Христианский Запад не мог примириться со своим новым положением в Святой Земле. Общее мнение заключалась в том, что христианские святыни ни в коем случае нельзя оставлять в руках неверных. Поэтому папа Иннокентий III (1198-1216 гг.) призвал христиан к новому Крестовому походу. В 1202 г. в Верхней Италии собралось многочисленное войско. В связи с необходимостью переправы морем в Святую Землю крестоносцы вступили в переговоры с Венецианской республикой, чей дож Энрико Дандоло взял крест. Его примеру последовало множество венецианцев. Запросив колоссальную по тем временам плату за перевозку в размере 85 000 кельнских марок серебром, венецианцы обещали переправить морем в Святую Землю 4 500 рыцарей с лошадьми, 9000 оруженосцев и 20 000 воинов-кнехтов (в вышеупомянутую сумму входили и расходы на питание и фураж). Но торгашеский дух венецианцев заставил крестоносцев изменить направление похода. Воспользовавшись безденежьем собравшегося войска (крестоносцы смогли набрать лишь две трети запрошенной венецианцами суммы) и борьбой за трон в Византийской Империи, венецианцам удалось, в конце концов, добиться аннексии Константинополя, в качестве торговой метрополии, и всей Восточной Римской империи - в качестве зоны своего экономического господства.      

        Впрочем, наряду с жаждой наживы и торговой конкуренцией, к подобному развитию событий привел и ряд и других факторов. Венецианский дож Энрико Дандоло в молодости был заключен византийцами в тюрьму и, по приказанию  василевса Мануила I Комнина, ослеплен. С тех пор он смертельно ненавидел “льстивых и коварных греков” и горел жаждой мести. С 1201 г. в Италии пребывал в изгнании бежавший из Византии наследник восточно-римского императорского престола Алексей Ангел. Его отец, император Исаак Ангел, был свергнут и ослеплен собственным братом, короновавшимся под именем Алексея III и истребившим всю императорскую семью. Сын Исаака надеялся с помощью “латинян” возвратить трон своему отцу. Он безуспешно просил о поддержке папу Иннокентия III, после чего обратился к  германскому королю Фридриху Швабскому, женатому на сестре Алексея, византийской принцессе Ирине. Владыки “Священной Римской Империи германской нации” уже давно обращали свои взоры на Византию. Принадлежавшая им, как наследникам древнеримских кесарей и Карла Великого - чисто теоретически! - власть “над всем Западом” в действительности была весьма зыбкой. Формально их столицей считался Рим. Но чтобы добраться туда, им приходилось предварительно короноваться в восьмиугольной церкви “Октагон” г. Ахена королевской короной Германии, после чего, взойдя на трон Карла Великого, созывать войска и идти походом на Италию, где папы в Риме - с большей или меньшей степенью добровольности - возлагали на них корону “римских императоров”. Как правило, пребывание этих Императоров в Италии использовалось их непокорными вассалами в Германии для устройства заговоров и мятежей. Новоиспеченным “римским императорам” приходилось срочно возвращаться из Италии в Германию подавлять эти мятежи. Папы, как правило, тут же поднимали против императорской власти население Рима, а то и всей Италии, причем нередко, с целью дальнейшего разжигания усобиц в Германии, короновали кого-либо из других германских князей “контримператорами”. Императоры, подавив мятежи за Альпами и набрав новое войско, возвращались в Италию и заменяли непокорных пап “антипапами”. Ввиду ограниченности собственных людских и материальных ресурсов, Императорам приходилось призывать под свои знамена вассалов. Денег для выплаты им жалованья Императоры, как правило, не имели, и, кроме надежд на богатую итальянскую добычу, могли расплачиваться с вассалами за верную службу только предоставлением им все новых привилегий. Чем больше привилегий получали вассалы от Императоров, тем более независимыми они становились от Императорской власти. Таким образом, чем сильнее становились римско-германские Императоры в Италии, тем слабее они становились в Германии. Поэтому многие из них - например, Фридрих II Гогенштауфен (прозванный “сицилийским султаном” за свою терпимость к мусульманам) предпочитали жить в своих итальянских владениях - тем более, что столицей их Империи считался Рим! -, а в Германию почти не заглядывали. Со временем владыки “Священной Римской Империи германской нации”, с целью дополнительного упрочения своей власти, стали заставлять пап короновать своих наследников (кронпринцев) “римскими королями (царями)”. Папы, сами склонные к захвату верховного владычества, также присваивали себе древнеримские атрибуты и титулы, например, древнеримский титул главного жреца - “Верховного понтифика” (Pontifex Maximus), а (Западный) „Христианский мир“ (в который включали лишь страны и народы, признававшие верховное владычество пап) именовали древнеримским термином “республика” (Res Publica), противопоставляя его тем самым универсальной власти “Римской Империи” - как “Западной (германской)”, так и “Восточной (ромейской, или византийской)”. Последняя, в свою очередь, никогда не отказывалась от претензий на все “римское наследство” - как политическое и территориальное, так и духовное (церковное). Не случайно византийцы, даже забыв латынь и перейдя на греческий язык, по-прежнему упорно именовали себя не “греками” или “эллинами”, а “ромеями” (слово “ромей” означает по-гречески “римлянин”). В то же время на Западе их, чем дальше, тем упорнее именовали как раз “греками”. В общем, в походе на Константинополь оказались заинтересованы как германские Императоры “Священной Римской Империи”, мечтавшие, присоединив к ней Византию, “восстановить целостность Римской Империи” (сын Филиппа Швабского, как внук византийского Императора Исаака Ангела по матери, вполне мог претендовать как на римский, так и на константинопольский престол, после - или вместо! – своего родного дяди Алексея Ангела), так и венецианцы - во-первых, с целью исключения торговой конкуренции со стороны Византии, а во-вторых, с целью фактического возглавления дожем Энрико Дандоло всего крестоносного войска, которое он, пользуясь господством венецианцев на море, мог, кроме Византии, направить и на других своих конкурентов (например, на подчиненную венгерскому королю далматскую торговую республику Задар).    Подзадоривал крестоносцев и беглый византийский принц Алексей Ангел, суливший им 200 000 марок серебром в качестве вознаграждения за восстановление на троне своего отца, 10 000 греческих воинов в помощь для борьбы с мусульманами в Святой Земле и даже подчинение православной Константинопольской Патриархии папскому Риму. Он, кстати, был не первым из византийских владык, пытавшихся (часто не без успеха!) поймать “тупых западных варваров” на эту приманку. 12 июля 1203 г. флот западных “паломников” появился на константинопольском рейде. Крестоносцы выступали как союзники законного наследника византийского престола Алексея Ангела. Поэтому сопротивление греков было незначительным. Мало того! Против узурпатора Алексея III вспыхнуло народное восстание, и он тайно бежал из столицы. 18 июля константинопольцы силой освободили из узилища слепого Исаака Ангела и короновали его вторично. Наследник Алексей стал соправителем отца под именем Алексея IV Ангела. Но, узнав о громадной сумме, обещанной им крестоносцам в обмен на военную помощь, и об обещании подчинить Константинопольскую патриархию папскому Риму, греки снова взбунтовались, перебили или выгнали всех проживавших в столице „латинян“ и подожгли город. Ряд византийских городов и провинций отказался подчиняться соправителям. Тогда Алексей IV попросту отказался платить крестоносцам и разорвал свой союз с ними в одностороннем порядке. Взбешенные очередным византийским вероломством,  крестоносцы снова осадили Константинополь. В январе 1204 г. Алексей IV был низложен в результате нового мятежа. Вместо него был коронован Императором вождь восставших Николай Канав (Канабус). В отчаянии Алексий IV не нашел ничего лучше, как обратиться за помощью к недавно обманутым им крестоносцам. “Франки”, все еще надеявшиеся получить от лживого грека свои деньги, сменили гнев на милость и согласились помочь ему, в обмен на твердое обещание заплатить наконец по счетам. Но тут советник Алексея IV Ангела - военачальник из знатного рода Дук - Алексей Мурзуфл (Морчофль), взбунтовав войска, казнил Алексея IV Ангела, а затем и второго узурпатора - Николая Канава, и сам провозгласил себя Императором “ромеев” под именем Алексея V.  Платить крестоносцам по долгам свергнутых Ангелов он категорически отказался. Осада Константинополя возобновилась. Город был защищен со стороны моря мощными стенами, расположенными в один ряд и укрепленными многочисленными башнями, а со стороны суши – тройным рядом стен (так называемыми Длинными стенами, построенными при Императоре Анастасии и имевшими 100 км в длину, внутри которых находились стены Императора Феодосия, внутри которых, в свою очередь, находились еще более древние стены Императора Константина). Стены Феодосия представляли собой сложнейший комплекс оборонительных сооружений протяженностью 5,5 км, пересекавшие весь полуостров, на котором располагалась столица Восточной Империи, от одного берега до другого. Фактически эти стены состояли из трех рядов и имели 36 башен. Доступ к стенам преграждал наполненный водой каменный ров глубиной 10 м и шириной 20 м. С внутренней стороны рва поднималась пятиметровая стена – протейхизма – высотой 5 м. За ней, на известном удалении, возвышался второй ряд стен шириной 3 м и высотой 10 м, укрепленных 15-метровыми башнями. В 30 м за ними шли еще более мощные стены толщиной до 7 м, защищенные также огромными, 8-, 6- и 4-угольными башнями высотой от 20 до 40 м с 2 оборонительными площадками каждая. Основания этих оборонительных сооружений уходили под землю на глубину12 м, что делало всякие попытки подвести под них подкоп почти бесперспективными. В город вели 5 защищенных башнями ворот. Кроме них, имелось 5 военных ворот, меньших по размеру. Ведшие через рвы деревянные мосты в случае опасности могли быть легко разобраны или сожжены. Константинопольские стены имели в общей сложности 400 башен, надежно защищавших столицу Восточной Римской Империи на протяжении многих столетий. Но какой прок был во всех этих мощных укреплениях, если подавляющее большинство 400-тысячного населения столицы отказалась защищать их от всего 20 000 западных “паломников” даже в минуту, казалось бы, величайшей опасности для Ромейской державы?