«Будем надеяться, что ребята на месте», - говорил себе Трегубец, поднимаясь на этаж в отдел, занимающийся хищениями произведений искусства. Ему повезло. И через час, весьма довольный разговором, он вернулся в свой кабинет. «А что, - сказал он вдруг вслух, - давненько я не смотрел выставки современного искусства. Не поехать ли мне развеяться». И, быстро упаковав необходимые вещи в портфель, отправился в путь.
Через полчаса он уже подходил к красивой филенчатой двери с надписью «Галерея Дезире». Он потянул за начищенную до блеска медную ручку и оказался в теплом уютном холле, стены которого были обтянуты тканью, освещенном мягким светом маленьких лампочек, тех, что используют для подсветки произведений искусства. На звон колокольчика, прикрепленного к входной двери, в фойе выпорхнула девушка лет девятнадцати-двадцати, маленькая, черноволосая, в короткой зеленой юбке и туфлях на высоких каблуках.
- Здравствуйте, - улыбнулась она. - Вы хотите посмотреть картины?
- Именно, - ответил Трегубец, улыбаясь сколь можно приветливо.
- Раздевайтесь, пожалуйста. Давайте я возьму ваше пальто.
Трегубец кинул на руки девушке видавший виды светлый прорезиненный плащ на стеганой красно-зеленой подкладке, пригладил ладонью седеющие редкие волосы и вступил в выставочный зал. На его счастье, на стенах не было ничего такого, что могло бы вызвать сразу реакцию отторжения у человека, несведущего в изобразительном искусстве. Никаких анилиновых и акриловых выкрутасов, никаких инсталляций и концептуальных построек: мягкие абстрактные работы, выдержанные в пастельных тонах, слегка примитивистские пейзажи, уютные жанровые сцены. Трегубец не торопился. Он медленно переходил от холста к холсту, останавливался, наклонялся вперед, чтобы прочесть имя автора, делал шаг-другой назад, задумчиво глядел, - в общем, старался максимально соответствовать облику если не ценителя, то продвинутого любителя искусств, по крайней мере так, как сам себе представлял.
Девушка, встретившая его в фойе, неотступно следовала за ним.
- Это все продается? - спросил у нее Василий Семенович.
- Конечно, - ответила она.
- А как вас зовут?
- Надя, - сказала девушка и почему-то покраснела.
- Наденька, я что-то не вижу здесь цен.
- Вам нужен прайс-лист? Я сейчас принесу, подождите, пожалуйста. - Она скользнула за белую крашеную дверь и через минуту появилась вновь, неся в руке стопочку сколотых листков. - Вот посмотрите.
Трегубец извлек из кармана очки, медленно водрузил их на нос и стал не спеша изучать содержание прайс-листа. «Однако неплохо живут эти современные художники, - подумал он про себя, пробегая глазами колонку цифр. - Полторы тысячи, две с половиной тысячи, три тысячи долларов…»
Стараясь разрядить возникшую паузу, девушка сама завела разговор:
- Если вас заинтересует какая-то конкретная работа, мы можем обсудить ее стоимость.
- Иначе говоря, вы хотите сказать, что у вас можно торговаться? - спросил Трегубец.
- Ну-у, да, - ответила Надя, вновь краснея.
- А что, хорошо идут дела у галереи?
- Мы не жалуемся, - ответила Надя. - Вас что-то заинтересовало?
- Д-да, пожалуй, - протянул Трегубец. - Ну, например, вот эта работа. - И он указал рукой на пейзаж, отдаленно напомнивший ему почему-то малых голландцев.
- А, это Терпухов, - сказала Надя. - Очень хороший художник из молодых. Сейчас посмотрим. - Она взяла из рук Трегубца прайс-лист и быстро перелистнула несколько страниц. - Вот она. Тысяча восемьсот.
- Это в долларах? - уточнил Трегубец.
- В условных единицах, - ответила Надя.
- Ну, не знаю, - задумался Василий Семенович.
- Нет, если вы точно хотите ее купить, мы можем немножко сбавить цену.
- Понимаете, - сказал Трегубец, - я вообще-то больше люблю антиквариат, настоящую старую живопись. Мне кажется, что дух времени, который живет в старых полотнах, он как-то притягателен, настоящий, что ли. А эти современные - они еще неизвестно, будут классиками, не будут…
- Я вас понимаю, - сказала девушка. - Конечно, более надежно покупать известные имена, но они и стоят дороже. А тут вы можете стать первооткрывателем замечательного мастера.
- Так то оно так, - сказал Трегубец, - да время у нас неспокойное. Старую картину всегда продашь, а эту, современную…
- Конечно, конечно. А что вы собираете?
- Да разное, - ответил Василий Семенович. - Живопись.
- Ну а какую живопись? - настаивала девушка.
- Вот авангард, - сказал Трегубец, вспоминая свой разговор с Сориным, - авангард русский я люблю.
- О, это очень дорого и очень редко попадается на рынке.
- А вы совсем не занимаетесь авангардом?
- Ну, я не знаю, это нам не по профилю. Может быть, вы со Светланой Алексеевной поговорите?
- А кто это Светлана Алексеевна?
- Это наш директор.
- А она сейчас здесь?
- Да. Хотите, я спрошу, может ли она вас принять?
- Сделайте одолжение, - сказал Трегубец.
Надя опять исчезла за крашеной дверью. На сей раз она отсутствовала уже несколько минут. Наконец, появилась вновь в сопровождении молодой дамы высокого роста с длинными светлыми волосами, одетой в строгий светло-серый костюм и такие же серые замшевые туфли.
- Добрый день. Я директор этой галереи, - сказала дама, - меня зовут Светлана Алексеевна.
- Очень приятно, - ответил Трегубец, - Аркадий Иванович.
- Надя мне сказала, что вы интересуетесь старым искусством.
- Да, есть такая страстишка у старика.
- Ну, полно, полно, какой же вы старик, - произнесла хозяйка галереи, стараясь польстить потенциальному клиенту.
- Ну, спасибо, спасибо, - ответил Трегубец.
- Вы ищете что-нибудь конкретное?
- Ну, разве сейчас можно найти что-нибудь конкретное. Сама жизнь наша неконкретная, - отшутился Трегубец. - Так, вообще что-нибудь из русского авангарда.
- И все же, что именно? Попова, Экстер, Эндер, Гончарова, «Бубновый Валет»…
- О, я не настолько разбираюсь в искусстве. Так, покупаю то, что нравится.
- Что же вам уже удалось купить?
- Да вот Шагала.
- Неужели подлинник? - заинтересовалась Светлана Алексеевна.
- Да, небольшая картиночка.
- И что же еще?
- Кандинского.
- Живопись? - подняла брови Горлова.
Василий Семенович понял, что вступил на скользкую почву.
- Нет, маленький рисунок.
- А экспертиза у вас есть?
- Вы имеете в виду бумаги, подтверждающие подлинность? - переспросил Трегубец. - Конечно, есть.
- Поздравляю вас, - сказала Светлана Алексеевна, - уже двух таких имен достаточно, чтобы в черный день обеспечить себя и свою семью.
- Надеюсь, что черный день наступит еще не скоро, - обезоруживающе улыбнулся Василий Семенович.
- Значит, вы пополняете свое собрание?
- Стараюсь по мере возможности. Можете мне посодействовать?
- Право, не знаю, - сказала Светлана Алексеевна. - Ну, пройдемте ко мне в кабинет. Наденька, сделай нам кофейку.
Через все ту же крашеную дверь они прошли в коридор за выставочным залом и, пройдя мимо двух железных дверей, за которыми, как подумал Трегубец, располагалось хранение галереи, оказались в небольшом, но очень уютном кабинете хозяйки. Журнальный стол, кресло, два маленьких дивана, телевизор, мини-бар, холодильник, компьютер на отдельном столике, - в общем, все то, что составляет сегодня интерьер процветающего офиса.
- Присаживайтесь, - сказала Светлана Алексеевна и указала рукой на диван.
- Благодарю, - ответил Трегубец и опустился на мягкое сидение.
Надя вместе с чашками кофе появилась бесшумно и так же бесшумно исчезла.
- Ну-с, - сказала Светлана Алексеевна, - смотрите. - И протянула Трегубцу небольшую пачку фотографий. - Это Куприн периода «Бубнового Валета», - стала давать она пояснения. - Вот это Судейкин, довольно редкий, один из вариантов «Балаганчика». Ну, это «Мир искусства» - вам не интересно, - пролистнула она пару карточек. - А вот Экстер, - показала она на фотографию темной картины, будто перечеркнутой синими и черными полосками.