Тот появился вовремя. Это был щуплый, безвозрастный человек в дешевой турецкой кожаной куртке, надетой поверх такого же недорогого костюма, в кожаной кепке на лысеющей узкой голове, с видавшим виды кожаным портфельчиком в руках.

- Здесь тихо? - спросил он вместо приветствия.

- В самый раз, - ответил Василий Семенович.

Они спустились в ресторан. Непонятно, что имел в виду Василий Семенович, утверждая, что в зале тихо, поскольку первое, что услышали приятели, войдя туда, - рев электрооргана и классический, чуть с хрипотцой голос, словно созданный для блатного шансона. Однако Дмитрия Владимировича это почему-то не смутило.

- Ну, как? - спросил его Трегубец.

- Отлично, - ответил Пакин.

Провожаемые невысоким полноватым официантом с круглым крестьянским лицом, они прошли к дальнему от входа столику, огороженному от основного зала невысокой фанерной перегородкой, усевшись друг напротив друга, принялись внимательно изучать меню.

- Сам-то здесь когда-нибудь ел? - спросил Пакин.

- Пару раз, - ответил Трегубец.

- Вкусно?

- Нормально.

Изучение меню заняло минуты две, от силы три. Они подозвали все того же хлопца, заказали пол-литра водки, две ухи по-монастырски, свинину на косточке и бутылку «Боржоми».

- Говорят, ты опять набедокурил, - сказал Дмитрий Владимирович, глядя бесцветными глазами в лицо Трегубцу.

- Такой уж характер, - рассмеялся Василий Семенович. - Никак не могу начальству угодить. Вот из кожи вон лезу - ан не получается!

- В наши-то лета поосторожнее надо быть, - ответил Пакин.

- Надо бы, надо, - сокрушенно покачал головой Трегубец. - Взял бы в ученики!

- Хлопот с тобой много, - парировал Дмитрий Владимирович.

- Ну что, полечимся? - предложил Василий Семенович, разливая по рюмкам беленькую.

- Дай бог, не последняя, - так же не интонируя произнес Пакин и опрокинул рюмку в глотку.

- У-гу, - кивнул Трегубец и отправил в свою положенные пятьдесят граммов.

- Ну что, подождем горячего или сразу о делах побеседуем? - хмуро спросил Пакин.

- Да как скажешь, Дмитрий Владимирович. По мне - все одно.

- Ну, тогда, чтобы аппетита не портить, давай сразу закруглимся. Зачем звал?

- Да вот, понимаешь, - начал Трегубец, - копал я тут одну историю, не так тебе интересную…

- Понял, без подробностей, - поторопил Пакин.

- Я и говорю. Копал, значит, историю, и всплыл там один персонаж, очень, понимаешь, интересный мне персонаж, я бы даже сказал, нужный. Да вот беда: подобраться к нему без твоей помощи я никак не сумею.

- Что, обессилила доблестная милиция?

- Милиция-то не обессилила, да человечек этот не в моей юрисдикции.

- То есть?

- А что и слышишь. Проживает он, понимаешь, в славном городе Лондоне, а от меня это ой как далеко. Не по средствам мне путешествия.

- Считаешь, мне по средствам?

- Я, Дмитрий Владимирович, в твой карман не лезу, авуаров, так сказать, твоих считать не буду. Но вот, мне кажется, тебе точно по средствам узнать о человечке моем.

- Имя, фамилия, - произнес Пакин.

- Записывать, конечно, ничего не будешь?

- Удивляюсь я тебе, Василий Семенович. При моей профессии что-то записывать?

- Кошенов Илья Андреевич. Не попадалось тебе такое имя?

- Кошенов, - повторил Пакин и пожевал губами. - Почему же заинтересовал тебя этот господин?

- Сам же просил без подробностей, - отозвался Трегубец. - Так, случайно возник в поле зрения. Меня, собственно, не столько он сам интересует, сколько его друзья и знакомые. Из серьезных, конечно.

- Ну, так, - начал Пакин. - Илья Андреевич - человек серьезный. Филантропией и чем-либо в этом духе не занимается. Однако и в вашей тусклой уголовке не замечен. Это наш клиент, правда, бывший.

- Поясни, Дмитрий Владимирович.

- Ну, на этой территории: валюта, в особо крупных, замечу, иконы, живопись, предметы старины. Да, еще заметная деталь: профессиональный игрок.

- Катала? - удивился Трегубец.

- Нет, не катала, просто профи. Любил, знаешь ли, пулю по серьезному расписать.

- Что же вы его, такого серьезного, выпустили?

- А как было не выпустить! Выезжал он официально, с выставкой из его собрания. Ну, а что не вернулся, так знаешь: в Европе за руку удержать трудно.

- И ваши зонтики знаменитые не помогли? - улыбнулся Василий Семенович.

- Ах, брось. Начитался детективных романов. Этим не мы, этим Болгария занималась. А Илья Андреевич твой - человек для зонтиков никчемный.

- Что-нибудь еще добавить можешь, Дмитрий Владимирович?

- Да добавлять можно хоть целый час, но я, по старости своей, уж и не упомню ничего.

- Ну-ну, не прибедняйся.

- Здесь в его окружении были в основном люди искусства - это точно не твой профиль. Кинорежиссеры, литераторы, драматурги: друзья, так сказать, и клиентура.

- Ну, а «деловые»?

- Попадались, конечно. Чтобы какого-нибудь Рубенса купить, большие деньги нужны.

- Неужто уж Рубенса? - удивился Василий Семенович.

- Ах, всяко бывало, всяко бывало, - выдохнул Пакин. - Налей-ка еще по одной.

Они снова выпили, и Пакин продолжал:

- Что с ним теперь - точно навскидку сказать не возьмусь. Но если дашь мне денька три - попытаюсь нарыть для тебя что-нибудь занятное.

- То есть контакты с родиной не исключены?

- Не только не исключены, а почти официально зарегистрированы.

- Поясни, - попросил Трегубец.

- Да он соучредитель одной из московских фирм, теневой, конечно. И занимаются они его любимым делом: антикварной торговлей, изготовлением копийной мебели. Насчет прибыли этой фирмы не скажу, сам не интересовался. Но дело законное, по всем бумагам проходит.

- Выходит, и в Москве он бывает?

- Редко, в последнее время редко. Да что тебе в нем?

- Да видишь ли, фигурант один мой с ним связался, да и попал как кур в ощип, потому что ходы к Илье Андреевичу не только у моего фигуранта были, а и у какого-то человека посерьезней, каковой за подопечным моим активнейшую охоту устроил. Вот я и хочу выяснить, кто же этот таинственный инкогнито, что с такой легкостью убийц наряжает, и нет от него ни в Москве, ни в Петербурге, ни за кордоном никакого спасения.

- Ну, - ответил Пакин, - таких сейчас хоть пруд пруди.

- Не скажи, тут интерес особый, с искусством связанный.

- Это уже теплее, - сказал Дмитрий Владимирович. - Хорошо. Как обещал, через три дня попытаюсь. Позвони мне на работу. Но учти: все чисто по-дружески, никаких официальных сводок.

- Понимаю, не маленький, - ответил Трегубец. - Ну что, подадут нам когда-нибудь горячее или нет?

И, словно услышав его слова, из кухни появился веселый круглолицый официант и, водрузив перед приятелями тарелки с ухой, пожелал им приятного аппетита и исчез где-то в недрах подсобных помещений ресторана.

Трегубец и Пакин посидели вместе где-то около часа, поговорили о том о сем, посетовали немного на возраст, на ухудшающееся здоровье, но к делам больше не возвращались. Они прикончили водочку, заказали кофейку, выпили еще по пятьдесят «Наири» и расстались, захмелевшие и довольные друг другом.

На второй день пребывания в квартире Люси Сорин наконец нашел выход из тупиковой ситуации.

- Знаешь что, обратился он к своей подруге, - я придумал вариант страховки, о котором ты говорила.

- Любопытно, - сказала девушка.

- Ты предложила записать картины. Можешь это сделать быстро?

- В течение двух дней - легко.

- Замечательно, это меня устраивает.

- А к чему такая спешка?

- Понимаешь, срок моей визы истекает. Пора бы подумать о возвращении на родину. Ты когда-нибудь была в Москве?

- Честно говоря, нет. И вообще не испытывала такого желания.

- Ну, так испытай, - сказал Андрей. - В отличие от тебя выехать напрямую в Берлин из Лондона я не могу, а отпускать тебя одну не хочу. Поэтому единственный выход из нашей с тобой ситуации - это совместное возвращение в Москву. Как тебе такой план?