Гогенцоллерн

В ней и суть.
Остаток сна и явная загадка,
Она бы с толку сбила хоть кого.
Сперва, тараща на нее глаза,
Гадал он, как она к нему попала.
Когда ж мы поспешили на совет
К принятью диспозиции — засунул
Ее за свой колет и позабыл
Про то, чего не в силах был постигнуть.

Курфюрст

Ну? А затем?

Гогенцоллерн

Затем, с карандашом
И книжкою в руках, он вместе с нами
Выслушивает боевой приказ
Из уст фельдмаршала. Меж тем княгиня
С принцессою, готовые к пути,
Находятся при этом в том же зале.
Но кто опишет Гомбургов столбняк
В виду принцессы, ищущей перчатку,
Что у него за пазухой! Не раз
Фельдмаршал повторяет: «Принц фон Гомбург!»
А тот твердит: «Что скажет маршал мне?»
Он как во сне…

Курфюрст (перебивая его)

Так это оказалась
Принцессина перчатка?

Гогенцоллерн

Ну конечно!

Курфюрст задумывается.

(Продолжет.)

Окаменев, с карандашом в руке,
Он будто и живет и дышит с виду;
Не тут-то было: принц заворожен!
Лишь на другое утро гул орудий
Приводит принца в чувство, и тогда
Он задает вопрос: скажи мне, Генрих,
Что мне в приказе Дерфлинг поручил?

Фельдмаршал

Князь, я готов под этим подписаться!
Принц, сознаюсь, не слышал ничего
Из сказанного мной. Я часто видел
Его в рассеянности. Но таким
Отсутствующим не видал ни разу.

Курфюрст

Итак, когда тебя я верно понял,
То умозаключенье таково:
Когда б я не сыграл невинной шутки
Над дремлющим, то не бывать беде б.
Он не был бы рассеян на приказе
И своеволен не был бы в бою.
Не правда ли? Ты не такого мненья.

Гогенцоллерн

Предоставляю выводить тебе.

Курфюрст

Ну и дурак ты! Стало быть, когда бы
Ты сам меня в ту ночь не вызвал в сад,
Я б не поддался твоему соблазну
И шутки б над сновидцем не сыграл.
Итак, я с тем же правом утверждаю,
Всему виновник — ты. Не нахвалюсь
Дельфийской мудростью моих военных![29]

Гогенцоллерн

И тем доволен, курфюрст! Убежден,
Как ни сказал, а заронил глубоко.

Явление шестое

Те же. Входит офицер.

Офицер

Принц явится сейчас, светлейший князь.

Курфюрст

Впустить его.

Офицер

Минуты две терпенья.
Замедлясь у кладбищенских ворот,
Он попросил привратника открыть их.

Курфюрст

Ворота?

Офицер

Да, светлейший князь.

Курфюрст

Зачем?

Офицер

Сказать по правде, я и сам не знаю.
Но, кажется, чтоб посмотреть на склеп,
Который ты отвесть ему изволил.

Сошедшись в кружок, командиры беседуют.

Курфюрст

Отлично. Как придет, прошу впустить.

(Снова отходит к столу и просматривает бумаги.)

Трукс

А вот идет и Гомбург под конвоем.

Явление седьмое

Те же. Входит принц Гомбургский. Офицер со стражей.

Курфюрст

Милейший принц, я вас призвал на помощь.
Полковник Коттвиц подал мне сейчас
Вот этот лист — прошенье в вашу пользу,
Подписанное сотнею дворян.
Войска желают видеть вас свободным
И не согласны с мнением суда.
Прочтите-ка и разберитесь сами.

(Передает ему лист.)

Принц Гомбургский (бросив взгляд на бумагу, осматривается среди офицеров)

Дай руку, Коттвиц, престарелый друг!
Ты не в пример добрей, чем в день сраженья
Я заслужил. Однако воротись
Назад в свой Арнштейн и сиди на месте.
По зрелом размышленье я решил
Принять конец, что мне закон назначил.

(Отдает ему прошенье.)

Коттвиц (с горечью)

Нет, никогда! Принц, что ты говоришь?

Гогенцоллерн

Он примет смерть?

Трукс

Не должен и не может!
Он не умрет!

Несколько офицеров (теснясь вперед)

Мой князь и господин!
Дозволь сказать! Послушай! Повелитель!

Принц Гомбургский

Спокойнее. Я так хочу. Мое
Решенье непреклонно. Я желаю
Увековечить смертью тот святой
Закон войны, который я нарушил
Перед лицом солдат. Друзья мои,
Что значит скромный выигрыш сраженья
Пред одоленьем страшного врага:
Пред торжеством над спесью и упрямством,
Которые я завтра поборю?
Да будет ниспровергнут чужеземец,
Несущий иго нам. Да процветет
Свободный и счастливый бранденбуржец
На собственной земле. Она — его.
И для него ее луга и нивы.
вернуться

29

Не нахвалюсь дельфийской мудростью моих военных! — В Дельфах, в Древней Греции, находился храм Аполлона, известный своим мудрым оракулом. Пифия (жрица-вещательница) отпивала глоток воды из священного ручья Кассотиды, жевала листья священного лавра и, сидя на золотом треножнике над расселиной скалы, выкрикивала слова, которые трактовались жрецами как воля Аполлона. Совет и одобрение дельфийского оракула играли большую роль в жизни всей Греции и даже за ее пределами.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: