, знавших Хирама.

— Не думаю, что местные захотят со мной разговаривать. Не очень-то они дружелюбны.

— Дай им второй шанс. Возможно, здешние жители тебе помогут.

— А ты сам?

— Сделаю все, что смогу, — пообещал Дилан, а затем решил, что время кардинально сменить тему разговора: — Скажи, а есть какой-нибудь мистер Спенсер?

Склонив голову набок, Хоуп изучающе смотрела на высокого ковбоя, стоявшего у нее на кухне. Его левый глаз начал немного опухать, а подбородок и челюсть потемнели от легкой щетины. Шериф словно испускал сияние, и миз Спенсер задалась вопросом: была ли это игра света или последствия выпитого «Бадвайзера». Хоуп чувствовала себя легко и свободно и была достаточно взрослой, чтобы понять, что дело не только в пиве. Да, она навеселе, но не до такой степени, когда комната кружится перед глазами, а желудок выворачивает наизнанку. А так, что все вокруг казалось прекрасным. Как сон, где все ее проблемы отступают на задний план, и в котором большой сильный мужчина спасает положение, прекращает драку и ради нее обыскивает жуткий дом. Сон, где красивый ковбой стоит у нее на кухне и предлагает помочь со статьей, которую Хоуп могла бы написать. Ничто из этого не казалось реальным.

— Да, — наконец ответила она. — Но теперь он чей-то другой мистер Спенсер.

— Сколько вы прожили вместе?

Ответить на этот вопрос легко.

— Семь лет.

— Это долго, — Дилан убрал полотенце от глаза. — Что случилось?

Хоуп прислонилась плечом к холодильнику и обдумала следующий ответ, который легким уже не казался:

— Он нашел кого-то получше.

— Моложе?

Она пьяна, но не настолько.

— Нет, не моложе. Это не очень интересно. Просто избитая история о враче, закрутившем роман с медсестрой, — солгала Хоуп, потому что ложь была легче правды.

Уголок губ Дилана изогнулся в улыбке, которую миз Спенсер сочла довольно-таки неотразимой.

— Она не могла быть красивее тебя.

Ладно, больше чем просто неотразимой.

— Вообще-то, у нее большие зубы.

Второй уголок его рта приподнялся: теперь шериф улыбался по-настоящему.

— Терпеть не могу это в женщине.

Чем больше Тэйбер говорил, тем больше нравился Хоуп.

— И огромная задница, — прибавила она.

— Это тоже терпеть не могу.

— В последний раз, когда мы виделись, она обзавелась большими искусственными сиськами — чтобы уравновесить то, что сзади.