За день до нашего полота на боевое задание к нам на самолетную стоянку, где собрались летные экипажи, пришел Борис Феоктистович Сафонов. Пришел, поприветствовал нас и сразу же стал знакомить с обстановкой:

- Ваш уважаемый командир дивизии Виталий Филиппович Дрянин второй день не дает мне покоя. Пойдем, говорит, к моим бомберам, благослови их на хорошую боевую работу. Вот за этим я на минутку и пришел к вам… Свою задачу вы, видимо, уяснили. Да и о Севере вам, наверное, многое уже известно. Осталось узнать условия, в которых придется летать, и тактику врага. А тактика его заключается вот в чем: противник перво-наперво стремится установить наблюдение с воздуха за проходом транспортов вдоль побережья Северной Норвегии. Если из-за плохих метеорологических условий или по другим причинам ему не удалось это сделать, тогда высылается группа самолетов для ведения дальней разведки. [71] Фашисты ведут поиск кораблей в море по принципу «растопыренных пальцев», тщательно просматривая районы вероятного движения конвоя. Если им удалось обнаружить его, направляется новая группа самолетов. Это чаще всего происходит тогда, когда суда идут на большом удалении от берега.

Разведчики обычно вылетают с аэродромов Лаксельвен, Киркенес и ведут наблюдение в стороне от конвоя на средних высотах или под облаками, вне досягаемости артиллерии кораблей. Такой самолет-разведчик оборудован мощной радиостанцией и поэтому может служить пеленгатором для наведения на транспорты своих бомбардировщиков, подводных лодок и надводных кораблей.

Разведчики, бомбардировщики и истребители прикрытия базируются на небольших аэродромах, защищенных сравнительно малым количеством зенитной артиллерии. Как правило, они располагаются в горной местности, в небольших долинах. Отыскать их, особенно в сложных метеорологических условиях, очень трудно. Поэтому экипажи [72] должны уметь вести детальную ориентировку в горной местности.

…Воздух на аэродроме наполнился гулом работающих двигателей. На старт вырулило дежурное звено истребителей. Небольшой разбег - и самолеты поднялись в синеву неба. Наблюдая за своими питомцами, Сафонов на минуту умолк. Но вот летчики скрылись за сопкой, и подполковник снова, но теперь уже более торопливо, заговорил:

- Итак, давайте вместе бить фашистов. Мы в воздухе, вы на аэродромах и в портах. Это особенно важно сейчас, когда самый большой караван судов наших союзников, следуя к Мурманску, огибает берега Северной Норвегии, где базируется много авиации, подводных и надводных кораблей противника.

- Мы уже получили такое задание, будем бомбить аэродромы Лаксельвен, Тромсэ, порт Гаммерферст и другие цели, - вставил полковник Дрянин.

- Вот и отлично! Пусть поможет нам в борьбе наша нерушимая боевая дружба. Вместе мы - грозная сила! - с улыбкой заключил Сафонов.

Через сутки мы вылетели на задание. Большинство из нас впервые в Заполярье, без какого-либо опыта действий в горных условиях и над морем. Поэтому-то экипажи более тщательно изучали характеристику района действий в навигационном отношении: методы самолетовождения по маршруту, условия ориентировки, климатические особенности района.

Маршрут к цели был избран сложный, но, по мнению всех, достаточно скрытый от противника. На бреющем полете мы должны лететь более двух часов над морем, преднамеренно уклоняясь все дальше и дальше от береговой черты. По истечении расчетного времени звенья резко разворачиваются влево и с южным курсом устремляются к берегу на цель - аэродром Лаксельвен, который расположен в 65 километрах от моря.

Нашу группу ведет майор Головатенко. В штурманской кабине - капитан Гончаренко. Люди опытные, но вот сейчас оба несколько волнуются. И есть из-за чего. Они впервые в своей летной практике выполняют полет в условиях Заполярья над водами Баренцева моря. Как-то пройдет этот полет? Удастся ли в горах отыскать аэродром? [73]

Но волнения были напрасными. Полет бомбардировщиков проходил нормально. В боевом порядке шли опытнейшие летчики Кибардин, Уромов, Малышев, Шатунов, Завалинич, Федоров, Белоусов, Бабичев и другие. До этого они много раз бомбили объекты врага под Вильно и Двинском, Минском и Смоленском, Ленинградом и Москвой, уничтожая его живую силу и технику. Я лечу на это задание в экипаже Сергея Карымова.

Внизу широко раскинулось море. Играли волны, покрытые седыми космами гребешков… И вот по команде штурмана Гончаренко командир группы развернул самолет и лег на новый курс. Летчики, идущие сзади, быстро повторили маневр, казалось, еще увереннее повели свои машины: ведь впереди гнездо фашистских стервятников, которое любой ценой надо уничтожить.

Я развернул карту крупного масштаба, стал сличать ее с пролетаемой местностью. Впереди и справа большой залив - фиорд, в центре его - каменистый остров. Слева - обрывистый берег, а чуть подальше в глубине материка красовались две остроконечные сопки. Все это было изображено и на карте. Значит, группа следует точно по заданной линии пути.

А еще через несколько минут впереди отчетливо показался горный хребет, а посредине его - глубокая и очень характерная седловина. Это один из опорных ориентиров в районе цели, уцепившись за который можно точно выйти на аэродром. Поэтому-то капитан Гончаренко, доворачивая свой самолет чуть влево, старается направить всю группу в эту точку.

По команде Головатенко все звенья приняли боевой порядок для бомбометания. Через минуту-другую за хребтом показался поселок Лаксельвен, а потом и вся площадь аэродрома. На его западной и южной окраине отчетливо видны самолетные стоянки, на которых плотными рядами стояли «юнкерсы». Стояли они группами по шесть - девять машин без маскировки и рассредоточения, а также и без прикрытия зенитной артиллерии. Было видно: гитлеровцы совсем не ожидали нас.

Прильнув к прицелу, капитан Гончаренко следил за тем, чтобы как можно точней прицелиться и сбросить бомбы на стоянки. В окуляре хорошо видны бомбардировщики [74] с крестами на плоскостях, фюзеляже. Их-то и надо было стукнуть, покрепче. И штурман командует:

- Вправо три!

Тотчас же Головатенко довернул самолет на три градуса. То же самое сделали и ведомые самолеты, звенья. В кабине Головатенко загорелась белая сигнальная лампочка. Это последовал приказ штурмана: «Держать так!»

Замерли в напряжении руки летчика, стиснувшие штурвал. И вскоре с ведущего и со всех других самолетов группы полетели к земле и ротативно-рассеивающие авиабомбы, и бомбы с держателей внутренней подвески. Было видно, что небольшую долину потрясла серия возникающих почти мгновенно один за другим мощных взрывов. На летное поле, на стоянки падали бомбы.

Как только наши звенья, замыкающие боевой порядок, отбомбились, на аэродром противника вышла группа бомбардировщиков 42-го полка, которую вел майор Бабенко. Ведомыми шли летчики Бирюков, Баукин, Уржунцев, Смирнов и другие. И с новой силой на стоянках и летном поле замелькали огненные вспышки взрывающихся бомб.

Так был совершен наш первый полет в условиях северных широт. Его результаты превысили всякие ожидания. На следующий день в полк пришла выписка из разведсводки разведуправления. В ней говорилось следующее: «По данным закордонной агентуры установлено, что в один из крупных налетов русских самолетов на Лаксельвен на аэродроме было уничтожено 60 самолетов, убито большое количество немецких солдат и офицеров, причинены большие разрушения постройкам на аэродроме».

Радостные и окрыленные таким успехом, мы отправились во второй полет. Экипажи должны были долететь до аэродрома Тромсэ, который удален от Кольского полуострова почти на 1000 километров. И не только долететь, а метко сбросить бомбы на самолеты и аэродромные сооружения. С начала войны сюда не залетал ни один наш самолет. Считая, что аэродром недосягаем для наших бомбардировщиков, немцы без прикрытия базировали там крупные силы торпедоносцев. К тому же этот аэродром являлся и своего рода перевалочной базой для самолетов, перелетающих из Центральной Европы в Северную Норвегию и Финляндию. [75]