Странно, думаю, обычно он очень быстро схватывал тему выжрать, а тут весь прям в работе.

"Ну и хуй с ним - нам больше достанется."

Аккумулятор припёрли, и я въебал граммов так 400, закуси, считай, и не было. Развезло, конечно, но не в хлам.

Прихожу в хату.

Панарин заебенил макароны с мясом. Везде чисто. Ящик смотрит.

- Всё в порядке, Сань?

- Да... ну... а... вам Г. ничё не говорил??

- А чо такое?

- Да тут приходили...

- Кто??

- Я не знаю... они с Г. ругались... сказали, ещё придут... вечером.

- Да и пох... пусть приходят, - я жру, глаза слипаются... в хате тепло и вообще всё гуд. Сам во хмелю.

Падаю сладко спать, чтобы солоно встать.

Пока я дрых, мне просто банально вынесли дверь, и зашли три упырька местных. Я проснулся от подачи в бубен. При попытке встать - ещё несколько ударов в башню, и потом двое, взяв меня под руки, просто присаживаются, со мною посерёдке, на мой же диван, где я спал. Наконец, врубаюсь, что нормально вижу третьего. Не знакомы... ну и рожа... лет пятьдесят, руки синие, глаза бесцветные, зубы в шахматном порядке... лыбится.

У меня из носа юшка.

"Что ж за блядство... все бьют в нос... у меня там мишень, что ли? Кто это?"

- Ты, малый, не ерепенься... мы говорили, что придём...

- Вы кто? - я знаю, что даже у этого быдла есть порядки, и даже местный авторитет "дядя Ваня", а беспредел - есть беспредел. Страха нет. Есть уже знакомая злость.

- Вопрос по-другому стоит, паренёк этот - твой?? - он, щерясь, указывает на Панарина.

Панарин серый, сидит с выпученными от страха глазами на кровати в углу. Увидев, что все смотрят на него, пытается встать.

- Сидеть, Панарин, не вмешиваться... - с таким помощником только в снайперы - чтобы на цель выводил.

Моя реакция урку радует.

- Твой, значит? Ну, так значит, раз он за себя ответить не может - ответишь ты!

И вот тут становится страшно и мне. Что мог натворить этот долбоёб Панарин, я и представить себе не мог. В краю, где солдат запросто может поссать внутри трансформаторной будки и уехать домой в виде углей (реальная история), от солдата можно ждать чего угодно.

Оказалось, что Панарин решил обзавестись гражданкой и спиздил джинсы, сушащиеся во дворе дома... зимой... вторую неделю. Спецом для него,еблана, повешенные. Но уркам, конечно, не нужен мудак Панарин. Им нужны молодые офицеры, которые приволокли солдата денщиком в дом, и способны оплатить его ебланство. Этот Панарин был моим единственным и, я думаю, последним денщиком.

Урка  лыбится и предъявляет за штаны, а я сижу и скриплю зубами.  Меня грузят три уркагана, за штаны, спизженые моим бойцом. Я с разбитым еблом, бухой, и денег в кармане 90 рублей.

Держат за руки по бокам, и мне встать нереально.

- Хорошо.... Чего ты хочешь?

Опять подача в лицо. Но уже ладонью... Оглушающая. Эффект звуковой и перед глазами круги.

- Я сам скажу, что я хочу... понял?? Твоё дело теперь слушать, а не вопросы задавать!!! Усёк, летёха? - Урка зло дышит мне в лицо, и я даже сквозь свой перегар чую гниль его пасти.

   Даже если ты очень ненавидишь поезда, стоять на пути движущегося состава не стоит. Это только в кино да в книжках все герои, и наказывают негодяев прямо сразу, не отходя от кассы. В жизни же все атаки в лоб, как правило, оказываются бессмысленны из-за печального результата.

    Сказать, чтобы я уж так и боялся этих бичей, не могу. Однако принял решение не дёргаться. Ситуацией рулил Урка, и справиться с ним сейчас не было никакой возможности. Во всяком случае, я не видел никакой возможности выйти из сложившейся ситуации весь в белом.

- Понял. Слушаю.

- Молодец, летёха, - Урка глумливо погладил меня по башке.

Омерзение, вот  определение тому, что меня передёрнуло. Моё сокращение, видимо, вызвало у Урки подозрение в попытке биться за честь и достоинство офицера, и я снова выхватил в пятак.

Сплюнул кровякой с губ в сторону.

- Ну, хорош уже...чё творишь-то?

- Сиди, не дёргайся - целее будешь, щенок. Значит так.... Штаны мои стоят 200 рублей. Мне после твоего говнюка носить их в падлу. Стало быть, ты мне должен... 200 за штаны...  и 100 за моральный ущерб... итого 300 рублей.

- И литр  пусть ставит, - голос справа.

Поворачиваю голову к говорящиму.

- Хули уставился?? - совсем молодой ещё парнишка, ровесник... может, чуть старше, передние верхние зубы сплошь железные. Щетина кустиками, и не щетина даже... так... пушок юношеский. Пытается ёбнуть меня головой в лицо. Резко отстраняюсь, и в итоге бью затылком того, что слева от меня. Оттуда тут же летит подача в живот. Не сильно.. .размаха-то нет, да и бил левой.

- Да харэ... говорю же... триста так триста.

Слева чувак не унимается. Обидно ему в такой ситуации от терпилы в рог выхватывать. Но его цыканьем успокаивает Урка.

- Только сейчас у меня бабла нет нихуя. Зарплата через неделю.

- эээ... корешок...так не пойдёт...мне бабло сейчас нужно...

- Да нету у меня сейчас, - блефую, у меня на мои 90 рублей свои планы.

Опять подача.

- Не пиздИ...гони бабки...

- Да заебал ты уже... чё они, появятся, если ты меня пиздить будешь?? Нету ни хуя... пропиты.

- Заткнись, урод... мне по хуй, где ты их возьмёшь... займи... укради... мне до пизды. Но чтобы завтра к вечеру они были. Я пришлю ... Коляна пришлю.

Колян, оказывается, это железнозубый справа, потому как он меня дёргает и шипит:

- И про бухло не забудь, казззёл...

Поворачиваюсь к нему, смотрю в глаза.

- Не забуду.

Колян чувствует, что я его не боюсь, и ему это не нравится. Он опять пытается ударить меня головой...дебил... рукой бы достал... я ведь у него под правой. Опять убираю голову, только не назад, а вбок. Слева  сидящий шарахается назад, чтобы не получить опять моим затылком. Контроль над левой рукой ослабевает. Есть дикое желание воспользоваться. Но я чувствую, что не справлюсь с тремя. Пропускаю эту возможность к  д е й с т в и ю.

- Ну, хватит уже... Колян... завтра закопаешь его, если чё... я смотрю, этот карась уже и так всё понял. Слышь, корешок, - это мне уже, - если ты меня кинешь завтра, долг удвоится...въехал?? Ну, вот и ладушки. А чтобы тебе легче искать было, мы у тебя жрачку заберём. Эй, хуйло малолетнее, - это Панарину, - давай сюда все консервы... бегом, падла.