В один из вечеров, едва только машина шефа отъехала от магазина, к Володе нагрянул очередной гость. Держался он скромно и неуверенно.

«Новичок» – зафиксировал я мысленно, поскольку прежде эту личность встречать мне не приходилось.

Володя быстро (на всякий случай) прильнул своим здоровым и крепким лбом к окну и, убедившись, что хозяин уехал окончательно и бесповоротно, сразу же преобразился, коротко станцевав вприсядку и радостно прищёлкнув, при этом, пальцами.

Не успел я подыскать для себя убедительную причину, по которой можно было бы вовремя смыться, как друзья обступили меня с двух сторон.

– Ну, что? За знакомство?! – радостно произнёс Володя, кивнув на товарища и звучно хлопнув пробкой.

Сопротивляться было уже бесполезно и потому я, обречённо вздохнув, представился:

– Голиб.

– Как?! – не понял новоиспечённый товарищ.

Было заметно, что моё имя его явно сбило с толку. Не зная, как себя вести далее, он лишь беспомощно переводил взгляд с меня на своего товарища и обратно. «Водка» – понятно, «Володя» – понятно. А тут…

Я умоляюще взглянул на Володю.

– Г о л и б – повторил тот следом, произнеся по буквам и, видя, что пришелец ещё глубже впал в ступор, наклонившись почти к самому уху, тактично пояснил:

– Ну, – «инопланетянин». Понял?

Некое подобие улыбки отразилось на лице гостя. Плотно обхватив преподнесённый ему полный стакан, он в мгновение ока опрокинул содержимое вовнутрь. Жидкость приятно и тепло разошлась по всему телу, вернув ему трезвый ум и ясный взгляд.

– А-а, – произнёс он, наконец, торопливо отправив в рот шпротину и окончательно просияв – по-о-нял! Инопланетянин! Кхе… Надо же…

В ту же секунду мы переглянулись с Володей и облегчённо выдохнули…

Не знаю, как вас, но меня и по сей день ввергает в шок концовка знаменитой и известной всем нам с детства сказки о царе Салтане А. С. Пушкина. Помните? —

«Царь, на радости такой,

Отпустил всех трёх домой…»

Нет, вы себе только представьте: после того, как ему сломали и искалечили личную жизнь, после чудовищной серии предательств, подлогов и обманов, за малейшую из которых, ещё совсем недавно «законопатили» бы на веки-вечные в «Сибирь», царь-Салтан так легко и великодушно прощает их всех и отпускает домой. Это какой же душой следует обладать? Правильно – русской.

Это один «полюс». А вот и другой – отрывок из «Апокалипсиса нашего времени» В. В. Розанова:

«Русь слиняла в два дня. Самое большее – в три. Даже «Новое Время» нельзя было закрыть так скоро, как закрылась Русь. Поразительно, что она разом рассыпалась вся, до подробностей, до частностей. И собственно, подобного потрясения никогда не бывало, не исключая «Великого переселения народов». Там была – эпоха, «два или три века». Здесь – три дня, кажется даже два. Не осталось Царства, не осталось Церкви, не осталось войска, и не осталось рабочего класса. Чтo же осталось-то? Странным образом – буквально ничего.

Остался подлый народ, из коих вот один, старик лет 60 «и такой серьёзный», Новгородской губернии, выразился: «Из бывшего царя надо бы кожу по одному ремню тянуть». То есть не сразу сорвать кожу, как индейцы скальп, но надо по-русски вырезывать из его кожи ленточка за ленточкой.

И чтo ему царь сделал, этому «серьёзному мужичку»?»

Такой вот диапазон…

В конце прошлого столетия довелось мне поработать в одном из кафе, расположенном в очень уж неудачном и глухом месте, среди дворов, на проспекте Стачек. Было оно настолько малопосещаемым и нерентабельным, что, промучившись с многочисленными рекламными акциями, которые никоим образом не изменили положения дел, было решено использовать его исключительно для банкетов и свадеб. С этой целью срочно были напечатаны и разосланы специальные визитки в несколько ЗАГСов и организаций, и дело немного сдвинулось с «мёртвой точки».

Обслуживающий персонал состоял всего из трёх-четырёх человек: администратор (она же – экспедитор, она же – помощник повара, она же, иногда – бухгалтер), буфетчицы (она же – посудомойщица, она же – уборщица), повара (он же – калькулятор, он же – грузчик) и, собственно, самого хозяина, являющегося главным снабженцем маленького предприятия.

Типичная картина среднего российского бизнеса.

Теперь, я подхожу к главному герою своего повествования.

Я сознательно не упомянул ещё об одном работнике потому, что для меня по сию пору так и остался невыясненным до конца его статус.

С обратной стороны нашего кафе, противоположной центральному входу, имелся «чёрный выход», выходящий во двор, окружённый со всех сторон домами, с огромной помойкой в центре. Там, перед самым выходом, находился небольшой закуток, пустовавший бесхозно. Именно его, наш предприимчивый молодой хозяин, мудро руководствуясь старой русской поговоркой: «Голь на выдумки хитра», быстро переоборудовал в некое подобие «забегаловки», поставив за наспех сколоченную стойку простого русского парня по имени Серёжа. Таким образом, из одной торговой точки, путём нехитрых комбинаций получилось две: одна «элитная», с парадным входом, предназначавшаяся для «высоких» гостей, свадеб и торжеств, и – с обратной стороны – обычная «забегаловка», со скромным входом для простого рабочего люда и бомжей разных мастей. Моя же кухня находилась посредине двух миров, а потому картины, ежедневно происходящие как в обычном кафе, так и в «зазеркалье», достойны того, чтобы послужить основой для сюжетов не одного десятка произведений.

К Серёже я проникся сразу и безоговорочно. Это тот редкий тип русских людей, простых до откровения, сочетающих в себе крестьянскую практичность и мужицкую хитрость, которая лежит, однако, на поверхности и раскусить которую не в состоянии разве что ребёнок. Внешность его напоминала мне молодого Есенина, только сильно приземлённого и без какого-либо налёта поэзии и вдохновенности в глазах. В сущности, он олицетворял собою один из типов современной русской прозы, очень близкой к литературным героям В. Шукшина.

Родившись под Колпино, он, живя довольно продолжительное время в Петербурге, уже успел порядком «подпортить» свои гены от непосредственного соприкосновения с городской жизнью и соблазнами, искушающими целомудренную деревенскую душу. И, тем не менее, в редкие минуты, когда мы оставались с ним одни, после очередной опрокинутой стопки, он вдруг оживлялся и с нежнейшим трепетом начинал вспоминать своё прошлое: детство, дом, родителей, всецело доверившись мне и нисколько при этом не стесняясь. В такие минуты он был самим собой, откровенно презирающим и осуждающим своё теперешнее состояние и тоскуя по ушедшему куда-то, навсегда, родному, тёплому и близкому.

Очень часто, нам доводилось оставаться на ночь в кафе: ему не хотелось ехать в Колпино, а мне было откровенно лень тратить время на дорогу домой, чтобы утром вновь возвращаться обратно. Мы составляли стулья, строя из них некое подобие кроватей и, после обильных возлияний и задушевных разговоров, засыпали далеко за полночь, чтобы с рассветом вновь проснуться к обычной жизни.

Так мы и жили, большую часть времени, проводя вместе, на работе, иногда ссорясь и ругаясь чуть ли не до драки, но чаще всего подтрунивая и смеясь друг над другом, но в основном – над различными посетителями.

Он не гнушался никакой «чёрной работы», берясь за неё с остервенением и быстро справляясь с нею в два счета. Правда, позже мог этим попрекнуть. Но, здесь уж ничего не поделаешь.

Однажды меня обязали вычистить все кастрюли: их следовало отскоблить от «многовековой» накипи, налёта, сажи и гари. Естественно, Серёжа вызвался мне помочь. В течение дня я старался обходить мойку стороной: Мой приятель, «сложил все маты в один мешок» и, поливая ими меня и остальных сотрудников, добросовестно драил всю имевшуюся в наличии посуду. Уже, ближе к вечеру, когда я проставился поллитровкой, он немного отошёл и, зайдя вскоре ко мне на кухню, радостно отрапортовался: