Появление разведгруппы на двух спецмашинах, выкрашенных в цвет хаки и в своей специфической на вид экипировке, заставило толпу на время в изумлении умолкнуть. Этой временной паузы старшему группы разведки капитану Владимирскому вполне хватило выяснить, что пост остался без связи со своим руководством еще где-то с полудня предыдущих суток. Командир сборного наряда старшина милиции Зайцев, не скрывал, что рад прибытию группы с Большой Земли, как он выразился. Еще немного, и он уже не знал, что ему делать с толпой, в которой уже намечались некоторые очаги раздражения. Владимирский, не обладающий, как он всегда считал, дипломатическим талантом, все же постарался в оказавшийся исправным мегафон, призвать граждан сохранять спокойствие и подождать немного. Чуть позже прибудет транспорт для эвакуации. На основную массу речь капитана подействовала, но нашелся один индивидуум, который, помахивая удостоверением работника обкома партии, пытался растолковать капитану, что он послан с безотлагательной миссией и требовал, чтобы его немедленно пропустили вместе с автомобилем и членами семьи, находящейся в ней. Наверное, от усталости у него не совсем адекватно стало в голове. Только усталый человек мог придумать важную государственную миссию, которую безотлагательно нужно выполнять вместе с семьей!.. В противоположность «незаменимому работнику», второй мужчина, возрастом чуть больше пятидесяти лет, с седыми висками, с несколькими неприметными орденскими планками на пиджаке, худощавый и вопреки возрасту подтянутый, оттеснил «ответработника». И тихим голосом, который был услышан даже лучше крика, представился парторгом небольшой текстильной фабрики, коллектив которой он привел сюда, ухитрившись в воскресный день организовать его эвакуацию, спокойно проговорил: «Понимаю, что дальше нам пока следовать нельзя, но не могли бы нам доставить палатки, коллектив у нас в основном женский. Им очень трудно!»

Капитан был слегка обескуражен. Владимирскому не было понятно, зачем этот старик организовывал своих работников, только добавляя проблем и себе, и окружающим. В голове возникало двоякое отношение к этому поступку: приложив неимоверные усилия, этот старик-парторг пытался спасти женщин, считай — генофонд нации от неизбежной смерти от «эпидемии» и за это заслуживал не только уважения, но и соответствующей награды. И в то же время — если смертельная «зараза» могла передаваться от человека к человеку — парторг выводил за пределы опасной зоны носителей неизвестной болезни, тем самым, распространяя ее. Оставалось только радоваться тому, что он не догадался вести их дальше по полям и перелескам…. К решению подобных организационных проблем он готов не был. Он вообще, после вчерашней информации о повальных смертях, не надеялся встретить такое количество живых людей. По радиостанции он доложил обстановку по команде и получил приказ вместе с группой выдвигаться дальше к городу. В целом обстановка оставалась неясной. Разведку следовало продолжить.

Оставалось только выполнять приказ. Связист группы перенастроил радио-станцию, имевшуюся на посту ГАИ, на нужную частоту, тем самым, обеспечив старшину Зайцева связью со штабом карантинной операции. Обе машины гаишников на короткое время разъехались, открывая проезд обеим спецмашинам капитана Владимирского, и по проезду его группу, снова сомкнулись, чуть не ударившись передними бамперами. Далее, пришлось немного пореветь сиреной, чтобы расчистить дорогу уже среди скопления людей и техники. Преодолев и этот «заслон», группа, наконец, вновь выбралась на оперативный простор. Несмотря на то, что люди возле поста ГАИ оставались без средств индивидуальной защиты, и больных или пораженных неизвестной болезнью там не наблюдалось, капитан Владимирский приказал в дальнейшем противогазов не снимать. «УРАЛЫ», на базе которых были его спецмашины, ревя мощными моторами, довольно споро, наматывая на колеса последние километры, быстро приближались к городу.

Примерно такое же положение дел застали и другие разведгруппы на путях своего следования к городу, с других направлений. Обстановка различалась в мелочах, только количество людей и техники было различным. На одном из постов, по направлению к столице, состав толпы оказался более агрессивным. Сходную по конструкции баррикаду здесь чуть не разметали. Положение смог восстановить старший по команде, оказавшийся лейтенантом милиции. Выставив шеренгой всех имеющихся в его распоряжении солдат и милиционеров поперек дороги, он отдал приказ: «Оружие к бою!» Побледневшие до зелени от волнения, солдаты, совсем не готовые стрелять по мирным людям, тем не менее приказ выполнили. Сам лейтенант только один раз выстрелил в воздух из своего пистолета и громким голосом в наступившей после этого тишине прокричал: «Попрошу всем оставаться за территорией оцепления! В противном случае имею приказ стрелять на поражение! Помощь скоро будет! Прошу потерпеть!» — закончил он свою речь уже тише. После этого толпа, хотя и не сразу, успокоилась. Неизвестно надолго ли установилось бы такое спокойствие, но буквально спустя десять минут, поста достигла другая разведгруппа, и тем самым напряжение было снято. Люди увидели, что создавшееся положение центральная власть как-то пытается разрешить.

По мере поступления информации от разведгрупп, перед полковником Буко-граем стало вырисовываться состояние дел. На окраинах города пока признаков эпидемии или ее последствий, за исключением не таких уж больших толп народа, пытавшихся покинуть город, не наблюдалось. Благодаря сохранившимся заслонам на постах ГАИ, полковник уже имел в своем распоряжении передний, хотя и слабый рубеж оцепления. Он решил усилить эти заставы мобильными группами из десантников, а основное оцепление выдвинуть еще ближе к городу на расстояние пятнадцати километров. Тем самым он увеличил плотность кордона почти втрое. Внешнее кольцо можно было оставить более редким, и об этом он теперь не беспокоился. Из трех соседних областей подходили еще три полка мотострелков и необходимыми силами для создания должного заслона, полковник теперь обладал в полной мере.

Между этими двумя внешними кольцами оцепления в трех местах в спешном порядке размещались медицинские подразделения с палаточными городками, обо-рудованными средствами санобработки. Все готовилось для приема эвакуирован-ных, столпившихся возле постов ГАИ, людей. За ними уже были направлены колонны грузовиков и несколько автобусов, привлеченных в близлежащих населенных пунктах.

К 10–00 подоспевшая бригада внутренних войск начала прочесывание зоны, образовавшейся между основным кольцом оцепления и заслонами, расположившимися на постах ГАИ. Дальше этой воображаемой линии без дополнительной разведки, пока заходить не решались.

Доложив о принятых мерах «наверх», полковник Букограй в ожидании очередных докладов от разведгрупп, потянулся своим кряжистым крепким телом и подошел к окну. Окно кабинета директора совхоза выходило не на центральный «проспект» поселка, а на противоположную сторону, на задворки, где уже в полусотне метров лужайка густой ярко-зеленой травы переходила в посадки молоденьких сосен. На лужайке мирно паслось несколько коровенок. Пейзаж за окном выглядел столь пасторальным, что от него прямо так и веяло покоем. Лицезрение его вполне сносно успокаивало расшалившиеся нервы.

Полковник Букограй подумал, что пейзаж своей патриархальностью весьма подходил и самому директору совхоза. Ему всегда нравились такие вот спокойные деловые мужики, не болтуны, а просто делающие свое дело. На таких вот людях все века держалось не только хозяйствование, но, как казалось полковнику, и сам русский характер. «А ведь он романтик, наш директор, и большой любитель природы!» — Подумал Букограй рассматривая пейзаж за окном, вновь добрым словом про себя помянул директора, который как-то ненавязчиво сумел занять какими-то делами представителя ЦК, каким-то шестым чувством поняв, что тот будет только помехой в работе полковника.