Господа, я очень прошу, если кто усомнился въ истинѣ моихъ разсказовъ, лучше сознаться и не стѣснять меня своимъ присутствіемъ, такъ какъ я не могу свободно разсказывать вамъ о своихъ дѣйствительныхъ приключеніяхъ, сознавая, что мнѣ не вѣрятъ, пожимаютъ плечами, переглядываются и даже безъ стѣсненія смѣются. Всѣ дальнѣйшія мои приключенія столь же правдивы, какъ и предыдущія, несмотря на кажущуюся невѣроятность.

На сегодня довольно съ васъ, господа. Спокойной ночи!

Первое путешествіе въ моей жизни относится къ далекому прошлому. Я былъ тогда очень молодъ. Это было еще задолго до путешествія моего въ Россію, съ которымъ я имѣлъ честь вкратцѣ познакомить васъ, такъ какъ умолчалъ о многихъ приключеніяхъ, а познакомилъ васъ только съ нѣкоторыми, чтобы дать понять вамъ о чудной странѣ — Россіи и о моей находчивости, храбрости и сообразительности. Теперь же я хочу вамъ кое что разсказать еще о моихъ приключеніяхъ на морѣ въ годы прекрасной юности. Событія, о которыхъ я буду говорить, безусловно правдивы, въ чемъ, я думаю, вы сомнѣваться не будете, несмотря на невѣроятность этихъ удивительныхъ приключеній.

Я былъ тогда едва оперившимся птенчикомъ и не совсѣмъ еще отвыкъ отъ дѣтскихъ привычекъ. Самостоятельности во мнѣ было очень мало, такъ какъ я мирно проживалъ въ счастьѣ и благоденствіи подъ родительскимъ крылышкомъ. Мой дядя, по матери, занималъ высокій постъ въ посольствѣ на островѣ Цейлонѣ и страшно любилъ меня; мнѣ же очень нравились его форма — гусарскаго офицера, его высокій ростъ, статность и длинные, черные, какъ смоль, усы. Меня, почему то, всѣ называли проказникомъ и даже говорили, что мой бѣлый пушокъ подъ носомъ и на подбородкѣ не успѣетъ вырасти, какъ я себѣ гдѣ нибудь сломаю голову. Можетъ быть родители думали такъ потому, что я цѣлые дни и ночи только и мечталъ о путешествіяхъ и о страшныхъ приключеніяхъ, гдѣ всегда рисовалъ себя побѣдителемъ; даже во снѣ я леталъ черезъ моря и горы, и когда съ испугу просыпался, то находилъ себя на полу. Сестры смѣялись надо мной говоря, что я летаю съ кровати на полъ.

Долженъ замѣтить, что отецъ мой провелъ большую часть своей жизни въ кругосвѣтныхъ путешествіяхъ и въ зимніе долгіе вечера любилъ угощать насъ разсказами о своихъ приключеніяхъ. Теперь я объясняю свою страсть къ путешествіямъ просто врожденной склонностью и слѣдованію примѣрамъ незабвеннаго отца. Я столько наслушался всякихъ занимательныхъ разсказовъ о приключеніяхъ и лишеніяхъ путешественниковъ, что считалъ себя уже достаточно закаленнымъ и не бояться ничего въ свѣтѣ. Мнѣ но хотѣлось вырваться изъ дому и порвать навсегда съ родительской опекой.

Я пользовался всякимъ представлявшимся мало мальски удобнымъ случаемъ для меля, чтобы удовлетворить непреодолимую страсть видѣть свѣтъ.

Отецъ, привыкшій самъ къ путешествіямъ, немного сочувствовалъ мнѣ; онъ понималъ, что мнѣ тяжело томиться въ родной семьѣ безъ особаго дѣла, быть просто нахлѣбникомъ, но мать и тетенька ни за что не рѣшались отпустить меня изъ дому. Никакія просьбы и мольбы мои ни къ чему не приводили. Наконецъ, дѣло повернулось для меня въ очень хорошую сторону и случаю, самому обыкновенному случаю, угодно было удовлетворить мое страстное желаніе. Я узналъ, что къ намъ долженъ былъ пріѣхать мой любимый дядя, гвардейскій офицеръ, который очень любилъ меня и просто глазъ не спускалъ съ меня во время нашихъ встрѣчъ. Онъ часто мнѣ говорилъ: если тебѣ что-нибудь нужно будетъ, обращайся ко мнѣ, а я для тебя все устрою. Я старался въ его присутствіи быть тихимъ, покорнымъ, хорошимъ юношей, чтобы еще больше расположить его къ себѣ. Однажды я подѣлился съ дядей своей мечтой отправиться путешествовать, и онъ мнѣ отвѣтилъ, что сдѣлаетъ все зависящее отъ него, чтобы помочь исполненію моего желанія.

Моей радости не было конца, и я уже былъ увѣренъ, что дѣло пойдетъ на ладъ. Дядя краснорѣчиво сталъ доказывать, что для меня прямо таки необходимо проѣхаться по свѣту, и послѣ долгихъ увѣщаній, возраженій, противорѣчій и обсужденій, къ великой моей радости всѣ согласились, чтобы я отправился съ нимъ на островъ Цейлонъ, гдѣ онъ много лѣтъ занималъ отвѣтственный служебный постъ. Я быстро сталъ собираться въ далекую дорогу и черезъ нѣсколько минутъ уже былъ совершенно готовъ къ отплытію въ чужія страны, но всѣ начали смѣяться надъ моей чрезмѣрной поспѣшностью. Пришлось еще обождать недѣли двѣ, пока мы, наконецъ выѣхали въ Голландію, чтобы взять тамъ нѣкоторыя порученія и документы и затѣмъ уже отправиться въ путешествіе.

Мы отплыли изъ голландскаго порта, Амстердама. Морское путешествіе представляло для меня много новаго и интереснаго. Какъ бы я не старался умолчать о томъ, что происходило на морѣ, но никакъ не могу обойти молчаніемъ перенесенной нами страшной бури. Собственно, наше плаваніе, только благодаря той бурѣ и ея послѣдствіямъ, представляетъ нѣкоторый интересъ, такъ какъ больше по дорогѣ съ нами ничего не произошло. Буря эта разразилась какъ разъ въ то время, когда мы бросили якорь у одного небольшого островка, чтобы запастись тамъ пресной водой и углемъ. Она такъ сильно бушевала, что вырывала съ корнемъ множество деревьевъ и поднимала ихъ въ воздухъ. Страшно было смотрѣть, какъ стихія играла такими громадными деревьями, точно пылинками. Нѣкоторыя изъ деревьевъ были тяжестью въ нѣсколько сотъ пудовъ, тѣмъ не менѣе ихъ подняло на неизмѣримую вышину, такъ что они казались маленькими точками и кружились тамъ, точно пухъ отцвѣтшаго одуванчика. Море такъ бушевало, что приводило въ ужасъ весь экипажъ нашего парохода, который качался, какъ щепка на поверхности пѣнистыхъ валовъ. Я впервые видѣлъ страшную силу природы, которая, казалось, жаждала жертвъ, безумолку завывалъ сильный вѣтеръ, наводя панику на все живое.

Спустя нѣкоторое время, буря утихла, и тогда мы увидѣли чудесное явленіе природы. Всѣ деревья, носившіяся въ воздухѣ, вдругъ опустились на землю; каждое попало на свое прежнее мѣсто, сейчасъ же пустило корни и продолжало свой ростъ, какъ будто ничего не произошло съ нимъ. Даже слѣда не замѣтно было послѣ опустошительной грозной бури. Всѣ деревья по прежнему спокойно росли, и листья пѣли невнятно тихую пѣсенку, шептались и цѣловались другъ съ другомъ.

Впрочемъ, одно дерево представляло исключеніе. Передъ началомъ бури одинъ туземецъ со своей женой приставили лѣстницу къ дереву, чтобы нарвать огурцовъ себѣ на ужинъ, такъ какъ эти овощи растутъ тамъ не на грядахъ, какъ у насъ, а на вѣтвяхъ деревьевъ. Въ это самое время сорвался страшный вихрь, вырвалъ дерево съ корнями и понесъ его вмѣстѣ съ людьми въ воздухъ. Почтенная парочка терпѣливо совершила воздушное путешествіе, но своей тяжестью они придали дереву совершенно другое направленіе, такъ что упало оно на землю не корнями въ свое прежнее мѣсто, а горизонтально, поперекъ одной улицы столичнаго города, перегородивъ дорогу пѣшеходамъ и проѣзжимъ. Когда началась буря, предводитель всѣми туземными войсками и начальникъ страны далъ приказъ, чтобы всѣ жители выѣхали изъ города, во избѣжаніе несчастныхъ случаевъ съ людьми. Но почти всѣ жители еще

до его приказа выселились за городъ изъ боязни бытъ раздавленными развалинами своихъ жилищъ. Къ концу бури начальникъ страны захотѣлъ почему то вернуться въ свой дворецъ; можетъ быть онъ хотѣлъ показать свою храбрость, или просто по дѣлу, это покрыто мракомъ неизвѣстности, такъ какъ, благодаря неожиданной смерти, онъ унесъ эту тайну вмѣстѣ съ собой въ темную могилу. Случай этотъ вызвалъ въ странѣ много толковъ и всевозможныхъ догадокъ, а дѣло, собственно, произошло очень просто. Начальникъ ѣхалъ по одной изъ улицъ ко дворцу, и въ это время упало дерево съ огурцами на его коляску и, къ счастью, убило его до смерти, а лошади понесли его трупъ по улицѣ, пока онъ не слетѣлъ на мостовую, окровавленный, съ разбитой головой.