И тут он узнал это растение. Сел на пол перед остатком зеркала и захохотал истерически.

Конечно. Ну конечно. Он же так долго изучал именно этот пласт истории, ездил в экспедиции, бродил по древним святилищам, смотрел на камни тех времен, которые до сих пор дышали огромной, сокрушающей тайной силой. И вот, в решающий момент все прошляпил.

Растение это было – омела.

Глава 3

– Спасибо, папа, наверное, это очень круто. Если бы я в этом еще что-то понимал.

Пашка недоуменно вертел в руках свой подарок в виде разноцветной лаковой доски.

– Если бы ты видел того старичка, что вручил ее мне, ты бы по-другому запел, – хмыкнул Имс. – Мы сидели и два часа медитировали в большом саду рядом с настоящими молельными мельницами.

– И легкий ветерок с гор ароматной струйкой овевал ваши прояснившиеся от всего мирского головы?

– Овевал, – согласился Имс. – Как же без этого. Можешь ржать, сколько хочешь, но меня игра заинтересовала. Есть в ней что-то… настоящее, что ли. Не фальшивое. И смысл имеется, если вдумчиво отнестись, а не так, как ты. Ты же просил что-то аутентичное, вот и радуйся. Этой доске лет двести, как мне сказали.

– Серьезно? – расширил глаза Пашка. – Чего ж ты раньше не сказал?

– А ты думал, я ее на первом попавшемся рынке купил? Обижаешь, сын.

Пашка и так, и сяк покрутил доску, задумчиво поводил пальцами по лаку и обернулся:

– Тогда научи, что ли. Вдруг мне тоже смыслы откроются? Будем как два просветленных. Приду в школу, а вокруг меня сияние.

– Это тебе не стрелялки, – заухмылялся Имс. – Здесь сосредоточиться надо.

– Спасибо, пап, я знаю, что у меня СДВГ, – кивнул Пашка, и Имс тут же болезненно замолчал, моментально прикусив язык. – Но это не помешает мне тебя сделать!

Позже Имс даже себе не мог объяснить, как так быстро все случилось – как моментально передался интерес к этой игре, без всяких на то оснований: сначала от старика – к нему, потом от него – к Пашке. Точно зараза какая-то. Так что сразу после обильного ужина, состоявшего из привозных деликатесов, они сели за эту доску.

С виду Имс казался невозмутимым, почти по-буддистски блаженным, и никто, даже Пашка, никогда бы не заподозрил, что его грызет мелкой крыской некое беспокойство. В целом Имс был доволен своей поездкой, она прошла без эксцессов, но только вот уже на обратном пути, когда он покинул самолет, измученный длинным перелетом; когда потащил по переходам огромный чемодан, у которого в дороге отвалилось одно колесико, и теперь он ехал коряво, да еще и скрипел; когда заказал такси из Домодедово домой… – у него появилось одно очень неприятное ощущение. И отмахнуться от него не получалось, поскольку вопили не только природные, но и профессиональные инстинкты. Как-никак, Имс работал в разведке и всегда хорошо чуял «хвост».

Так вот, за ним совершенно определенно следили. Причем следили великолепно, слежку невозможно было обнаружить, хотя Имс применил все свои навыки. Никого не мог отследить, а чувство это, как ползающий по спине маленький паучок, не исчезало.

Дома он постарался об этом забыть, и ему даже почти удалось, но как раз когда они сели играть и Пашка задумчиво склонил над доской темно-русую голову с отрастающими от короткого ежика волосами, Имса опять пронзило.

Ладно, если бы он был один. Но, дьявол, кому и что понадобилось от него сейчас, когда у него сын? С его прошлой работой можно было ждать чего угодно. Как говорится, разведчики бывшими не бывают.

– Что в школе? – спросил он, чтобы унять озноб.

– Да так, – сказал Пашка, не отрывая взгляда от своих белых камней. – У нас новый учитель по культурологии. На меня повесили доклад о друидах. И, в общем-то, крутая тема, знаешь.

– Друиды?.. Интересно. А что это за зверь такой – культурология? Помнится, у нас такого не было.

– Ты вспомнил! Это же было до Всемирного потопа! Культурология… да это такой микс, странный предмет на самом деле. Всемирная история, религия, связь культур… Глобус – ну, то есть Максим Степанович – нам пытается донести, что вся история цивилизации связана набором общих символов. Так проникновенно вещает, мы думаем, у него есть навыки гипноза. Ну, полкласса точно в трансе на его уроках.

– Например? – после длинной заминки Имс выложил очередной камень.

– Например, Святой Грааль. Если читать мифы у кельтов, то в них говорится о волшебном котле, питье из которого делало бессмертным. Потом есть информация, что друиды колдовали над некой чашей жизни. Король Артур и его рыцари тоже засветились с Граалем – один из рыцарей Круглого стола его добыл. Тогда уже считалось, что это чаша, из которой Иисус Христос пил на Тайной вечере. Дальше подтягиваются катары, Монсегюр, тамплиеры там всякие… Но еще раньше Грааль воспринимали как священный камень. А в ирландских легендах говорится про камень Фаль, который умел кричать и так выбирал истинного короля… С чуваками, кстати, явно было что-то не в порядке, раз они выборы поручали говорящему камню… – тут Пашка вскинул глаза и возмутился: – Ты что, заснул?!

– Я просто в легком шоке, – пробормотал Имс. – Никогда не думал, что ты плотно интересуешься историей.

– Ну, не всякой, – усмехнулся Пашка. – Меня просто интересует история Западной Европы и определенные периоды. Спроси меня что-нибудь о, там, не знаю, Нижегородской республике, я буду сильно тупить. А друиды даже в Варкрафте есть. Правда, немного другие. Мы же поколение, которое выросло на Гарри Поттере, чего ты хочешь?

– Да я восхищен, ты разве не видишь? – округлил глаза Имс. – Давай, расскажи еще что-нибудь. Доклад о друидах, говоришь? Тему сам выбирал? И чем они тебя впечатлили, кроме того, что есть в Варкрафте?

Пашка задумался и потер шею ладонью – совсем так же, как делал иногда сам Имс.

– У них были офигенные храмы, сейчас даже непонятно, кто им таскал такие огроменные камни. По ходу дела, ручные великаны. Еще очень круто, что они не записывали свои знания, а запоминали и передавали на словах. И все легенды говорят о том, что они были настоящими магами.

– Да ну, – поморщился Имс.

– Я думаю, не просто магами, а геомантами. Это магия, основанная на силах природы. За счет этого имели разные первоклассные ништяки – разговаривали с животными, вызывали дожди и засухи и убивали врагов песнями-заклинаниями. Правда, они еще приносили человеческие жертвы и даже жрали невинных людей, но, видимо, это в тех случаях, когда реально припирало. Ну, если миру грозила опасность, и все в таком духе…

Имс внезапно почувствовал себя очень уставшим. Как-то резко начало клонить в сон.

– Ладно, вали. Хватит изображать интерес. Иди дальше пиши про своих друидов или что ты сейчас делаешь вечерами, заделавшись ботаником.

– У друидов, кстати, была похожая игра, – сообщил Пашка, поднимаясь с ковра, на котором они растянулись над игрой почти час назад. – Называлась она нун. Только они не совсем играли. Они таким образом творили магию.

– Главное, чтобы вашему учителю не пришло в голову самому приносить жертвы. Ты мне сигнализируй, как появятся такие намеки.

– Спасибо, пап. Я знал, что могу на тебя положиться.

Имс даже не заметил, как отключился прямо в студии, на диване, до спальни не дошел. Пашка сидел в своей комнате тихо, как мышь, и, похоже, действительно занимался докладом. Имс ясно представил, какая у него при этом сосредоточенная рожица, с высунутым кончиком языка, с нахмуренными бровями. Взрослеет, подумал Имс сквозь дрему и улыбнулся, а потом его плотным одеялом накрыла темнота.

***

Оказался он в какой-то темной комнате, размеры которой только угадывались, такая непроглядная тьма висела с потолка до пола. То, что Имс видел в небольшом бледном пятне света, куда сам был помещен, не давало никакого представления о том, где он находится: стены из черного мрамора с искристыми золотыми прожилками, маленький столик из непонятного черного металла и четыре кресла каплевидной формы. На стене висела золотая маска, мерзко кривившаяся и пугающая, но в то же время величественная. Пространство не просто тонуло в тишине, оно источало ее, было ею пропитано, как мох влагой.