И в Вашингтоне, и в Москве политики не доверяли друг другу. Более того, можно сказать, что это недоверие и было той основой, на которой СССР и США пытались строить свои отношения. Учитывая это, в Разведывательном управлении было принято решение нацелить Сергеева на добывание достоверных сведений, которые бы позволили советскому руководству понять основные направления внешнеполитического курса США не только в Европе, но и на Дальнем Востоке. Япония готова была поддержать стремление Германии к мировому господству, но хотела добиться в этом мировом переделе особых территориальных выгод. Японцев привлекали гигантские просторы Южной и Юго-Восточной Азии, на которых, в связи с войной в Европе, ослабли позиции основных колониальных государств — Англии и Франции. Территория советского Дальнего Востока также привлекала внимание стратегов из Токио.
В Вашингтоне в 1939–1940 годах были сильны группы политиков, которые призывали правительство воздержаться от прямого вмешательства в войну в Европе. Но этот изоляционизм носил условный характер. Американцы помогали англичанам, которые уже были в состоянии войны с Германией.
Когда американские разведывательные службы добыли сведения о том, что Германия готовится к нападению на СССР, антисоветская шумиха в прессе несколько поутихла. Журналисты, которые имели свои собственные источники в американских правительственных кругах, стали, видимо, понимать, что флирт Гитлера со Сталиным быстро приближается к концу. Это должно было привести к переориентации внешнеполитического курса США. В Москве хотели бы знать, в какую сторону склонится вектор американской внешней политики.
В конце ноября 1940 года сотрудники советского посольства в Вашингтоне обсуждали содержание статьи американского журналиста К. Гувера, опубликованной в приложении к газете «Нью-Йорк таймс». Он писал: «Сталин должен прекрасно отдавать себе отчет в постоянном соблазне для германского фашизма повернуть оружие против России… Опасаясь такого решения, Советский Союз тем не менее не показывает ни малейших признаков того, что он в ближайшем будущем намерен принять какие-то предупредительные меры».
Эта статья не могла не заинтересовать Мориса. Он внимательно изучал подобные публикации в американской прессе. Его удивляла информированность местных журналистов, которые писали о концентрации немецких войск на границе с СССР, о различных дипломатических и пропагандистских акциях Германии, стремившейся скрыть свои приготовления к воине против СССР.
Анализируя содержание подобных публикаций в американской прессе, Морис сообщал в Центр о росте военной опасности для Советского Союза со стороны Германии. Разведчик был уверен, что в Москве хорошо понимают, что на самом деле происходит в советско-германских отношениях, и готовы или готовятся дать Гитлеру достойный отпор, если он попытается начать войну против Советского Союза.
Сергеев ошибался в своих предположениях. В Москве, в высших эшелонах советской власти донесениям не только Сергеева, но и других разведчиков об агрессивных замыслах Гитлера не доверяли и считали подобные сообщения дезинформацией, распространяемой британской разведкой с целью спровоцировать советско-германский конфликт.
Обстановка в конце 1940 года и в США, и в Европе была предельно сложной. Сергеев окончательно понял, что в таких условиях искать добровольцев, готовых отправиться в фашистскую Германию выполнять задания советской разведки, бесперспективно. В Центре пришли к такому же выводу. Поэтому начальник военной разведки определил Сергееву новые задачи и потребовал активизировать усилия по созданию резидентуры, способной добывать сведения о внешней политике США. В будущей войне, в случае нападения Германии на СССР, американский фактор становился чрезвычайно важным.
Центр также сообщил Сергееву о том, что он должен восстановить контакты с Доктором. Этот агент, указывалось в новом задании Директора, раньше «не сумел по-настоящему использовать свои возможности», и Сергееву предлагалось найти пути максимальной активизации деятельности этого американца и его знакомых.
Как активизировать этого Доктора, Сергеев должен был решить самостоятельно.
Глава 4. «Омега»
В феврале 1941 года в Вашингтон прибыла жена Сергеева Нина Александровна. Встреча была радостной. Приезд Нины, несомненно, облетал положение Сергеева. Жена знала, что ее Лев выполняет в Вашингтоне какое-то задание военной разведки. Какое это было задание, Нина не знала. В Москве перед отъездом в США с ней беседовал капитан Михаил Мильштейн. Он предупредил, чтобы она этим вопросом не интересовалась.
Лев Александрович часто возвращался домой после двадцати трех часов, усталый и не всегда в хорошем настроении. Нина это замечала и, как могла, создавала мужу благоприятные условия для отдыха.
Сергеев работал напряженно. Задач было много, а помощников и ценных агентов все еще у него не было. Первые успехи, конечно, были. В Москве их по достоинству оценили. Сергееву было присвоено воинское звание капитан. Это событие Сергеев и его жена Нина тихо отметили в домашних условиях. Для всех сотрудников посольства Сергеев был только шофером военного атташе.
Центр своевременно переориентировал Сергеева на выполнение новых задач. Правильность этого решения стала очевидной в начале апреля 1941 года, когда в Москве был подписан советско-японский пакт о нейтралитете. Личное участие Сталина в проводах японского министра иностранных дел Мацуоки вызвало в США открытую отрицательную реакцию. В условиях обострения американо-японских отношений этот пакт рассматривался в Вашингтоне как акция, свидетельствовавшая об укреплении позиций Японии на Дальнем Востоке, что противоречило интересам США. Об интересах Советского Союза, который после подписания акта о нейтралитете с Японией обезопасил свои дальневосточные границы, в американской столице никто не думал. Американский прагматизм во внешней политике США тех лет был удивительным политическим явлением: земной шар мог катиться в преисподнюю, главное, чтобы он в своем падении не затрагивал американские национальные интересы.
Правительство США, недовольное подписанием советско-японского пакта о нейтралитете, не ограничилось только дипломатическим демаршем в отношении Москвы. Государственный департамент, помимо свертывания торговых отношений с СССР, ввел 7 июня 1941 года ограничения на свободу передвижения сотрудников советских представительств по территории США. 10 июня Государственный департамент предпринял еще один антисоветский демарш. Персонами нон грата были объявлены два помощника военно-воздушного атташе советского посольства в США.
О вероломном нападении фашистской Германии на СССР семья Сергеевых тоже узнала, находясь в Вашингтоне. Это известие ошеломило не только их, но и всех членов советского дипломатического представительства. Американские журналисты, рассуждавшие до этого нападения о возможном союзе Гитлера и Сталина, после 22 июня писали на страницах своих газет о том, стоит ли помогать Советскому Союзу в войне против фашистской Германии.
Сергеев 25 июня 1941 года прочитал в газете «Уолл-стрит джорнал» странную статью. В ней говорилось, что «американский народ знает, что принципиальная разница между мистером Гитлером и мистером Сталиным определяется только величиной их усов. Союз с любым из них будет оплачен престижем страны».
В американских коридорах власти было сформулировано четкое отношение к событиям на советско-германском фронте: пусть Германия и СССР воюют как можно дольше, а США активно вступят в войну, когда оба противника будут полностью обессилены. Такую точку зрения разделяли не все, но пропасть между интересами США и СССР была все-таки очень глубокой. Одни американцы умышленно пытались ее углубить и расширить, таких было большинство, другие стремились построить мост, который позволил бы объединить усилия двух государств в борьбе против фашистской Германии.
Американский президент Ф.Д. Рузвельт 9 июля 1941 года, поблагодарив Председателя Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинина за поздравление с национальным праздником США Днем независимости, сказал, что «американцы связаны тесными узами исторической дружбы с русским народом. Поэтому… они с симпатией и восхищением наблюдают за титанической оборонительной борьбой, которую ведет сейчас русский народ»[10].
10
FRI. Of 220. Box 1. Folder title Russia 1940–1941, FDR to Kalinin.