Вопрос о самоопределении народов в январе 1918 г. стал ключевым на III Всероссийском съезде Советов, объявившим Россию федеративным государством. На нем Сталин как основной докладчик вынужден был пояснять: «Принцип самоопределения был понят Калединым и Радой совсем иначе, чем его понимаем мы». Сталин выступал в те самые дни, когда большевистские войска подходили к Киеву, и вынужден был оправдываться по поводу операций против УНР: «Нам бросали упрек в гражданской войне с беспомощным врагом, но только в борьбе с контрреволюцией куется революция и сметает на своем пути препятствия вроде организаций, подобных Раде»[299].

Повторимся, речь идет о практически беспрепятственном продвижении разношерстных, слабо обученных, недостаточно вооруженных большевистских отрядов к Киеву. Эти операции хорошо известны украинскому читателю по эпическим описаниям вооруженного столкновения под Крутами — настолько важного в боевом смысле, что основная масса большевиков в своих многочисленных мемуарах его «не заметила». Сегодняшние описания этой битвы сводятся к тому, что мощные орды регулярной армии большевистской России, некие «Сибирские полки» (до 5600 человек), подходя к Киеву, столкнулись с героическим сопротивлением группки (до 420 человек) необстрелянных украинских студентов, задержавших продвижение большевиков к столице УНР. Современная пропаганда красочно описывает «кровавую резню», которую большевики после этого устроили в Киеве («такой кровавой резни украинская столица не видела со времен нашествия хана Батыя», — гласит современный школьный учебник[300]), скромно умалчивая о том, что этой резне предшествовала не менее кровавая расправа петлюровцев над киевскими рабочими, поднявшими восстание против Рады.

Перезахоронение в Киеве студентов, погибших под Крутами

Конечно, в новомодных мифах о столкновении под Кругами больше вымысла, чем правды. Начнем с того, что авторы украинских учебников забывают упомянуть о примерном равенстве сил во время большевистского похода на Киев. А ведь даже современные украинские исследователи вынуждены признать: «Численного преимущества советские войска над вооруженными силами Центральной Рады не имели. Это касается соотношения сил и в отдельных пунктах (например, под Полтавой оно было 1:2,5 в пользу Рады), и в общем по республике»[301]. Другой исследователь истории Украины пишет: «Большевистские и украинские силы по численности хоть и были почти равными, но моральное состояние их было совсем разным. Советские войска и красногвардейские отряды имели четкое подчинение большевистскому командующему В. Антонову, не прибегали к митингам и, в большинстве случаев, четко исполняли боевые приказы. В отличие от В. Антонова и его штаба украинское военное руководство и подчиненные ему войска пребывали в состоянии анархии и хаоса… Именно потому В. Антонов сравнительно легко брал украинские города один за другим»[302]. В этом и пояснение, каким образом под Крутами (как, собственно, и в других местах Украины) большинство оказалось на стороне красногвардейцев — «героические» войска Центральной Рады в это время были заняты мародерством и резней рабочих в Киеве, им было не до войны.

В корне неверно представлять бой под Крутами и иные сражения этой операции как войну между русскими и украинцами, что сейчас часто делают историки. С этой точки зрения трудно было бы объяснить, почему те же самые студенты и юнкера Киева с таким же энтузиазмом спустя год будут записываться в отряды для защиты города от Петлюры — как бы от Украины. Кроме того, сторонники официальной точки зрения стараются обычно не упоминать о том, что на Киев наступали не регулярные «российские войска», а в основном отряды красногвардейцев, собранные в Донецко-Криворожском бассейне. Многие из них были этническими украинцами. С точки зрения сторонников теории «соборной Украины» довольно странно представлять их «российскими оккупационными войсками». И с той, и с другой стороны были и русские, и украинцы. Это действительно был акт гражданской войны, о чем упомянул и Сталин с трибуны съезда Советов.

В этой связи стоило бы вспомнить, что планы войск Антонова и харьковских красногвардейцев ничем особенно не отличались от планов Центральной Рады. Если план наступления красных на Киев был одобрен лишь в начале января 1918 г., то «Особый штаб обороны Украины», перед которым Центральная Рада поставила задачу овладеть «оплотом большевизма» Харьковом, был сформирован еще 15 декабря 1917 г.[303] (в него, кстати, вошел тот самый Порш, который уверял Сталина в приверженности Харькова «украинской идее»). Так что большевики отличались от Центральной Рады лишь тем, что сумели организовать наступление, а сторонники Винниченко и Петлюры не смогли оказать им хоть какое бы го ни было серьезное сопротивление.

Описания того, с какой легкостью харьковские красногвардейцы брали города, в которых до этого как бы устанавливалась власть Центральной Рады, не отличаются разнообразием. Это признается и одной, и второй стороной. Лишь 18 января по новому стилю Антонов — Овсеенко издал приказ о начале наступления на киевском направлении, а уже 8 февраля (то есть ровно через три недели) Киев окончательно был под контролем большевиков. Для сравнения: мощной армии Германии и Австрии спустя некоторое время для преодоления расстояния от Киева до Харькова потребовалось больше месяца.

Мифом является и то, что якобы основную ударную силу большевиков составляли некие Сибирские полки, то есть регулярные обученные войска. Действительно, в ударной группе Муравьева — Егорова, двигавшейся на Киев, было до 700 штыков 11–го Сибирского полка[304], который прибыл из — под Риги в Харьков в пяти эшелонах. Однако сохранились воспоминания непосредственного участника похода этого полка Н. Бушева, которые доказывают, что полк, прибывший с фронта, фактически и не вступил в бой, дойдя до самого Киева. Автор мемуаров пишет, что ехал с Сибирским полком в передовом эшелоне, и при этом добавляет: «Но и мы не были передовыми, так как в авангарде шли харьковские, московские и донецкие красногвардейцы… В Полтаву мы прибыли тогда, когда станция и город были уже освобождены от петлюровцев советскими передовыми отрядами»[305].

Красногвардейцы, участники боя за Киев в январе 1918 года

6 января 1918 г. отряд Муравьева, состоявший самое большее из 500 бойцов харьковской Красной гвардии, фактически без боя взял Полтаву, в которой в это время находились фантомные украинские полки — Мазепинский и Сагайдачного. Хотелось бы при этом особо отметить, что тот самый «кровавый палач» Муравьев всех украинских гайдамаков после сдачи ими оружия почему — то моментально распускал по домам. Некоторые из них даже успели вернуться в Киев, чтобы принять участие в последующих боях с большевиками[306].

Бушев пишет, что во время продвижения по линии Полтава — Ромодан — Лубны — Гребенка боев фактически не было. Получая известия о том, что где — нибудь замечен отряд гайдамаков, высылались небольшие отряды. «При этих столкновениях, — вспоминает Бушев, — гайдамаки быстро рассеивались… Потерь с нашей стороны почти никаких не было… На станции Гребенка уточнили, почему мы до сих пор не встретились с противником. Как выяснилось, по линии впереди нашего полка продвигался отряд красногвардейцев, который и гнал эшелоны петлюровских войск на Киев.

Растерянность среди гайдамаков была неимоверная. Небольшой отряд советских бойцов выходил из вагонов, рассыпался в редкую цепь» и рассеивал гайдамаков. Эти воспоминания подтверждают, что основной силой Муравьева был отряд красногвардейцев, сформированный под эгидой большевиков Харькова[307].