Его отпиздит Галсанов,  которого я выебу за это и отпизжу позже. После того, как возьму объяснительные и поясню Галсанову, что именно я на него собрал и сколько весит неуставняк. О том, что никто не будет из-за его сраной зуботычины сажать пятно неуставняка на подразделение, он не думает.Не в состоянии. Но вот о том, что рядом где-то ходит кровожадный Прокурор, и только и ждёт возможности посадить его, Галсаноова, на дизель(дисциплинарный батальон - военная тюрьма - ад) - он будет думать до конца рабкоманды.

А вот благодаря солдату Соркомову у нас появляется график сдачи статей Устава Внутренней Службы рабкомандой, где рядом с фамилией Соркомов стоит ещё 14 фамилий. Мозгоёбка началась, и кому не понравятся уставы - плац рядом.

Через три дня эти сволочи поймали и сожрали собаку.

Я их спалил прямо на жарке второй порции мяса.

Я не против собачатины, я против проёба двух обезьян, занимающихся её убийством и готовкой вместо того, чтобы работать. Не уследишь сегодня, чем они занимаются, и они это очень быстро поймут. Тут же начнут проёбываться, и рано или поздно кому-нибуть влетят.

А собачек-то я люблю... после Борзи, ещё и в приготовленном виде.

Собачку захавать в Забайкалье считалось нормальным. И не то что бы недоедание. Тут, думаю, дело в другом. Дети природы якуты и буряты свои охотничьи инстинкты не  подрастеряли за телевизорами и инетами... да и чурки очень быстро понимают, что, когда охота жрать, разница меж бараном и собакой только в том, что собака перед смертью говорит "гав" вместо "бе".

***

Зима. Мне нужно машиной перевезти ротное шмотьё на склад. На сдачу. Я нахожу машину, но её не выпускает, чтоб объехать бригаду (не в город куда-нибудь... а тут... по части) говнюк ваишник (военный автоинспектор), чурка и прапорщик. Законченный урод. Мне ведь не в город. И позарез надо... ну некем носить. Но путевого листа нет, и эта падла решила меня поставить раком. А как же... он, невъебенно крутой прапор, может застроить зелёного летёху. По-хорошему не получается, и я очень быстро закипаю... да так, что мы лаемся матюгами, и я ему обещаю кары египетские, а он мне сообщает, откуда я взялся и куда мне идти. Всё это при старшине. Возвращаю машину в парк и ставлю задачу на перенос барахла вручную.Приходится собирать остатки от заступившей в наряд (в караул, по столовой, по КПП, в патруль) роты, включая калек. И носить в шесть ходок. За время переноса, естественно, что-то проёбывается. Егор на нервах, я ещё больше. Короче, подсуропил прапор траблов на ровняке.

Через два дня врывается в роту этот прапор, и прямиком в канцелярию ко мне ломится.

- Ти мой вирак... я твой мама ебал... тыбе пиздэц... я тебя эбат щяс буду... - орёт.

Только это не его сраный пост ВАИ, а моя рота.

- Дежурныыый?? Почему посторонние в роте? Выкинуть на хуй!!! - на прапора даже не смотрю... смотрю на солдата. Тот мнётся... стрёмно ему прапора хватать. Зато не стрёмно тем, кто его помнит. Прапора реально вышвыривают из роты, и он кубарем катится по лестнице. Я собираю объяснительные о его поведении у очевидцев и жду замполита. Замполит приходит точнёхонько через десять минут. Старый капитан, прошедший первую чеченскую.

- Алексей... сколько ты у меня ещё крови выпьешь?? Мне звонил зампотех бригады... Ща комбат придёт... твои рамсы с прапором уже комбригу доложили... ты чо творишь, Алексей??

Я кладу ему объяснительные солдат и свой рапорт. Он читает об охуевшем прапоре. Лоб морщится в разные стороны... такое ощущение, что я на аттракционе "что можно делать кожей лба при желании".

- Ну, хорошо... понятно, что ты вспылил... но ведь и ему было с чего орать... не находишь??

- Да я так и не понял, чего он припёрся... чурка ёбаная... по-русски через пень колоду... идиот... служит, небось, уже лет 15, а по-русски, как мой Шаботуков разговаривает... тьфу... срать на него и розами засыпать.

- Ишь ты... а Байкала его кто захуярил??

- Какого Байкала??

У чурки был ротвейлер... охранял штрафплощадку. Злой. Страшнючая на вид зверюга с серьёзными такими зубками. Так вот, прапор перед визитом ко мне нашёл его в вольере. Башка и шкура прилажены к крестообразным палкам, воткнутым в землю... лапы  аккуратно сложены рядом... на вечном, так сказать, посту Байкал. И даже зубки на месте.

Егор не сознавался до дембеля. И правильно делал. Наверное, каков Байкал на вкус, попробовала вся рота.

***

Человек, попадая в армейскую систему, меняет привычный уклад жизни, и хочет он того или нет - вынужден соблюдать режим. Распорядок дня. И время, например, на приём пищи отведены строго оговорённые часы. Так и накормить всех удобней тем, кто вкалывает в столовой. И мне, как командиру, определиться с основными занятиями, как-то - несение службы или занятия боевой, проще. Вся беда в том, что организм духа сразу же перестраиваться отказывается, и требует привычной вакханалии в жратве, не приемля рамки распорядка. Духу охота жрать всегда, и за банку сгухи он продаст Родину на раз. Что бы ни вопили правозащеканцы о том, что в армии хреново кормят - это не везде так, и в случае с новобранцами - вообще неприемлемо. Их хоть на убой корми во время приёма пищи - всё равно ходить будут голодными. Нагрузки-то поменялись, а организм ещё растёт. Черпаки и дембеля, издевающиеся над духами, таскающими в карманах хлеб, сами по духанке на этом палились, как правило.

Что лично мне очень помогало. Объяснительная полуторагодичной давности, написанная рукой нынешней грозы духов, где он признаётся в том, что своровал на обеде два куска хлеба, зачитанная перед строем и предъявленная общественности, враз меняет баланс авторитетности, и гроза становится лужей. Очень удобно держать за яйца любого бойца, и вертеть его мозжечком. Причём он, отлично сознавая, что шантажируем - ничего не может поделать, ибо действительно по духанке был за ним всеми давно забытый касяк... всеми... но не бумагой, которую опять-таки писал под страхом пиздюлины... не отопрёшься...свои же первые зачмырят, чтоб отгородиться, мол, мы не таскали.

   Ну да....

   ...не таскали...

   свежо предание, ... хотя процентов 20 не таскает, но гнилых косяков всегда найдётся... не таскал хлеб, так спёр чужую зубную щётку, или носки... да что угодно. Потом забывают, и вот приходит время, и бумажка с выражением зачитывается в канцелярии в рожу дембелю, который только чторассказывал, что ему положено делать, а чего не положено "по сроку службы", ломается в раз. Cереет и начинает искать выход. А выход один - служить, как скажет тот, у кого бумага.

Мы так устроены, что боимся уронить свой авторитет больше, чем совершить поступок, его реально роняющий. Но сейчас не об этом.

Я бывал в разных частях за время своей службы, но такого беспредела с хавкой, как в этой долбаной Борзе в 96-ом, я не припомню.

Офицер может питаться в офицерской столовой или, забрав жратву пайком, жрать тогда, когда доберётся до своей конуры. Я перестал посещать офицерскую столовую день на третий, после того, как прямо на моих глазах сосед достал из макарон немаленький кусок стекла.