Ранним утром, когда солнце только поднималось из-за горизонта, окрашивая нежным розовым светом, лежащий на крышах города снег, а горожане еще почивали в своих постелях, в таверне, расположенной в торговом квартале, двое мужчин сидели за дубовым столом и разговаривали.

— Я оставляю ее тебе на три года, — говорил черноволосый, глядя в лицо собеседнику, — По истечении этого срока я вернусь за ней.

Хозяин таверны коротко кивнул:

— Будь спокоен, Бренн, — ответил он, — Сохраню детей, как своих собственных, если бы они были у меня.

Ворон откинулся на спинку добротного стула, достал откуда-то из складок своей одежды увесистый кошель и бросил его на стол.

— Этого должно хватить, — произнес он.

— С лихвой, — взяв в руку кошель и подбросив ее в воздухе, ответил бородатый хозяин. Потом внезапно перевел взгляд на северянина.

— Скажи мне, зачем тебе девочка? Ты нашел в ней какой-то особый талант?

Ворон холодно улыбнулся.

— Не думаю, что тебе стоит знать ответ на этот вопрос, — сказал он.

— Но все-таки, — не унимался Радомир, — Она важна для тебя! За столько лет я впервые вижу, чтобы ты нашел ученика.

— Ученицу, — поправил Ворон.

— Да, ученицу, — согласился мужчина, — Мне важно знать только одно — не опасна ли она?

Бренн на секунду напрягся и прищурил темные глаза. На его лице отразилась странная гамма злости и недоверия, но это так быстро прошло, что Радомир едва успел заметить выражение лица у собеседника, прежде чем оно стало прежним — отстраненно холодным.

— Ты боишься, что она такая, как я? — спросил Ворон спокойно.

— Честно говоря, да, — последовал ответ.

— Тогда можешь вздохнуть спокойно, — сказал северянин, — Нет, она не такая, а если со временем и станет подобной мне, то сможет контролировать себя в отличие от меня. Ты хотел услышать это?

— А скажи мне, — Радомир пытливо заглянул в глаза собеседнику, — Если ты ее не инициируешь, она останется просто человеком?

Ворон некоторое время медлил с ответом, барабаня пальцами по деревянной поверхности столешницы, а потом покачал головой.

— Я не хочу отвечать тебе на этот вопрос, — отрезал он и резко поднялся из-за стола, но Радомир уже и так знал ответ.

— Три года, — напомнил ему Ворон. Радомир кивнул.

В дверь настойчиво постучали. Я села, сонно моргая и все еще не понимая, что происходит. Ярослав же уже спешил к дверям. На пороге оказался Серко. Я подтянула к самой груди одеяло, когда мальчик вошел в нашу с Яриком комнату, решительно пересек ее и остановился напротив меня. Он был полностью одет в вычищенную дорожную одежду. Окинул нас спокойным взглядом светлых глаз и сказал:

— Я пришел попрощаться.

Ярослав потупил глаза, я видела, что мальчик расстроен.

— Спасибо тебе за все, Серко, — сказала я. Мальчик кивнул.

— Я сейчас оденусь и спущусь попрощаться с остальными, — говорю я ему.

— Хорошо, — ответил он, — Только поторопись. Мы скоро уезжаем.

Они с Яриком вышли из комнаты. Я слезла с кровати, поспешно натянула платье, переплела косу и последовала за мальчиками. Сбежав вниз по ступенькам, увидела, что мужчины закончили завтрак. Ворона среди них не было. А Серко с Ярославом уже сидели рядом с ними, уплетая за обе щеки пшённую кашу, сдобренную медом. Я немного помялась, так и не присоединившись к сидящим за столом, прежде чем мне удалось выдавить слова прощания и пожелания доброго пути. К моему удивлению, мужчины заулыбались, глядя на меня, кто-то из них даже поблагодарил за напутствие.

— А где Ворон? — обратилась я к Серко, хотя почему-то прощаться именно с ним мне совершенно не хотелось. Возможно, я попросту боялась его? Но правила приличия заставляли меня сделать это. Элементарное чувство благодарности за спасение и проявленную заботу о нашей с Ярославом дальнейшей судьбе требовало от меня пойти и попрощаться, тем более, что я была уверена, что мы больше никогда уже не увидимся снова. Все-таки за последние месяцы наших скитаний с Ярославом, он был первым, кто отнесся к нам по-доброму и помог в трудную минуту.

Серко кивнул головой на дверь.

— Он на конюшне, — сказал мальчик.

Я направилась к выходу, попутно лавируя между переполненными столами. К моему удивлению, за завтраком свободных мест не оказалось. Кажется, все, кто остановился в таверне, решили одновременно спуститься вниз этим утром. Выскочив в двери, я с облегчением вдохнула свежий морозный воздух и пошла в сторону конюшни, отметив по пути, что ворота слегка приоткрыты. Я проскользнула в широкий проем и оказалась в довольно теплом помещении. В стойлах стояли кони. Терпкий лошадиный запах смешивался с ароматом сухого сена, наполняя воздух ароматом деревни. Я шагнула вперед. В конюшне царил полумрак, но я без труда разглядела высокую фигуру Ворона, стоявшего в нескольких шагах от меня. Мужчина гладил склоненную к нему морду коня и чем-то угощал его с руки, наверное, это был сахар. Жеребец тихо всхрапнул и повел ушами, почувствовав мое присутствие. Ворон медленно оглянулся назад.

— Влада? — произнес он мое имя, впервые за те несколько дней нашего знакомства он назвал меня по имени. Оказывается, он все-таки его знал, поняла я.

— Я не помешала? — спросила я.

Он покачал головой, при этом неотрывно глядя на меня. Потом поманил рукой, призывая подойти ближе. Я нерешительно приблизилась, остановившись от него на расстоянии вытянутой руки.

— У меня кое-что есть для тебя, — Ворон снял со своей груди круглый кулон на тонкой золотой цепочке и шагнул ко мне. Я едва сдержалась, чтобы не попятится. Мужчина тем временем надел мне на шею украшение и незаметным движением коснулся моего подбородка. Я снова почувствовала странное тепло, исходящее от него, подняла на Ворона изумленные глаза.

— Что это? — спросила я, поднимая руку и прикоснувшись пальцами к голубому камню в резной оправе. Мне показалось, или кулон источал то же тепло, что и его владелец.

— Это защитит тебя, — ответил Ворон. Его пальцы все еще держали меня за подбородок и, кажется, не собирались отпускать.

— От чего он меня защитит? — спросила я и осторожно повела головой, освобождаясь. Рука Ворона опустилась. Темные глаза в полумраке конюшни казались совсем черными.

— Поймешь, когда придет время, — сказал он и добавил, — А теперь говори то, что собиралась.

Я шумно выдохнула, протараторила слова благодарности за свое спасение от нас с Ярославом, потом что-то еще проговорила, какую-то несуразицу и вихрем выскочила из конюшни. Мое сердце испуганно билось в груди. Я обернулась назад, и мне на мгновение показалось, что из темноты на меня смотрят его черные глаза и в них опять полыхает пламя. И мне отчего-то стало легче от осознания того, что сегодня мы видимся с ним в последний раз.

После отъезда Ворона и его людей, жизнь для меня и Ярослава поменялась в лучшую сторону. Как и обещал мне северянин, он вполне надежно утроил нас у хозяина таверны. Мало того, что я получила постоянную работу, но даже Ярослав был пристроен. Он помогал на кухне, пас скот с мальчиком пастушонком, по имени Стипко. Они были почти одного возраста и быстро сдружились. Ярик даже получал от Радомира какие-то деньги, конечно, это были гроши, которые, впрочем, очень быстро тратил на леденцы и прочие сладости в соседней лавке у купца Путяты.

Сам городок, в котором мы теперь жили с братом, оказался довольно маленьким и серым, стоящем на торговом пути, что было только на руку Радомиру. Его таверна почти всегда была забита до отказа. Купеческие обозы, военные отряды, переправляющиеся из города в город, собирающие дань, простые путешественники — все останавливались в нашей таверне, наверное, потому, что сам хозяин славился честностью, да и готовили у него отменно, что было совсем не последним делом.

В городе главным был староста, но я никогда не видела его в лицо. Иногда он проезжал верхом мимо нашего двора, но я не особо стремилась посмотреть на этого мужчину. Какое мне было до него дело?