Спасение явилось в непривычном облике главного научного советника правительства Дэвида Кинга. Кинг разработал математическую модель, наглядно показывающую рост и спад эпизоотии. Получилась практически та же картина, что с ящуром 1967 года. Кинг буквально носился со своей моделью; действительно, рост количества заболевших животных полностью подтверждал его прогнозы. Мы же столкнулись с требованием провести вакцинацию всех коров и овец. За вакцинацию ратовал принц Чарльз, причем еще с начала марта. Однако вакцинация лишила бы фермеров возможности в обозримом будущем как продавать мясо в Соединенном Королевстве, так и экспортировать его. Национальный союз фермеров (НСФ) выступал категорически против вакцинации, вдобавок не было никаких гарантий, что вакцинация остановит эпизоотию. Таким образом, мы оказались меж двух огней — с одной стороны джентльмены, требующие вакцинации, с другой — фермеры, выступающие против. Фермеры выдвинули несправедливое обвинение: лейбористы, мол, настаивают на вакцинации, чтобы выборы не откладывать. В попытках разобраться, что к чему, я пошел на контакт с одним фермером из Камбрии — Тони познакомился с ним во время визита в это графство. Я звонил этому фермеру чуть ли не каждый день — хотел увидеть ситуацию глазами непосредственно заинтересованного человека. Шотландские и североирландские фермеры норовили откреститься от происходящего в Англии. Иан Пейсли даже явился на Даунинг-стрит к Тони и стал доказывать, что Северную Ирландию надо освободить от вакцинации, ведь «коровы-то у нас ирландские, даром что люди — подданные Британии».
К утру 17 апреля Тони дозрел до вакцинации; хорошо, что днем члены Национального союза фермеров Бен Гилл и Ричард Макдональд уговорили его держаться политики умерщвления животных. Гилл и Макдональд упирали на математические выкладки. Дэвид Кинг заверил нас, что в эпизоотии свершился перелом и уже возможно контролировать ситуацию; пожалуй, эпизоотия пошла на спад не столько благодаря нашим усилиям, сколько благодаря улучшению погоды. Если бы мы настояли на вакцинации, пищевая промышленность Британии была бы отброшена в своем развитии на многие годы назад. Мы поняли: наука играет центральную роль в решении проблем до тех пор, пока правитель способен отличить правильный совет от неправильного.
Из-за ящура сильно пострадал туризм, и вот, по настоянию Алистера, Тони провел отпуск в Англии. Мы заслали его на несколько дней в Корнуолл; Тони не чаял оттуда выбраться. Постоянные дожди лишь укрепили его во мнении, что для настоящей релаксации необходимо ездить за границу; там и солнца больше, и вообще. Мы снова прибегли к опросам общественного мнения — и перенесли выборы, ибо правильно расставили приоритеты в выполнении премьером условий виртуального контракта с народом по пункту «управление кризисами».
Во время ящурного кризиса мы очень быстро поняли, насколько слабо на самом деле Министерство сельского хозяйства, рыбоводства и пищевой промышленности. Оно, например, провалило материально-техническое обеспечение массового умерщвления животных. По всей стране грудами лежали коровьи туши, а Министерство не могло ни вывезти их, ни уничтожить. Требовалась культурная революция в миниатюре, и мы произвели слияние Минсельхоза и Министерства окружающей среды. Возник новый орган — Министерство окружающей среды, пищевой промышленности и сельского хозяйства. Как выяснилось, справиться с уничтожением коровьих туш способна только армия. В середине марта мы привлекли военных к решению этой проблемы, и результат не замедлил себя ждать. Вскоре мы прониклись уважением к военным инженерам и логистикам за оперативность, с какой они мобилизуют войска и технику в терпящие бедствие районы, а также поняли, за что их уважают американцы. Армия — одна из немногих организаций, на которые британское правительство может положиться во время серьезного кризиса.
Порой в управлении кризисами происходит перекос в другую сторону. Например, как и большинство стран, мы уделили явно излишнее внимание угрозе сбоя компьютерных систем от «вируса тысячелетия». Маргарет Беккетт, в частности, уйму времени и усилий потратила на подготовку к этой беде, однако в полночь 31 декабря 1999 года ничего не произошло. Аналогичным образом в 2006 году мы сочли, что птичий грипп достигнет масштабов эпизоотии ящура, и заставили нового главного ветврача прервать отпуск. Мы рьяно взялись за разруливание кризисной ситуации, вместо того чтобы выждать и посмотреть, действительно ли она кризисная; мы подняли на повестку дня необходимость вакцинировать всю домашнюю птицу, руководствуясь тем фактом, что голландцы сделали прививки даже попугаям. Птичий грипп оказался очередной ложной тревогой; хорошо, что мы не приняли решение привить каждую британскую курицу, иначе последствия были бы весьма плачевными. Мудрый правитель быстро учится отличать ложную тревогу от настоящего кризиса; хотя в ряде случае лучше перестраховаться, чем недоглядеть.
В управлении кризисами можно выявить некую закономерность. Сначала кризис недооцениваешь. Затем впадаешь в панику и прибегаешь к помощи Правительственного центра кризисного реагирования, органа, функционирующего круглосуточно, не важно, касается ли дело сожжения коровьих туш или расследования теракта. Что до цифр каждого кризиса, тут также всегда одна тенденция, которую я вполне уяснил себе в 2004 году на примере цунами. Первоначальные сводки говорят о сравнительно небольшом количестве жертв, однако уже через несколько часов после катастрофы цифры начинают стремительный рост — и продолжают его в последующие дни. Всякий, кто не знает наверняка, где находятся его близкие, полагает, что они угодили в эпицентр. Власти проверяют длинные списки возможных жертв; по мере выяснения, кто был, а кто не был в пострадавшем районе, цифры постепенно уменьшаются. В сухом остатке получается количество чуть большее, чем предполагалось изначально, но значительно меньшее, чем раздутая цифра первых дней. И все же количество погибших достаточно велико и надолго запоминается. Описанный сценарий вполне подтвердился в случае с 11 сентября и взрывами в лондонском метро 7 июля 2005 года, а также во всех остальных катастрофах на моей памяти.
Второе качество, жизненно необходимое сильному правителю, — это умение общаться. Макиавелли особо упирает на важность самоподачи государя, для которого самое главное — «постараться всеми своими поступками создать себе славу великого человека, наделенного умом выдающимся»[38].
Когда Тони еще только стал премьером, Билл Клинтон советовал ему никогда не забывать о производимом впечатлении. Сам Клинтон, по его словам, в первый год президентства игнорировал этот фактор, что привело к катастрофическим последствиям. Тони принял совет близко к сердцу и в дальнейшем рассматривал контакт с электоратом как ключевую часть своей работы, то есть всегда растолковывал британцам каждое более-менее значительное событие.
11 сентября 2001 года Тони отправился в Восточный Суссекс, в город Брайтон, чтобы выступить с речью на Британском конгрессе профсоюзов, я же остался на Даунинг-стрит. День обещал пройти весьма скучно. Обыкновенно в отсутствие Тони я оккупировал для совещаний его «логово». Я как раз шел туда вместе с Мартти Ахтисаари (президентом Финляндии с 1994 по 2000 год, который содействовал нам в переводе в резерв оружия в Северной Ирландии), когда в Башни-близнецы врезался первый самолет. Сначала все решили, что это обычная авария. Однако через несколько минут в «логово» заглянул дежурный клерк и сообщил, что во вторую Башню врезался второй самолет. Я ему говорю: не глупите, это же просто повтор кадра. Он скрылся, но почти сразу вернулся и стал доказывать: нет, это второй самолет и ситуация очень серьезная. Ахтисаари откланялся, я пошел в Частный кабинет, чтобы обсудить дальнейшие действия с Джереми Хейвудом. Телеэкран тем временем показывал кошмарные кадры. Было два часа дня, большинство чиновников еще не вернулись с обеденного перерыва. Первое, о чем мы подумали, — как бы что-нибудь подобное не случилось в Британии. Мы убедились, что охрана Уайтхолла в полной боевой готовности. Министерство транспорта заверило нас, что лондонский аэропорт закрыт и все полеты над британской столицей запрещены. Полиция Кэнэри-Уорф[39] поднята на уши. Тони позвонил из Брайтона — ему требовалось подтверждение, что он правильно сделал, прервав свою речь на Конгрессе профсоюзов. Он вкратце объяснил ситуацию и поспешил обратно в Лондон. Пока Тони ехал в поезде, мы провели селекторные совещания с главой Службы безопасности Стивеном Лэндером и с Джоном Стивенсом, верховным комиссаром лондонской полиции. Ричард Уилсон, преемник Робина Батлера на посту секретаря Кабинета министров, узнав о терактах, даже обед свой оставил, в офис побежал.