Глава 17 Аэнор

Я потягивала вино, наблюдая за комнатой. Когда ко мне вернулась магия, мои чувства обострились, и завывание ветра снаружи звучало как какая-то тоскливая музыка. Фонарь покачивался над столом, и его свет был поразительно ярким. Пока я ела, вкусы взрывались у меня во рту. В море моя магия ощущалась более комфортно. На суше мне казалось, что я тону в свете, в шуме.

Я осушила свой бокал вина, немного приглушив поток ощущений. Когда я закончила, у меня слегка закружилась голова.

Энджел улыбнулась мне.

— Определённо любовники. Я могу показать вам вашу комнату, а ты отдашь мне свою одежду. Я высушу всё у огня, пока он… — она поиграла бровями, — ну, знаешь, перемалывает твою кукурузу.

Глаза Салема заблестели, когда он посмотрел на меня.

— Аэнор, любовь моя, в следующий раз, когда ты захочешь, чтобы я перемолол твою кукурузу, тебе не нужно проходить через все эти хлопоты по созданию бури.

Я улыбнулась ему в ответ, источая сладость.

— Конечно, дорогой. Ты покорил меня одной лишь фразой «я искусен в искусстве жестокости». Какая девушка устоит перед таким очарованием?

Затем я перестала улыбаться и изо всех сил постаралась передать своими глазами: «я убью тебя во сне». Хотя с желудком, полным вкусной китайской еды, было трудно изобразить действительно эффективное гневное лицо.

Энджел поднялась со своего места.

— Ладно, я отведу вас, голубки, в вашу комнату.

Она подвела нас к винтовой лестнице, которая изгибалась вверх внутри дерева. В воздухе сильно пахло деревом и землёй. На верхней площадке лестницы она толкнула дверь в комнату.

Это оказалось уютное помещение из тёмного дерева, и потолок сходился изогнутым пиком, похожим на листья, прижатые друг к другу. Виноградные лозы росли по стенам, мерцая огнями и фонарями, висящими среди них.

— Снимай свою одежду, — Энджел протянула руку. — Я высушу всё у огня.

Я вцепилась в свою промокшую рубашку.

— Я сегодня останусь мокрой, спасибо.

Салем приподнял бровь. Мои щёки вспыхнули, и я тут же пожалела о выборе слов.

— Как тебе будет угодно, — она вышла из комнаты.

Салем снял пиджак, и его глаза горели, когда он смотрел на меня.

— Думаю, это твоя счастливая ночь, ведь ты можешь присоединиться ко мне в постели.

— О, мы не будем молоть кукурузу, Салем. Я твоя пленница, чёрт возьми. Я уверена, благодаря своей внешности ты привык получать всё, что хочешь, но со мной это не прокатит.

Уголок чувственных губ Салема дёрнулся.

— Из-за внешности? Прошу, поясни.

Я сердито посмотрела на него. Он, конечно, знал, что его красота была разрушительной силой, оставлявшей за собой след из сброшенных трусиков. Он был воплощением томительного, мужественного совершенства. И большинство женщин думало бы о том, как он возьмёт их, прижимая к стене.

А я — нет.

И я не собиралась льстить его самолюбию. Поэтому вместо этого я жестом указала на него и сказала:

— Ну, знаешь, твоя рожа. И всё остальное. Как ты выглядишь.

— Понимаю, — низкий смешок.

— Честно говоря, мне кажется, что вся твоя мордаха чересчур вычурна, — добавила я. — Мне нравятся более простые черты лица.

О чём, чёрт возьми, я болтаю?

Салем начал расстёгивать рубашку, и я увидела его точёный пресс, тело, покрытое толстыми мускулами. На нём не было ни одного шрама, несмотря на телосложение хорошо обученного солдата. Мой взгляд скользнул чуть ниже, где на его прессе сияла восьмиконечная звезда. Казалось, она мерцала в свете звёзд. Что означал этот символ?

Когда я снова посмотрела на его лицо, то увидела самодовольную улыбку.

— Я просто смотрела на татуировку, — сказала я.

Он положил рубашку на кровать, аккуратно сложив её. Он казался аккуратным мужчиной. Всё на своих местах…

Салем повернулся ко мне, и его крылья появились за спиной; тёмные перья окрасились золотым светом фонаря. Тёплая пульсация его магии покалывала мою кожу. Как будто он пытался лишить меня дыхания одним своим присутствием.

Его пылающий взгляд приковал меня к месту.

— Ты очень странная женщина. Ты пробудила моё любопытство по причинам, которые я не совсем понимаю. Думаю, я хотел бы изучить тебя получше, — тембр его голоса сочился эротическим обещанием.

Если он действительно хотел соблазнить меня, всё, что ему нужно было сделать — это использовать свою силу контроля над разумом. Он в мгновение ока припрёт меня к стенке.

Почему я всё время возвращаюсь к этому образу?

Его магия скользила по моему телу, заставляя влажную кожу покалывать от жара, и каждый дюйм меня становился всё более чувствительным. Тёплые лучи освещали его скулы, мускулистое тело.

— Я чувствую, как ты реагируешь на меня, — его голос звучал медленно, ровно. — Думаю, под всей этой яростью и праведностью какая-то часть тебя хочет меня. Я не знаю, почему это меня интересует, но это так.

— Это твоё эго сбивает тебя с толку, дружок, — я с трудом сглотнула, и моё дыхание участилось. Я не собиралась смотреть на него без рубашки. — Я выберу пол. Я буду спать на улице, если придётся.

— Я слышу, как твоё сердце бьётся быстрее каждый раз, когда я подхожу ближе, — медленное пожатие плечами. — Но если ты хочешь лишить себя этого, то кто я такой, чтобы спорить?

Его крылья исчезли, и Салем вернулся к кровати. Я уставилась на его мощную спину, покрытую толстыми, как у воина, жилами.

Мне нужно выключить свет, чтобы не пялиться на его телосложение.

Я приглушила свет фонарей, пока пламя не погасло, и огни в ветвях не потускнели, чтобы вокруг нас опустилась полная тьма. Я прошептала сонное заклинание, хранившееся в моей памяти с тех пор, как моя мать укладывала меня спать. Волшебная колыбельная. Я почувствовала, как сама комната вокруг меня расслабилась.

Я ждала, казалось, целую вечность. Наконец, напряжение в комнате начало рассеиваться, и обстановка показалась совершенно спокойной. Дыхание Салема замедлилось.

Я осторожно поднялась с пола. В полной тишине я подошла к двери. Я медленно открыла её, миллиметр за миллиметром. В коридоре было уже темно, поэтому я не впустила свет в комнату. Мой взгляд снова метнулся к Салему. Я почти ничего не видела в темноте, но не заметила никаких признаков движения.

Я осторожно выбралась на лестницу. Это, возможно, мой единственный шанс уйти от него на несколько минут. На повестке дня у меня два вопроса. Во-первых, я хотела передать сообщение Мерроу. У меня имелся способ посылать сообщения через морскую воду, хотя процесс не был незаметным. Мне придётся провернуть это, когда Салема нет рядом.

А во-вторых, мне нужно самой увидеть, что ждало в будущем.

Когда я на цыпочках спустилась вниз по лестнице, то с разочарованием обнаружила, что Энджел ещё не спит.

На столе при свете свечей она разложила колоду карт Таро.

Когда я проходила через столовую, она указала на карту. «Влюблённые».

— Ах. Аэнор. Вот видишь? Я делала для тебя расклад Таро. Это твоё будущее с Салемом.

— На самом деле это не так.

Она перевернула ещё одну карту. «Смерть». Её улыбка дрогнула.

— Прекрасно. Это просто означает перемены, — нервный смех. — Перемены иногда приносят пользу.

Она перевернула ещё одну карту, изображавшую рушащуюся башню с пламенем в основании. «Башня».

Я нахмурилась, глядя на изображение.

— Я не думаю, что горящее здание тоже хорошо.

— Это определённо разрушение — и огонь, конечно. Но, знаешь ли, огонь может быть хорош! Очищение, в некотором смысле. Очищение… — её голос звучал неуверенно.

Я поймала себя на том, что придвигаюсь к ней ближе, заинтересовавшись картами. Она перевернула ещё одну, и на карте были изображены два обугленных тела на скале, окружённые сломанными костями.

«Пожарище», гласила надпись.

Она отдёрнула руку. Она бросила на меня взгляд, полный ужаса.

Я не знала, что это такое, и не придавала большого значения предсказаниям Энджел. Но карта всё равно меня нервировала.

— Что? — спросила я тихо. — Я никогда раньше не видела такой карты[6]. Есть ли в этом положительная сторона?

Она уставилась на изображение.

— Я тоже никогда её раньше не видела, — она склонила голову набок. — Её не существует. Я имею в виду, что её никогда не существовало раньше. Но, может быть, это означает нечто другое, а не то, что показывает внешне. Может быть… — она поспешно собрала карты. — Давай больше никогда не будем об этом говорить, ладно? — на её лице появилась вымученная улыбка. — Тебе что-нибудь принести? Чаю? Воды? Виски?

Я нервно оглядела комнату, из которой только что вышла. У меня сложилось чувство, что моя маленькая вылазка не останется незамеченной. От внимания Салема, похоже, мало что ускользало — и, что ещё важнее, голос Энджел был не совсем тихим.

Тем не менее, Салем не ворвался сюда немедленно, чтобы сжечь меня. Можно и рискнуть.

— Нет, спасибо. Я просто собиралась выйти подышать свежим воздухом, — сказала я. — Я вернусь через несколько минут.

Она снова вытащила карту Пожарища из колоды и уставилась на неё.

Я нахмурилась, глядя на жуткую карту.

— Ты действительно не знаешь, что это значит?

Она прочистила горло.

— Трудно отыскать положительную трактовку обугленных трупов, а с раздробленными костями… — она откашлялась.

— Точно.

С гудящим от напряжения телом я подошла к двери. Когда я распахнула её, на меня налетел зловещий ветер, обдавая холодом сквозь влажную одежду. Над головой дико каркали вороны, хлопая крыльями.

Если Салем и спал, то, скорее всего, уже проснулся.

Я вышла в лес, принюхиваясь к запаху моря.

Я слизнула соль с губ.

Все знаки, даже ужасные предсказания Энджел, указывали на разрушительный огонь в моём будущем.

Если Лир найдёт меня сейчас… он всё равно попытается надеть этот ошейник мне на шею? Интересно, смогу ли я позвать его, если действительно буду нуждаться в его помощи? Я думала, что смогу. Он просто не верил, что я справлюсь со всей этой магией.

Когда я думала о нём, то чувствовала… почти ничего.