Подхватив свой чемоданчик, Мордовцев выскочил на платформу. Зашипели тормоза, пробасил гудок, поезд чуть дернулся и, постепенно набирая скорость, от-правился. Николай осмотрелся, с удивлением заметив, что на платформе кроме него никого нет. По всей видимости, он оказался единственным пассажиром, со-шедшим с этого экспресса. Но не это удивило его. Он уже не раз приезжал из ко-мандировок в подобное время суток и всегда, уже на платформе, его встречала привычная сутолока: узлы, чемоданы, чемоданчики, снующие туда-сюда люди.

На сей раз, платформа оказалась пуста. Совершенно пуста, если не считать двух расплывчатых фигурок вдалеке, у входа в здание вокзала. Это вызвало у него удивление. После обычного явления — обилия приезжающих и отъезжающих, а также шума, производимого ими, его удивила тишина: почти мертвая тишина, воцарившаяся после отхода поезда. Не было слышно шума двигателей локомотивов, гудков маневренных тепловозов, снующих по путям и формирующих товарные составы. Не слышно было стука и лязга в локомотивном депо, где обычно круглые сутки кипела работа. Там не светилось ни одного окна. Тишина была полной и интуитивно настораживала.

Вдобавок ко всему, подул легкий предутренний ветерок, неожиданно прони-завший холодной дрожью. Сам ветер не был холоден, видимо на нервы подействовала необычность обстановки. Николай постоял немного, стараясь привыкнуть к этой необычности и решив закурить, полез в карман за сигаретой. Шелест целлофановой обертки показался оглушительным. Он невольно вздрогнул. Щелкнул зажигалкой — те же ощущения: чувства обострились, и он вздрагивал от каждого шороха.

Возможно, сказывалась усталость от командировки, но все же не до такой степени, чтобы пугаться шороха своих шагов и скрипа ботинок. Затягиваясь сигаретой, Николай втайне надеялся, что на платформе кто-нибудь появится, развеет необъяснимое, слегка жутковатое впечатление от пустынности вокзала, так как единственным признаком жизни были освещенные окна залов ожидания и две неясные темные фигурки у дверей.

Захотелось поскорее оказаться среди людей, с их заботами и беготней, в атмосфере спешки, движения, сутолоки, стряхнуть с себя ощущение безжизненности, и он, зябко поежившись, быстрым шагом направился к дверям. Жадно устремив взор на одинокие фигуры, и подходя к ним, он вдруг невольно замедлил шаг, отчетливее разглядев их, и совсем застыл на месте, когда понял, что они собой представляют.

У дверей стояли военные, облаченные в защитные прорезиненные комби-незоны и противогазы, глазницы которых зловеще поблескивали. Руки в резиновых перчатках сжимали вороненые новые, словно со склада, автоматы с укороченными стволами и без прикладов.

Словно колючая электрическая змейка пробежала по позвоночнику, и Ни-колая пробил холодный пот. Он ожидал увидеть что угодно, но только не это. Странные, тревожные, страшнее одна другой, мысли проносились в голове: «Неужто война?.. Или авария?.. Утечка газа?.. И если газ, то почему я его не ощущаю?..» — Он не знал, какое из предположений брать за основу.

С трудом поборов оцепенение, он продолжил путь. Одна из фигур шевельну-лась, клацнул затвор, и черный зрачок автомата уверенно заглянул в его испуганные глаза.

Мордовцев похолодел и, словно споткнулся о невидимую стену. «Что это означает? Почему я не могу войти в здание вокзала?» — Он замер остановившись, без какой-либо команды. И видимо делал правильно: потому, что постовой, отвел автомат и вновь застыл в прежней позе.

«Что делать мне? — Думал Николай. — Так вот и стоять?»

Через некоторое время сомнения разъяснились. В дверях показался еще один военный, так же в полном защитном одеянии. Красноречивым жестом он потребо-вал документы. Именно так Николай понял его жестикуляцию. И, все еще находясь под впечатлением какой-то нереальности происходящего, протянул ему паспорт и командировочное удостоверение. Внимательно просмотрев паспорт, сверив фотографию с личностью и только мельком взглянув на командировочное удостоверение, военный их вернул. Жестом приказал следовать за собой. Мордовцев чуть удивился оттого, что они не вошли в двери, перед которыми стояли, а направились в обход основного здания вокзала. Обогнув угол, они приблизились к дверям линейного пункта милиции. Здесь также стоял часовой в полном противохимическом облачении. Он, однако, посторонился и пропустил их внутрь.

Они оказались в дежурной части. За пультом с телефонами, где обычно сидел знакомый Николаю лейтенант милиции Миша Яковлев, на сей раз, восседал стар-ший лейтенант в полевой форме внутренних войск. Он выглядел чрезвычайно занятым, так как что-то слушал по телефону и беспрестанно отвечал: «Без изменений!»

Маленькое помещение было пустынным, если не считать одинокой помятой личности лысоватого мужчины в не совсем свежем костюме и штиблетах на босу ногу, сидя дремавшего на дальнем конце длинной скамейки. Воздух был спертым, возможно оттого, что окна и даже форточки были закрыты, а под потолком витали густые клубы табачного дыма.

Сопровождавший Мордовцева военный стянул с лица маску противогаза, вы-тряхнул из нее влагу, расстегнул верхние букли противохимического костюма, обнажив краповые петлицы формы внутренних войск. Четким голосом он доложил офицеру о том, что доставил единственного пассажира последнего проходившего поезда, после чего скрылся за боковой дверью.

Офицер отсутствующим взглядом посмотрел на Николая, затем, словно очнувшись, моргнул и жестом предложил присесть. Некоторое время он был углублен в свои бумаги, после чего вновь обратил на него внимание, спросив документы. Он рассматривал их намного внимательнее, чем сержант, доставивший его сюда, особое внимание, уделив штампу прописки.

— М-м-да! — Буркнул он, возвращая документы. — Не совсем вовремя вы приехали! Лучше бы вы задержались в своей командировке!.. — Сказал он и на минуту замолчал, как бы раздумывая, что еще сообщить. — Ваш поезд был последним из тех, что проследовали через станцию после закрытия города.

Эта странная новость лишила Николая дара речи, которой он и так не пользовался уже с того момента, как распрощался с проводницей в вагоне. Но спустя несколько минут, ошеломление, вызванное гробовой тишиной на перроне и неожиданным известием о закрытии города, постепенно начало проходить, и он задал вполне естественные в данной ситуации вопросы:

— Что же все-таки здесь происходит? Почему закрыт город? Почему вместо милиции здесь вы?.. Все это в высшей степени странно и непонятно!

Старший лейтенант улыбнулся какой-то усталой, вымученной улыбкой.

— На все ваши вопросы я пока не могу дать ответов. Поверьте, я знаю не намного более вас. Не могу сказать вам ничего определенного, кроме того, что в городе вспыхнула неизвестная эпидемия, угрожающая жизни людей. На улицах появляться не рекомендуется, да теперь уже и запрещено, так как достаточно пятнадцати-двадцати минут пребывания вне зданий для того, чтобы человек лишился жизни. Отчего это происходит, пока непонятно. Поэтому власти запретили жителям покидать квартиры. Сейчас принимаются меры для доставки людей, которые по каким-либо причинам оказались вне дома, по местам проживания. Позже будут приняты меры для обеспечения их всем необходимым для жизни.

— Но я только что с улицы и ничего со мной не произошло! — Слегка удивился Мордовцев.

— Вы находились там семь минут. Именно столько времени прошло после при-бытия поезда до того момента, как вас привели сюда! Так что запомните все, что вам сказано. Сейчас я вас зарегистрирую, и вы пойдете в зал ожидания. Очень жаль, что народу там достаточно много. Специализированные автобусы уже начали развозить людей по домам, а иногородних по гостиницам. На это уходит много времени, так как приходится доставлять жителей почти к подъездам, а автобусов не хватает. — С этими словами он протянул Николаю желтый картонный талон и сказал:

— Это ваш пропуск и одновременно билет на автобус. Идите в зал ожидания. По прибытии домой, слушайте радио — по нему будут передавать необходимые инструкции.