В условиях, когда денежную и банковскую систему лихорадило, предприятия Юга вообще начали обходить банки и даже в условиях дефицита денежных знаков переходили на наличный расчет. К примеру, правление Электрического акционерного общества Донецкого бассейна (станция Ясиноватая) с февраля 1918 г. начало расчеты с Московским отделением общества «Сименс и Шуккерт», с Московским обществом «Электросталь» и шахтами Григорьевки и Гришино наличными деньгами. В то же время зарплаты рабочим задерживались либо не выдавались вовсе, и объяснялось все это именно отсутствием наличности. По данным ВСНХ, 10 % рабочих Донбасса в феврале 1918 г. не получили зарплату еще за ноябрь и фактически никто не получил за декабрь 1917–го и январь 1918 года[508].

По самым скромным подсчетам, металлургическая промышленность Донбасса требовала 250 млн рублей в месяц, а каменноугольная — 150 млн. Где — то на все это правительству Донецкой республики нужно было изыскивать средства[509].

Судя по докладу Скрыпника на IV областном съезде, ЦИК Украины видел единственный источник финансирования: получение денег из российской столицы. Он жаловался, что Цикука получила лишь 200 млн рублей, назвав это «каплей в море». И в общем — то, никаких иных источников не назвал. Конечно же, на финансовую поддержку из Петрограда надеялись и руководители ДКР. Неслучайно в документе, провозглашавшем создание республики, содержалась просьба выделить из столицы 1 млн рублей (а анархисты даже требовали принять постановление об автоматическом зачислении 250 млн рублей в месяц на счета ЮОСНХ из столичного Госбанка). Вопрос о финансировании экономики Донецкой республики не раз рассматривался на заседаниях ленинского Совнаркома. Тот даже отказывал в финансировании армии, объясняя это «необходимостью в первую очередь субсидировать промышленные предприятия Донецкого бассейна»[510].

Ответственным за финансовую поддержку региона из Центра был Серго Орджоникидзе, который, как и Оболенский, большую часть времени осенью 1917–го — весной 1918 г. проводил в Харькове и Донбассе. По разным данным советских историков, с октября 1917–го по апрель 1918 г. благодаря Орджоникидзе в государственный банк Харькова из Петрограда было переведено в общей сложности от 860 млн до 1 млрд рублей, то есть примерно по 140–160 млн рублей в месяц. В то время как с конца декабря 1917–го до начала марта 1918 г. Харьковской конторой Госбанка только на зарплату рабочим и служащим было выдано 115 млн рублей. В марте 1918 г. по инициативе Ленина ВСНХ учредил в Воронеже Центр финансирования промышленности Юга России. Был выбран Воронеж, а не Харьков, в связи с тем, что немецкие войска уже двигались в сторону столицы ДКР[511].

Серго Орджоникидзе (шарж наркома ДКР В. Межлаука)

Конечно, средств, выделяемых общероссийскими властями, было недостаточно. По распоряжению Артема все банковские и кредитные учреждения ДКР должны были с 24 февраля начать ежемесячную отчетность перед финотделом ЮОСНХ о состоянии средств на счетах[512]. Осуществить этот контроль на практике было довольно сложно. По данным справочника «Весь Харьков на 1917 год», только в столице ДКР насчитывалось, как минимум, 15 банковских учреждений и 13 кредитных обществ, не считая их многочисленных отделений[513]. К концу 1917 г. ряд центральных банков начал сворачивать свои представительства на Юге, а инвесторы (особенно иностранные) активно начали выводить капитал за рубеж.

В Донецкой республике все — таки к этому подходили более цивилизованно. Банковское имущество охраняли, а сами банки старались брать под жесткий контроль. Декрет № 4 Совнаркома ДКР от 28 февраля за подписями Васильченко и Межлаука гарантировал неприкосновенность частных вкладов в государственных сберкассах и даже отменил ограничения по выдаче вкладов, осуществленных после 1 января 1918 года[514].

Подписи наркомов ДКР Васильченко и Меж паука под декретом № 4

Мало того, в случаях конфискаций банковских средств власти Донецкой республики прилагали усилия по возврату изъятого имущества частным банкам, Что, кстати, советские историки позже ставили им в вину. К примеру, В. Ревегук писал: «Это была серьезная ошибка Совнаркома ДКР, которая дала возможность капиталистам продолжать экономическую диверсию и финансировать контрреволюционные выступления». Так что с точки зрения советских критиков ДКР, Артем и его единомышленники действовали «излишне демократично»[515].

Гораздо меньше, чем банкам, в ДКР повезло частникам, державшим свои ценности и средства в банковских сейфах. Нарком республики по делам финансов В. Межлаук буквально в день своего назначения издал первое же распоряжение о том, что во всех банках начинается «проверка сейфов в присутствии их владельцев». В случае неявки владельцев в течение трех дней

В большинстве регионов России власти (вне зависимости от того, большевики ли были у власти или нет) решали вопрос довольно просто — путем конфискации банков. все содержимое сейфов подлежало конфискации[516]. Те, кто присутствовал при вскрытии своих сейфов, много не выиграли. Их имущество, как правило, описывалось, запечатывалось, а затем, когда уже началась эвакуация банковских средств, … все равно подлежало конфискации.

Но главный источник получения средств ведомство Валерия Межлаука связывало с излюбленным способом большевиков — дополнительным налоговым обложением зажиточных граждан, именуемых «капиталистами». Этот метод выбивания денег применялся во всех регионах России. Не стал исключением, конечно же, и Донецкий регион.