Я положила руку на грудь брату. Под пальцами ритмично билось его сердце. Каждый его стук отдавался в моем собственном, словно единый удар, сливаясь в одно целое. Я понимала Олава, его стремление чего-то добиться, достичь самому. Он не хотел судьбы, уготованной его родителем. Тяжело быть торговцем, когда душа рвется в полет. Но я так же понимала и нашего отца. Он боялся за Олава, боялся потерять его.

— Все будет хорошо, — сказала я, успокаивая брата, — Не волнуйся, отец в итоге примет правильное решение.

— Сомневаюсь, — ответил Олав. Я заметила, что настроение его постепенно стало портиться. Стоило ему нахмуриться, как по гладкому лбу пробежали тонкие морщинки.

— Ему тяжело судить, — добавил Олав, — Я помню те времена, когда он ходил в набеги!

Я промолчала, не зная, что сказать. По своему он, конечно, был прав, но где-то в глубине души я и сама не желала, чтобы Олав ушел вместе с войском Коннора. Как и отец, я боялась, что старший брат может оказаться неудачлив, но никогда не позволяла себе высказаться об этом при нем. Да и все равно это вряд ли помогло.

— Пойдем в дом, — я взяла брата за руку. Он поднял на меня тяжелый взгляд, но руки не отнял. Внезапно мне захотелось как-то утешить его, как это часто в детстве делал он, помогая мне справится со своими бедами, но я не могла найти подходящих слов и просто молча, рука об руку, мы вернулись в дом.

Гости приплыли через несколько дней. Я вышла на утес, наблюдая, как многочисленные корабли, сверкая яркими пестрыми парусами в солнечных лучах, пристают к пристани. Их было слишком много, у пристани хватило места только для трех самых больших кораблей, а остальные просто вставали на якорь у самого берега. По сброшенным сходням спускались воины. Я смотрела на их высокие фигуры, бородатые лица. Некоторые улыбались, но в основном они только с интересом оглядывались по сторонам и вереницей поднимались к поселению, где их уже встречала детвора.

Первым ступил на наши земли высокий рослый мужчина. Я даже издалека разглядела его длинные седые волосы, заплетенные в тугую косу и заправленные за пояс на спине. Я невольно вспомнила слухи, по которым его называли оборотнем за глаза и невольно подумала, что возможно, они были не лишены оснований. Походка у короля была как у хищника. Он шел как-то величественно, сразу, по одному его шагу было видно — это король. Я без труда догадалась, что это сам Коннор Кровавый. За ним следовали вожди, примкнувшие к королю на время похода на запад.

Сбежав с утеса, я бегом поспешила к дому. Приветствовать гостей входило в мои обязанности, как хозяйки дома. Я едва успела встать рядом с отцом, вышедшим встречать дорогих гостей, как к нашему дому, окруженный своими людьми, поднялся король.

Отец склонил перед Коннором голову, я почтительно поклонилась, выражая в поклоне свое уважение к чину гостя, а мой брат, стоявший по правую руку от отца, замешкавшись, во все глаза уставился на короля, а затем, словно спохватившись, склонил голову в глубоком поклоне.

— Гуннар! Старый ты вояка! — улыбнувшись в усы, произнес Коннор. Отец и король обнялись.

— Приютишь моих ребят? — Коннор кивнул за спину, туда, где во дворе толпились воины, и они все пребывали и пребывали, пока стало так тесно, что казалось, здесь негде даже яблоку упасть. Я мысленно подумала о том, как буду размещать все это многочисленное войско, уже не говоря о том, как его прокормить.

— Разве я когда то прославил себя не гостеприимным хозяином? — шутливо поинтересовался Гуннар. Король засмеялся. У него оказался на редкость приятный смех, тягучий, как сладкий мед, а голубые глаза светились добротой и умом.

— Если они пробудут у нас с неделю, — мелькнуло в голове, — То мы просто разоримся.

Но вслух я ничего не говорила и только все время улыбалась, как бы, между прочим, разглядывая стоявших за спиной Коннора вождей. Многие из них были едва ли моложе отца, но среди почтенных мужей оказалось и несколько довольно молодых мужчин. Один из них как-то сразу привлек мое внимание. Я покосилась в его сторону и довольно долго и, вероятно, бесцеремонно, разглядывала его, потому что он, словно почувствовав мой взгляд, внезапно посмотрел на меня. Спокойно, без тени удивления или эмоций в темных глазах, словно ожидал моего интереса. У него были черные, как ночь волосы, длинными прядями спадавшими на широкие плечи, довольно крупный нос с горбинкой. Но больше всего меня поразили его глаза — карие с крапинками золота.

— Красивый, — первое, что пришло мне в голову, когда я отпустила глаза, — Даже слишком, — но только совсем не внешность воина привлекла мое внимание. Странное ощущение того, что я уже когда-то прежде встречала его, пронзило мое сознание, как и непонятная, вспыхнувшая к нему неприязнь. Я сама не могла понять, почему он вызвал во мне волну подобных ощущений, которую я едва сумела сдержать.

— Это мой сын, Олав, — Гуннар тем временем представил брата, а затем и меня, — А это дочка — Кири.

Коннор одобрительно посмотрел сперва на Олава, затем на меня. Затем представил своих вождей.

— Ну, пойдем, — отец распахнул двери перед королем и пропустил того первым. За ними последовали мы с братом и приближенные Коннара. В большом зале их уже ждал накрытый стол, а рабы спешили расставлять блюда. В воздухе пахло жареным мясом и пряностями, а так же свежеиспечённым хлебом и пивом, которое в обилии дожидалось гостей в многочисленных бочках, расставленных по углам зала.

Я проследила взглядом, как король и его вожди сбросили оружие на длинный стол у входа, и расселись по лавкам. Во главе стола, где обычно всегда сидел Гуннар, теперь восседал сам король. А мой отец и какой-то седоусый вождь, сели по обе его руки.

Я пробежала беглым взглядом, всего ли хватает на столе. Распекла одну из девушек рабынь за нерасторопность, с которой она, как мне показалось, поспешила с кувшином пива к королю, а затем, еще некоторое время прошлась по залу и с удовлетворением отметив, что все идет, как полагается, вышла во двор, чтобы удостоверится в том, что и остальных наших гостей, дружинников короля, устроили, как положено и накормили, и поднесли им выпивку. Когда я убедилась, что все идет своим чередом, я со спокойным сердцем вернулась в зал, где гости уже вовсю пировали за столами. Забрав из рук рабыни кувшин с пивом, я направилась к королю. Подливая ему в полупустую чашу напиток, покосилась на сидевшего отца. Гуннар посмотрел на меня с одобрением и отвернулся, чтобы продолжить прерванный разговор с Коннором. Но король внезапно посмотрел на меня.

— Твоя дочь уже сосватана? — обратился он к Гуннару. Услышав такие слова, я подняла взгляд и посмотрела сначала на отца, а затем на Коннора.

— Нет, — ответил Гуннар, — Женихи, конечно, были. Но одни не устраивали меня, а другие не нравились Кири, — и добавил, — Но все же я думаю, она у меня в девках не засидится!

— Она у тебя красавица, — с одобрением в голосе, сказал Коннор и пристально посмотрел на меня, а затем добавил, глядя на то, как я замерла перед ним в нерешительности и, приняв это за смущение, — У меня найдется немало достойных воинов, — обратился он уже ко мне, — Выбирай любого в мужья! — я поняла, что он шутит, и выдавила из себя самую милую улыбку, на которую только была способна. Затем подлила пива сидящему рядом с королем бородатому вождю и пошла дальше по ряду, пока пиво в моем кувшине не закончилось. Поспешно отойдя в сторону дверей, я нагнулась, наполняя кувшин напитком, а когда выпрямилась, то увидела вошедшего в двери высокого воина, того самого, что заинтересовал меня с первого взгляда. Он остановился, возвышаясь надо мной на добрых две головы, пристально разглядывая меня сверху вниз, как-то неприятно, оценивающе, что ли, словно я была какая-то рабыня, а не вольная госпожа этого дома. Мои щеки тут же вспыхнули от гнева. Я с презрением окатила его ледяным взглядом, отметив при этом, что он все-таки необычайно хорош и вернулась к столу, проследив при этом, как молодой воин подошел к королю и сел рядом с ним, потеснив при этом седовласого вождя.