— Да так, — уклончиво отвечаю, нагло запуская руки в орешки. М-мм, обожаю соленый арахис.

— Проф? — Макс настойчиво пытается добиться своего и, параллельно, отодвинуть еду от меня.

— Максим, будь добр, принеси соль и розовое масло, — командует проф.

— Чего?

— Соль на кухне, масло в шкафу, — хоть не меня послали и ладно.

Ритуал высвобождения духа из маски, в которой он был заключен, проводится, пока Макс ищет несуществующее масло. На самом деле, это быстро.

— Что-то в шкафу его нет, — выглядывает Макс и замирает: демон уже в пентаграмме.

Допрос пленного этрусского божка проходит, на мой взгляд, странно: проф отчего-то не спрашивает про причины происходящего, «бога из машины» и прочее, то, что, действительно, важно. Он интересуется повседневным бытом и историей Этрурии. Профессиональный интерес?

Спустя пару часов, полностью удовлетворенный, проф вновь запечатывает Лейона. Фигеет не только Макс, даже привычная к выходкам профа я.

— Почему мы не спросил…, - начинает парень.

— Проф, что не так? — перебиваю. Мне не нравится выражение лица старика, слишком причудливая смесь сомнения и озарения.

— Он говорит по учебникам и монографиям, — проф злится.

— Разве это так уж плохо? Значит, история релевантная наука, — мне эти странности выходящими за рамки остального не кажутся. Странно то, что мы допрашиваем бога, а его рассказы о повседневном этрусском быте — ерунда, ничего такого.

— История, априори, не может быть абсолютно объективной, есть неразрешимые методологические проблемы, — рассердился проф, — о чем я тебе ни раз говорил…

— Да помню я, помню!

— Лейон не сказал ничего нового, неизвестного мне до разговора, — медленно и размеренно говорит проф, — значит, он знает только то, что знаем мы, ничего более.

И?

— Тварь возникла недавно, — резюмирует проф.

— Или читает наши мысли.

— Или так, — соглашается старик, но, видно, у него своя точка зрения.

— Если он выдуманный, то мне что-то невесело.

— Так сложнее, — бормочет чернокнижник, потирая нос узловатыми пальцами, — если потустороннее следует навязанным извне, нами канонам, то, высока вероятность, что некто осуществил, материализовал придуманные образы. Некто всемогущий и имеющий цель.

Или некто со странным чувством юмора.

— Пожалуй, стоит проверить, — безумно сверкает глазами проф.

Что-то настроение соседа мне совсем не нравится. Особенно, после того, как старик отказался рассказать про «процесс» проверки подробнее.

Со временами года творилось неладное — сегодня наступило лето. Мы приближаемся к солнцу, и скоро все сгорим?

Собираясь на улицу, экипируюсь как в поход — кроме надетых джинсов и резиновых сапог, запихала в рюкзак свитер, колготы и штаны (пуховик, увы, уже не влезал) — мало ли, зима вспомнит, что вообще-то сейчас ее очередь, и вновь грянет мороз. А тут я, вся такая красивая и в ветровке.

Можно было вообще не выходить из квартиры — инет есть, еда есть, проф с мамой рядом, что еще? Скучно немного, есть такое, да, но всегда можно пересмотреть «Южный парк». Картман, мой маленький герой, всегда знает, как повысить настроение. Так нет же, шило в заднице мешает насладиться случайными каникулами, а профессор жаждет некую книгу, отсутствующую в Сети.

Немного подозрительно: в Сети, кмк, есть все. Но простим старику его маленькие слабости, мне на другой конец города сгонять не лень. И в библиотеку заглянуть, к давнему профовскому приятелю не трудно, тем более в теплой компании.

Как оказалось, компания — и есть самое досадное.

Вездесущий Макс, в отличие от Антона, молчать не умеет и не любит. И этот великовозрастный балбес ноет и ноет, ноет и ноет. Всю дорогу!

— Может, поедем на автобусе, как раз тройка, — бурчит он. И вроде прошли всего ничего, а у компьютерщика уже отдышка.

— Может, не будем? — мое встречное предложение восторга не вызывает. Меня, между прочим, укачивает.

— Пошли, — командует Макс, тянет меня за рукав, и мы вваливаемся в автобус.

— Платишь ты, — командую. Кто хотел кататься, тот пусть и расплачивается за удовольствие.

Водитель протягивает руку за мелочью, окидывая нас равнодушным рыбьим взглядом. У чувака реально крепкие нервы, на его месте работать сейчас побоялась бы — мало ли кто еще может сесть, покататься.

Автобус, к счастью, полупустой. Мы с Максом, наша нежить, небритый молодой человек у окна, брутальный мужик лет сорока пяти с похмельным синдромом, шустрая и вредная бабулька и замученная жизнью тетка средних лет. Водителя не считаю.

Увы. Оказалось, счастье — понятие относительное. В данном случае оно относилось не к тому, чему надо.

И начиналось все совсем (относительно) неплохо — перечитала все объявления («изгоню барабашек» — корявым почерком от руки; «профессиональный демонолог, недорого» — отпечатано на компе), достала Макса, поиграла в найденного в кладовке тамагочи. Потом в конце салона возник мужик с топором, и стало еще веселее.

— Макс, — пихнула приятеля в бок.

— Чего тебе? Что шепчешь? — дернулся.

— Посмотри назад, только осторожно. Не шуми.

— Твою ж…, - указание не привлекать внимания Макс не выполнил, зараза, — откуда он взялся, остановок-то не было?!

— Больно давно не было, не заметил? — выживем, прибью!

Мужик приближается медленно и, надо отдать ему должное, зловеще. Волоча огромный топор на полу, он идет и идет. Его шаги в замершем автобусе звучат громко и торжественно.

— Господи, что происходит? — не выдерживает тетка, пытаясь перекреститься дрожащими пальцами. Зря.

Взметнувшийся топор поднимает и опускается, хруст костей, вновь красное — и маньяк с топором идет дальше. Вопрос генезиса больше не стоял, насущной необходимостью для людей стало свалить, куда подальше.

— Молодой человек, откройте немедленно дверь, — вопит бабулька, и становится следующей.

— Антон, фас, — пусть гуль задержит убийцу, его не жалко.

Послушная поделка начинающего некроманта преграждает мужику с топором путь, и два «гиганта» сходятся.

— Ни… себе, — потрясенно шепчет второй мужик, глядя, как Антоша величественно игнорирует отрубленную руку. Рука, не считая свое автономное состояние оправданием для бездействия, хватает врага за ноги. Задерживает.

Мы забиваемся в начало салона. К невозмутимо продолжающему исполнять свой рабочий долг водителю.

— Эй, мужик, это уже не смешно, открывай, давай, — небритый с жаром обращается к индифферентному водителю, даже не поворачивающемуся в нашу сторону.

Двери, естественно так и остаются заблокированы, а мы едем, черт знает куда. Мимо проплывают страшненькие хрущевки, сталинский ампир и прочее наследие померших властителей и строителей.

С маньяком тоже не везет. Антон, разрубленный на мелкие кусочки, более не может оказать достойного сопротивления, и мы остаемся одни с безумным водителем и его напарником.

Птичку жалко!

Старший из оставшихся пассажиров срывает огнетушитель (откуда он здесь?) и, чертов самоубийца, бьет водителя по голове.

И зачем только села на автобус? Знала же, городской транспорт — зло.

Огнетушитель проходит сквозь несостоявшуюся жертву, падает на сиденье. Водитель поворачивается к нам, видно, что его гниющее лицо пожирают черви, а глаза вытекли.

Но, мало нам автобуса-призрака, так сзади еще маньяк. Причем не почти одомашненный. Вроде пресловутого обаяшки Декстера, а злобный и агрессивно настроенный.

Господи, обещаю больше не пересматривать «Техасскую резню бензопилой»! Да я даже «Пятницу, 13» сотру! Клянусь мамой! Не своей. Материнской платой.

— Ты слева давай, а мы с пацаном справа, — мужик в силу наибольшего возраста счел возможным взять командование на себя, — а ты, — это уже ко мне, — бери огнетушитель и выбивай окно.

Неплохой план, вдруг успею свалить, пока остальных убивать будут.

Макс серьезно кивнул, второй пассажир собрался было спорить, но потом передумал. Вперед, ребята, я в вас верю! Честно-честно…