Умар сообщил им об этом деле, и они дали ему все необходимое: лопаты, разные железные и деревянные орудия, корзины, лестницы, лодки, веревки и прочее. Затраты на все это вместе с расходами на съестные припасы составили много тысяч дирхемов, а в придачу ко всему эти два человека выделили многочисленную охрану, потому что эти места кишмя кишели карматами и бедуинами. Потом они посадили Умара и всех, кто был с ним, в лодки, потому что когда вода поднимается, она покрывает в долине все пространство немногим менее двух фарсахов, отделяющее город от ал-Кара. Нам рассказывай сын Умара Плотника, что он был там вместе с отцом и что Умар отмерил сорок локтей на восток от этого строения. Потом он начал копать в этом месте и наткнулся на огромный камень, поднять который смогли бы вместе только очень много людей. Умар попытался отрыть камень, и, наконец, ему удалось сдвинуть его — под ним оказался подземный ход, его-то камень и закрывал. Опустились сумерки, и Умар решил на рассвете проникнуть в ал-Кара по подземному ходу. Прошла ночь, а рано утром, как только занялась заря, Умар и те, кто был с ним, услыхали шум и крики: “Велик Аллах!” — и разглядели в предрассветной мгле всадников с мечами в руках. Они решили, что это конница карматов, и, сильно перепугавшись, устремились туда, где стояли их лодки. Они бежали, пока совсем не рассвело и пока не стало видно все, что происходит в пустыне. Там никого не было. Тогда они решили, что всадники ускакали прочь, и повернули назад, к месту своей ночевки, а по дороге нашли Умара Плотника с перерезанным горлом. Но имущество их никто не тронул. Тогда они забрали все, что у них было, взяли тело Умара Плотника и уехали. Говорят, что им не удалось потом найти ни этот камень, ни то место, где его откопали. Люди, проезжающие мимо тех мест, и те, кто эти места посещает, иногда находят около этих развалин дирхемы и драгоценные камни. Туда часто залетают страусы и кладут там яйца, потому что там безлюдно и человек заходит туда очень редко» (ат-Танухи, с. 260–261).

Следя за приключениями охотников за сокровищами, мы упустили из виду, как мне кажется, ключевую фигуру — неизвестного путника, подарившего Умару некий секрет. Почему этот человек не участвовал в раскопках? Да и человек ли он?

Несомненно, археологическая экспедиция Умара была подготовлена основательно. Единственным ее слабым местом было отсутствие консультанта по призракам.

Китайские чиновники династии Тан полагали, что к западу от Бадахшана или Кашгара есть высокогорное государство Сюаньду (Висячий переход). Название этой страны связано с подвесными мостами, переброшенными через горные ущелья. У человека, незнакомого с местными условиями, рождалось впечатление, что все пути там подвесные. «К западу от Уча есть государство Сюаньду. Горные ущелья непроходимы, натягивают веревки и с их помощью переходят [через горы]. Ветхие веревки натянуты одна за другой на 2 тысячи ли. Местные жители возделывают поля среди камней. Строят хижины из камней. Пьют воду, соединив ладони, что называется пить по-обезьяньи» (Танские хроники, с. 96).

Для обитателей равнинных империй высокогорные области были другим миром, где стихия вертикальных плоскостей и бурных потоков, усмирялась горизонтальными подвесными дорогами. Странников поджидало непреодолимое препятствие — разреженный горный воздух. Как они объясняли свои болезненные состояния, не зная истинных причин явления?

Сохранилось несколько известий арабских путешественников X в., видевших Тибет и Непал. В высокогорных странствиях подвесные мосты производили, пожалуй, одно из самых ярких впечатлений. «Один человек, путешествовавший по тем странам, рассказывал, — пишет ал-Бируни, — что он в Танвате[13] свернул влево от восточного направления. Затем он прошел до Найпала[14] двадцать фарсахов, большей частью поднимаясь в гору. Из Найпала он добрался до Бхотешара[15] за тридцать дней, что приблизительно равняется восьмидесяти фарсахам пути, потому что подъемы в нем преобладали над спусками. Там есть река, которую надо несколько раз переходить по мостам, состоящим из досок, привязанных веревками к двум бамбуковым палкам, которые протянуты между двумя горами от одного установленного там милевого столба к другому. Люди переносят тяжести по этим местам на своих плечах, а вода под ними на глубине ста локтей пенится как снег, едва не сокрушая горы. Далее этого места тяжести перевозят на спинах козлов. Он утверждал, что видел там газелей с четырьмя глазами и что это не была одна из ошибок природы, а вся их порода такова. Бхотешар — это начало пределов Тибета. Там меняется и язык, и внешний вид, и облик людей. Отсюда до вершины высочайшего горного перевала двадцать фарсахов. С его верхушки Индия виднеется как черное [пространство], скрытое под туманом, горы ниже этого перевала — как маленькие холмы, а Тибет и Китай кажутся красными, и спуск к ним меньше одного фарсаха» (ал-Бируни. Индия, с. 198). Козлы, на которых возят тяжести, — это яки, заменяющие тибетцам и сопредельным горным жителям и лошадей, и коров, и овец (хотя овцы тоже есть)[16].

По мнению арабских писателей, подвесные мосты Тибета были делом рук китайских мастеров. Вот, например, сведения путешественника, включенные в «Фихрист» Ибн ан-Надима (987). «Между Китаем и Тибетом течет река, глубины неизведанной, до которой никто не доставал, течет в глуши, местами страх наводящими. От западного берега ее до восточного будет около 500 локтей. На ней мост из веревок, построенный мудрецами и художниками китайскими, шириною в два локтя. Никакое животное, вьючное или другое, не переправляется через него иначе как привязанное накрепко и посредством тяги: без этого не удержалось бы на нем никакая скотина, да и редкий из людей. Животных, как и людей, помещают в нечто похожее на корзины вместе с местными, привычными уже к такой переправе»^{14}.

Путешественники, сражённые горной болезнью, рассказывали необыкновенные вещи о местности, куда путники попадали по подвесному мосту. Один из таких рассказов записал покровитель географических наук, вазир Саманидов в Бухаре, ал-Джайхани. Его творчество высоко оценивал географ ал-Масуди: «Ал-Джайхани сочинил книгу с описанием мира и рассказами о нём, какие в нём находятся диковины, города, столицы, моря, реки, народы, их обиталища и с другими удивительными рассказами и интересными историями»^{15}. Книга не сохранилась, но о её содержании можно судить по цитатам у других авторов, в частности у ал-Бируни.

Существуют местности, где сырость и душный воздух затрудняют дыхание. Духота, по мнению ал-Бируни, происходит большей частью оттого, что небо закрыто тучами и воздух недвижим. Однако в одной из областей Тибетского нагорья духота является естественной особенностью, независимо от того, есть ли тучи или их нет. «Так обстоит дело, например, за мостом, который, как говорит ал-Джайхани, китайцы перекинули в древние времена от одной горной вершины до другой на дороге из Хотана в сторону столицы хакана. Кто перейдет через этот мост, попадает в местность, где воздух захватывает дыхание и отягчает язык. Многие из тех, кто проходит по этому мосту, умирают, но многие спасаются. Жители Тибета называют эту местность “горой яда”» (ал-Бируни. Хронология, с. 298).

В космографии ал-Бакуви в разделе о Тибете эта история изложена с предельной краткостью: «Там же находится ядовитая гора: у того, кто проходит мимо нее, затрудняется дыхание и тяжелеет язык» (ал-Бакуви. II. 6). Исчезло указание на высокогорный характер местности, в результате изменился смысл рассказа. Метафорическая «гора яда» превратилась в пугающую реальность.