Сорин стоит и смотрит на это, абсолютно завороженный, пока голос откуда-то извне, с трудом проникая в сознание Андрея, не прерывает его почти коматозного состояния: «Помоги! Помоги подняться». Только тут Андрей понимает, что это голос Драгана. Бросив папку на багажник машины, он с трудом поднимает серба на ноги и видит, как тот морщится. Руки его в крови и в одной из них зажат пистолет. «Срочно, - говорит Драган, прерываясь и сипло дыша, - срочно уходим. Ты в одну сторону, я в другую. Сможешь бежать?» - «Постараюсь, - бледнея, говорит Андрей, - но как же ты?» - «За меня не беспокойся, уйду». И, переваливаясь с ноги на ногу, быстро пряча пистолет в карман, Драган исчезает за поворотом. Еще несколько секунд постояв на месте, Сорин хватает папку с картинами и бежит туда, куда вел его Драган, где шумит большая улица, где светит солнце и нет крупных мертвых тел, лежащих рядом с черным «Шевроле».

Кое- как Андрей добрался до номера. Не заметив никакой погони, уже в отеле, он пришел в себя и собрался с мыслями. А потому зашел в холл абсолютно спокойно, улыбнулся портье и, поднявшись в свой номер, аккуратно запер за собой дверь. Только тут он понял, какая нечеловеческая усталость, боль и страх скопились в его теле. Не раздеваясь, не распаковывая папки, полученной от антиквара, Андрей рухнул на диван.

Так он проспал три часа. Возможно, он спал бы и дольше, но разбудил его телефонный звонок. Звонила Люси.

- Как дела? - весело спросила девушка.

- Ты не знаешь? - нервно переспросил Андрей.

- Нет, а что? - удивилась она.

- С Драганом связывалась?

- Нет, - чуть более взволнованно ответила Люси.

- Найти можешь?

- Я звонила ему - никто не подходит.

- Приезжай ко мне. Срочно.

- Что, что произошло?

- Приезжай, все расскажу.

- Буду через полчаса, - ответила Люси и повесила трубку.

Когда она приехала и постучала в дверь, Андрей уже выпил два стакана виски и чувствовал себя отдохнувшим и расслабленным. «В сущности, все равно, - говорил он себе. - Картины у меня, а что будет с этим Драганом - да какое мне дело до какого-то глупого серба! На самом деле, - подлая мысль заползала ему в голову, - жалко, если он выжил. Как было бы удобно: одной неприятностью меньше. - И сам тут же осек себя: - Боже мой, что я говорю, в кого я превращаюсь». Но холсты, лежащие на постели, заставляли отступать мысли о сострадании.

Он вкратце рассказал Люси все, что произошло за сегодняшний день. Сперва она радовалась тому, как легко и быстро они вышли на антиквара, хвалила Драгана за то, что он без лишних сантиментов вынудил Кошенова принять их условия. Потом, когда Андрей рассказал ей о схватке возле хранилища картин, нахмурилась и сказала:

- Боже мой, во что же мы вляпались!

- Я предупреждал тебя, - ответил Сорин, - это серьезные люди и так просто в покое нас теперь не оставят.

- Да я не об этом, - отмахнулась девушка. - Неприятно другое, что нас начнет искать полиция. Как ты думаешь, они могут нас засечь?

- Если они сумеют связать визит Кошенова в хранилище с этим самым бандитом из Москвы, то легко. Хотя… Хотя я думаю, что Кошенов будет от всего открещиваться, это не в его пользу.

- Я тоже так думаю.

- Меня больше беспокоит судьба Драгана, - заметил Андрей.

- А-а, - как-то рассеянно сказала Люси, - Драгана, да. Ты уверен, что он не был тяжело ранен?

- Я не врач, - сказал Сорин, - но, по-моему, максимум, что у него было - это перелом ребер.

- Жаль, - произнесла Люси. - А как было бы просто!

- Что ты говоришь, опомнись! - прервал ее Андрей.

- Перестань! Никогда не поверю, что ты и сам об этом не подумал: как было бы просто, если бы теперь, когда картины уже у тебя, или точнее, у нас - ведь мы же партнеры - Драган бы как-нибудь сам собой дематериализовался. Ведь, скажи честно, подумал?

- Н-нет, - сказал Андрей как-то не очень уверенно.

- Меня не обманешь, - развеселилась Люси. - Ты посмотри на них, - и она показала на холсты, лежащие на кровати, - ведь это же состояние. К чему нам третий?

- Ну, во-первых, не третий, - уточнил Андрей, - да и ты не вторая. Каждый из вас работает за свою долю. А доля Драгана, насколько я понимаю, составляет максимум одну сороковую. Меня это вполне устраивает, в особенности после той работы, которую он провел.

- Это понятно, понятно. Но знаешь, Драган человек вспыльчивый и любопытный. Тебе не нужно было его брать в хранилище.

- А что я мог сделать? - ответил Сорин. - Без него мой антиквар никуда бы не поехал.

- И то правда, - согласилась англичанка. - Будем надеяться, что на некоторое время он оставит тебя в покое. Когда у вас с ним расплата?

- Я сказал, что максимум через неделю.

- Ну, вот видишь, - опять развеселилась она, - неделя у нас есть.

- Что ты хочешь этим сказать?

- А то, мой милый русский друг, что нам абсолютно незачем оставаться в пределах Великобритании.

- О чем ты? - Удивился Андрей.

- Пока вы с Драганом бегали за картинами, я провела кое-какую предварительную работу: поговорила со знакомыми галеристами, поспрашивала друзей…

- И что же?

- Видишь ли, я думаю, что после всех этих событий продать легально эти вещи здесь будет очень трудно. Я не знаю твоего антиквара, но думаю, что его связей достаточно, чтобы остановить любую сделку на уровне «Сотби» или «Кристи».

- Думаю, ты преувеличиваешь, но трудности могут быть, - согласился Сорин.

- В Европе рынок гораздо спокойнее, я бы сказала, демократичнее. Мне кажется, что лучше переехать туда.

- У тебя есть связи? - спросил Сорин.

- У меня лично нет, но я знаю имена и адреса галеристов, занимающихся русским авангардом.

- Где? В Париже?

- Почему в Париже? - удивилась Люси.

- Ну, просто я знаю, что большинство русских авангардистов работали в Париже.

- Они могли работать хоть в Африке, - засмеялась девушка. - Самый большой рынок русского авангарда - в Берлине. Причем в основном держите его вы, русские.

- Да ты что! Не дай бог с ними связываться. Я читал об этом еще в России, это бандиты и отъявленные негодяи.

- Кто это говорит? Ты только что сегодня убил человека!

- Я?! - возмутился Сорин.

- Ну, не ты, но из-за тебя. Если мы хорошо подготовимся, у нас все получится.

- А как ты собираешься вывозить картины? Ваша таможня - притча во языцех.

- Ты забыл, мой дорогой, - сказала Люси, - ведь я художник.

- И что из этого следует? - удивился Андрей.

- Только то, что я могу записать эти холсты.

- Записать?

- Ну да, нанести поверх оригинального изображения - новое. Свое.

- И ничего не будет заметно?

- Ни капельки. Плотный слой краски, и все…

- А картины, я имею в виду настоящие картины, не пострадают?

- Конечно нет. Я даже не буду усердствовать с масляными красками, просто поплотнее зарисую гуашью. Она смывается за полчаса. Мы вывезем твои шедевры как мои авторские произведения, и вывозить их будешь не ты, а я, чтобы не вызвать подозрений.

- Э-э, нет, милая дама, - произнес Сорин, - так дело не пойдет. Твоя хватка, конечно, восхищает меня, но вместе с тем вселяет опасения. Где у меня гарантии, что, записав эти холсты и вывезя их из Великобритании, ты не исчезнешь из поля зрения?

- Правильно мыслишь, - усмехнулась Люси. - Не скрою, нечто подобное приходило мне в голову, но ведь и ты не глупыш и найдешь способ подстраховаться. Наше дело сейчас - избавиться от Драгана. Быстро ты не сможешь расплатиться с ним, даже если бы очень хотел. А если не сможешь - тебе не поздоровится.

- Да, в этом я почти уверен, - мрачно усмехнулся Сорин.

- Вот видишь! Тогда собирайся: переезжаем из гостиницы.

- Куда? К тебе в сквот?

- Зачем? - удивилась Люси. - Ко мне домой.

- У тебя есть дом?

- Конечно! По-твоему, я родилась под забором? Сквот и все эти богемные радости - это так, образ жизни. У меня достаточно хорошая квартирка на Сент Джонс Вуд. А главное ее достоинство в том, что о ней не знает никто.