— Стас, вставай, — прохрипела Марина сонным голосом, наощупь отключая будильник.

Прежде чем встать, она попинала мужа, который только промычал что-то нечленораздельное. Это было вполне нормально для Стаса Иванова — просидеть почти до утра за компом, а потом прикидываться мертвым. Марина прекрасно знала, что нужно делать в таком случае. Она встала и громко включила радио, которое тут же наполнило их небольшую квартирку бодрой трескотней ди-джея.

— Маруууусь, — жалобно протянул Стас, зарываясь в одеяло.

— Ночью надо спать, — беспощадно выдала девушка и пошла на кухню варить кофе.

Обычно она еще и бутерброды резала для Стаса, а в выходные даже могла изобразить на сковородке омлет, но сегодня ей было лень. Марина уже неделю шаталась вечерами по квартире в новой развратной сорочке, но ее муженек был настолько увлечен танковыми боями, что не замечал этого. Или делал вид, что не замечал. Это жутко бесило Марину, которая в свои двадцать восемь лет чувствовала себя на все сто древней старушкой.

— Обойдется без завтрака. Я же как-то обхожусь без секса, — пробормотала девушка себе под нос, выключая газ под туркой, и, оставляя кофе немного настояться, пошла в ванную.

Сама она никогда не завтракала, только вливала в себя дозу кофеина и шла на работу. Обычно до остановки они топали вместе со Стасом, но сегодня Марина решила изменить традициям в полной мере.

Помытая, накрашенная и уложенная, она выпорхнула из ванной и обнаружила мужа, сидящим на кровати в трусах и одном носке. Стас, позабыв про второй, увлеченно таращился в планшет. Марина только глаза закатила, не найдя сил даже на обычное ворчание. Она с каждым днем чувствовала себя все более и более слабой. Сначала ее изматывали ссоры, потом скандалы. Через некоторое время девушка сменила тактику, начав обсуждать с мужем их проблемы от и до. Дело кончилось тем, что она сама подсела на его игрушку, чтобы быть в теме, проникнуться его увлечением. Но Марине надоело довольно быстро. Она сдулась через год.

Девушка выпила кофе, почистила зубы, оделась.

— Марусь, — застал ее в прихожей зов мужа. — А бутеры-то где?

— Колбаса в холодильнике, хлеб в хлебнице, нож в столе, — отрапортовала она. — Я ушла.

Марина прыгнула в туфли и была такова. По дороге на работу девушка пыталась избавиться от упаднических настроений, радоваться теплому солнцу августа, вовремя подошедшей маршрутке, в которой было место у окна, и зеленой волне светофоров. Но тоска все равно не отпускала. Она снова и снова спрашивала себя: «И что, я вот так проживу всю жизнь? Тайком мастурбируя в ванной по вечерам и строгая бутерброды на завтрак для мужика, который больше похож на пыльный комнатный цветок». Ей очень хотелось сказать себе нет. Да и не только себе. Послать наконец Стаса. Или поставить вопрос ребром: ребенок или развод. Но она не решалась. Ее подруги, залетевшие в юности, уже успели и развестись, и выскочить замуж еще раз. При встрече они откровенно завидовали Марине, которая отхватила такого классного мужика. Не бухает, не шляется, зарплату домой носит. Иванова после таких встреч словно заново влюблялась в Стаса, почти гордилась им, таким правильным, положительным, надежным. Но этой эйфории хватало на неделю, пока она снова не начинала подыхать от скуки рядом со своим комнатным растением.

С такими вот не самыми веселыми мыслями Марина Иванова вошла в кабинет, который делила с тремя другими бухгалтерами.

— Маришик, привет, — помахала ей Кристинка, коллега и хорошая приятельница.

— Привет-привет, — выдавила улыбку Марина, усаживаясь за стол и включая компьютер.

— Ты чего какая кислая, зай? — сразу заметила ее апатию девушка.

— Никак не проснусь, — соврала Иванова, сбегая от пытливого взгляда Кристины в свой ежедневник.

Маринке нравилась вертихвостка Кристинка, но они не были настолько близки, чтобы она могла откровенничать с ней. Иванова вообще не имела в своем окружении человека-жилетки. Подруги слишком любили Стаса и на ее нытье, скорее всего, сказали бы, что Марина зажралась. И, наверное, были бы правы. Она и сама толком не понимала, радоваться ей, что все так сложилось, или все-таки огорчаться. Поэтому девушка предпочитала не выставлять на чужой суд свои переживания.

Марина имитировала сосредоточенность, пролистывая страницы ежедневника. Наконец добравшись до сегодняшнего числа, она расплылась в улыбке. «Бирюков привезет документы. Если что, позвонить и напомнить. Крайний срок — понедельник», — прочитала Марина собственную заметку на полях. Иванова тут же встрепенулась, понимая, что сегодня ей грозит встреча с любимым клиентом. Решив, что нуждается в доле позитива, она схватила с базы трубку и набрала номер Бирюкова.

— Алле, — томным баритоном отозвался он уже через пару гудков.

— Константин Борисович, это Марина Иванова из «Канцелярии».

— Мариночка, счастье мое, не представляешь, как я рад тебя слышать, — как всегда запел соловьем Бирюков. — Я говорил, что если ты мне сутра звонишь, то у меня весь день потом отличное настроение?

— Да, говорили, Константин Борисович, — улыбнулась в трубку Марина. — Вы каждый раз так говорите.

— Потому что это правда.

— Я очень рада. Вы помните, что нужно привезти мне документы по новому магазину? Крайний срок — понедельник, но лучше сегодня, конечно.

— Ох, солнце, вот вечно тебе что-то от меня нужно, — опечалился кривляка-Бирюков. — А я думал, мы встретимся вечером, выпьем вина, потанцуем.

— Константин Борисович… — глупо захихикала Маринка. — У меня же сроки, отчетность… Ваша отчетность, между прочим.

— Да-да. Сроки, бизнес, ответственность. Буду через часик у тебя, дорогая.

— Отлично. Жду вас, — Марина повесила трубку и, не прекращая улыбаться, буркнула себе под нос. — Бестолочь.

— Костик приедет? — встрепенулась Кристинка, ни капли не смущаясь, что грела уши.

— Крись, ну что за фамильярность? Он же клиент, — отчитала ее Марина.

— Ой, отстань. Ты одна его полным именем зовешь.

— Потому что он клиент.

— Он в первую очередь просто душка, — уперлась Кристинка.

— Трепло он и бестолочь, — беззлобно отбрила ее Маринка.

— Ага, но такоооой зайка.

Все тетки-бухгалтерши, включая пятидесятисемилетнюю Лидию Тимофеевну, обожали Костю Бирюкова. Едва он переступал порог их кабинета, женщины тут же расплывались в улыбках, тая от комплиментов и обаяния Маринкиного любимого клиента. Она и сама была без ума от Кости, которого всегда звала по имени отчеству, чтобы самой не забываться, четко обозначить границы. Однако даже эти четкие линии не мешали ей флиртовать с Бирюковым. Чуть-чуть, самую малость, чтобы оставаться в форме, не забывать, что она женщина, в конце концов, а не девайс для нарезки бутербродов.

— Доброе утро, дамы, — проговорил Костя, сверкая улыбкой, входя в кабинет Марины спустя полтора часа. — Мариночка, солнце, я все привез. Держи.

— Ага, то, что надо, спасибо, Константин Борисович, — расплылась в ответ Иванова, пряча румянец за документами.

Пока Марина проверяла бумаги, Костик подмигнул растекшейся по столу Кристинке:

— Крися, чего глазки горят? Твоему бойфренду сегодня свезло?

— Нет у меня никакого бойфренда, Кость, не придумывай.

— А выглядишь так, словно есть, — подвигал бровями этот прохвост и опять повернулся к Марине, продолжая придуриваться. — Надеюсь, этого хватит, чтобы прикрыть мою теневую прибыль офшорными зонами?

Раньше Марина едва ли в обморок не падала от таких шуточек Бирюкова, но теперь привыкла и даже отвечала на них своими.

— Какой вы темный, Константин Борисович. Учу вас, учу, а все без толку. В офшорах мы уходим от налогов, а теневую прибыль надежнее хранить в банках Каймановых островов, а еще лучше в депозитарии швейцарском.

— Ой, Марин, да я лучше по старинке, под матрасом. А если придут с обыском, скажу — копил.