Я скривилась от гнева. Как же, недоразумение!

— Мы уходим, — Льет махнул рукой своим людям и они стали медленно отступать назад, при этом не поворачиваясь спиной к противнику. Я встретилась глазами с Кокчей. Он улыбнулся мне, словно благодаря за спасение. Он, как и я, прекрасно знал, что это вовсе не было шуткой со стороны Льёта. Если бы я вовремя не вмешалась, Кокча был бы ранен или даже убит.

Эйнар молча смотрел вслед уходящим воинам. Он не разрешил никому преследовать их, хотя по всему было видно, как ему хотелось этого. Льёт называл его дядей, подумала я, значит они с Кокчей приходятся друг другу братьями. Я опустила лук, посмотрела на окровавленную стрелу, валявшуюся в земле. Что-то здесь было не так.

— Спасибо, — неожиданно нарушил тишину голос Эйнара.

Я посмотрела на безногого мужчину на пороге и кивнула ему.

Нож гостей все еще торчал в дереве, как напоминание об их вторжении.

Весна подходила к концу, а корабль Хагена так и не показался на горизонте. Айге тайно радовалась. Я видела это по ее светящимся глазам. С каждым днем, который приближал нас к лету, она все сильнее надеялась, что он погиб. А я почему-то была твердо уверена в обратном. Я заметила, как ждет сына Эйнар. Он не показывал, что переживает, но я видела иногда на его лице задумчивое выражение. Я уже сама начала переживать и думать, что все-таки произошло что-то плохое, когда в первый день лета услышала радостные детские крики. Я выглянула в окно и подозвала ближайшего мальчишку, остроглазого с забавными светлыми вихрами.

— Что случилось? — спросила я.

— Хаген вернулся, — ответил тот и рванул к воротам, вместе со стайкой такой же быстроногой детворы. Я бросила замешенное тесто на столе и быстро вымыла руки, велев одной из рабынь закончить за меня, а сама поспешила в комнату к Айге, попутно успев отдать распоряжение на счет обеда. Люди, вернувшиеся с моря, наверное, были очень голодны и устали с дороги.

— Вернулся! — сказала я, широко распахивая двери.

Айге подняла на меня большие глаза, в которых стояли слезы. Я нахмурилась.

— Ты выйдешь и встретишь его, — сказала я твердо, — А потом скажешь свое решение, каким бы оно не было, но сейчас ты должна выйти, или я просто выволоку тебя за руку.

Айге удивленно посмотрела на меня, потом лицо ее исказилось от гнева. Я впервые видела, чтобы моя маленькая сестричка была в таком состоянии. Обычно она всегда излучала доброту и была самым светлым существом в моей жизни. На мгновение мне показалось, что она сейчас заупрямится и не пойдет. Я понимала также и то, что не осуществлю своих угроз, но к моему удивлению, она прошла мимо меня в двери и направилась к выходу во двор. Я последовала за ней.

Я увидела Хагена только когда расступилась приветствовавшая его толпа жителей поселения. После объятий брата, он поклонился отцу и только потом взглядом отыскал нас с Айге. Мы с сестрой стояли рядом. Я улыбнулась вождю и низко склонилась перед ним. Айге едва кивнула. На ее лице застыла маска безразличия, отчего мне сильно захотелось встряхнуть ее, но я сдержалась. Хаген улыбнулся, и я немного удивилась его реакции на поведение моей сестры. Он не выглядел сильно расстроенным, а если быть совершенно честной, то кажется, ему было совершенно безразлична сама Айге и ее реакция на его возвращение. Вождь сильно загорел, отчего шрам на его лице стал еще более заметным. Темная безрукавка обнажила огромные бронзовые руки перевитые канатами жил. Я потупила глаза, понимая, что смотрю на него слишком долго и это показалось мне самой неприличным.

— Идемте в дом, — услышала я голос Эйнара. Я проскользнула вслед за Кокчей и его братом, чтобы проследить за тем, как рабы накроют столы. Айге осталась во дворе.

— У меня для тебя подарок! — я едва не подпрыгнула при звуке его голоса и выронила из рук пустой кувшин. С глухим ударом тот упал на деревянный пол, и я тут же бросилась его поднимать. Была уже ночь, когда все дружинники разошлись, и слуги только закончили уборку в зале. Я поднялась с кувшином в руках и посмотрела на Хагена, стоявшего передо мной. Я даже не заметила, как он вошел в зал, и понятия не имела, сколько простоял здесь, пока я возилась с рабами и проверяла, настолько хорошо был вычищен зал, после ужина. После отъезда Хагена, его отец попросил меня временно побыть в доме за хозяйку. Я согласилась, зная, что от Айге подобного ждать не приходилось, и Эйнар это прекрасно видел и понимал. Теперь, когда Хаген вернулся, я намеревалась отдать ему связку с ключами, которой по обыкновения владела хозяйка дома. Что ж, подумала я, мне представился прекрасный повод это сделать сейчас.

Я медленно поставила кувшин на вычищенный стол и повернулась к вождю, стараясь не смотреть ему в глаза. Потом так же медленно сняла с пояса связку ключей и протянула их ему, приблизившись на расстояние вытянутой руки. Хаген посмотрел на меня, потом покачал головой.

— Их дал тебе отец, — сказал он, — Я согласен с его решением.

— Но Айге, — запротестовала я.

Хаген рассмеялся и внезапно сунул мне в руки какой-то тяжелый предмет, замотанный в ткань. Я подняла на него глаза и, встретившись с ним взглядом, неожиданно заметила, что в голубых глазах больше не было льда, как при нашей первой встрече. Наверное, в моем лице было что-то такое забавное, или проявились эмоции, но вождь рассмеялся и сказав: Владей, — покинул зал.

Я посмотрела ему вслед, потом осторожно положила подарок на стол и развернула ткань. На моих губах тот час появилась улыбка, когда я увидела, что он мне подарил. Это оказался великолепной работы кинжал в дорогих ножнах, покрытых драгоценными камнями. Я прикоснулась рукой к холодной поверхности и внезапно отдернула назад руку. Слишком дорогой подарок, для такой как я, подумалось мне. Я с неохотой завернула кинжал в ткань и села на лавку, не отводя взгляда от подарка. Что это могло означать? Может, он, таким образом, хочет через меня добиться расположения Айге? Или это что-то другое?

Я поднялась на ноги и бережно взяла в руки драгоценный подарок, а затем поспешила выйти из зала, направившись в свою комнату.

Когда я пришла, Айге уже спала, подложив под голову тонкую белую руку. Я склонилась над ней, любуясь идеальными чертами прекрасного лица и невольно сравнив себя с ней, поняла, что мне никогда не быть и наполовину такой красивой как она.

Я спрятала подарок Хагена среди своих вещей и легла на лавку. Сквозь открытое окно доносились стрекот сверчков. Под их монотонное пение я и заснула. И всю ночь, до самого рассвета я видела во сне теплые голубые глаза вождя.

В последнее время, у меня вошло в привычку ходить перед сном к морю. Я любила слушать плеск волн и шуршание камней, перекатываемых в песке. Приходя, часто садилась на облюбованный валун и могла подолгу любоваться бардовыми и золотыми закатами, чувствуя теплый летний ветер, шевелящий мои волосы и прикасающийся к коже. Иногда, я сбрасывала с ног обувь и погружала их в прохладную морскую воду, или могла пройтись вдоль кромки, чувствуя, как погружаются мои ступни в колючий песок. В один из летних вечеров, гуляя, как обычно босиком по воде, я внезапно поняла, что уже не одна на берегу. Словно ветер донес до моего слуха чужое дыхание. Я замерла и, резко обернувшись, увидела Кокчу, сидящего на моем валуне и глядящего на меня своими на удивление серьезными глазами. Я поспешно вышла на берег и приблизилась к нему. Он расплылся в улыбке и стал вновь походить на себя прежнего, веселого младшего брата вождя.

— И часто ты тут гуляешь? — спросил он.

Я кивнула и села рядом с ним, вытянув ноги.

— Мне нравится море, — сказала я, обратив свой взор куда-то далеко за горизонт, — Я отдыхаю здесь.

Кокча посмотрел на меня и, внезапно с его лица слетела улыбка. Он снова стал серьезен.

— Я скоро отправлюсь в поход, — сказал он и посмотрел на меня, — Вернусь не раньше начала зимы…