Поздно вечером ко мне зашел Трофим Иванович Панфилов. В руке зажата старая кепка, седоватые брови насуплены, на глазах слезы. Сел, сказал глухо:

— Горит степь. А на бригадном стане — в полной готовности тракторы, молотилка.

Мы вышли на крыльцо. Вдали небо освещали красноватые всполохи. Возле нас скрипели подводы, слышались детский плач, голоса женщин. В небе раздавалось хищное урчание «хейнкелей», немецких бомбардировщиков, державших курс на Ростов.

— А все-таки выдюжим, — убежденно сказал я, отвечая собственным мыслям.

— Не об этом я веду речь, Александр Пахомыч, — откликнулся Панфилов. — У фашистов кишка тонка одолеть Россию. Сообщения с фронта печалят меня.

На печали нам войной времени не отпускалось. Мы тут же решили с Панфиловым как можно быстрее вывезти из-под удара врага технику колхоза.

К утру село опустело, Ушли последние штабные машины. За околицей в рассветных сумерках тревожно дышала разбуженная орудийным гулом, опаленная пожарам степь. Последними покинули Синявку партизаны. Отряд уходил в плавни.

Вскоре я, Рыбальченко и Куринков в штабе моряков встретились с Куниковым. Цезарь Львович сидел в своей комнатке за столом. Рядом на кровати, прикрытой плащ-палаткой, лежала карта. Непривычно небритое лицо командира выглядело усталым, но глаза смотрели зорко, с обычной лукавинкой. Он вышел нам навстречу, пожал руки и сказал:

— Так вот, товарищи, боевая обстановка вам знакома. Райком снова в плавнях? — пошутил он, обращаясь ко мне и добавил: — Крепче держи партийную инициативу, секретарь!

Моряк склонился над картой:

— Сейчас от устья Дона по восточному берегу Азовского моря, Керченского пролива и дальше занимают оборону войска Северо-Кавказского фронта под командованием Маршала Советского Союза Семена Михайловича Буденного. Черноморскому флоту и Азовской военной флотилии приказано помогать наземным войскам в обороне побережья и не допускать высадки вражеских морских десантов. Наш отряд получил распоряжение отойти к Чембур-косе. — Куликов понизил голос: — Я дважды обращался к своему командованию за разрешением оставить отряд в плавнях. Отказали.

Мы с Рыбальченко переглянулись. Партизаны теряли надежных боевых друзей. Позже нам стало известно, что Куников, обращаясь с такой просьбой, выражал желание всех моряков. Бойцам отряда, успевшим узнать в этом районе каждый уголок, пользующимся братской поддержкой населения и партизан, не хотелось оставлять дельту Дона. Куников выдвинул план внезапного удара из плавней в тыл вражеской переправе. Он надеялся вместе со своим отрядам остаться в тылу немецко-фашистских войск, но добиться этого ему не удалось.

Несмотря на то, что моряков и партизан отделяло большое расстояние, мы обсудили возможные совместные боевые действия, обдумали средства связи. Тут же решили подготовить гитлеровцам на островке «сюрприз»: в подвал под домом подложить заряд и взорвать его, когда немцы проникнут в помещение. В виде приманки оставляли пианино.

— Что, старина, не жалко тебе инструмента? — опросил Цезарь Львович у Куринкова. — Устроим концерт фашистам?

— Обеспечим гроб с музыкой, — хмуро ответил Петр Федорович.

Совместно мы обсудили, где лучше базировать партизанский отряд, места размещения запасных баз. Куников рассказал, как, по его мнению, надо действовать при взрыве баркасов с горючим, перегородивших Дон близ хутора Рогожкино.

В конце июля на участке Миусского фронта создалось тяжелое положение: враг, сосредоточив большие силы, перешел в наступление. 24 июля наши войска оставили Ростов и отошли за Дон.

Через два дня под вечер в устье Дона вошел немецкий разведывательный катер. Он осторожно причалил у «Комитета донских гирл». На островок высадились гитлеровцы с овчарками на поводу. Немцы обошли вокруг дома, походили по островку и вернулись на катер. Взлетели две зеленые ракеты — по-видимому, разведчики давали знать, что островок осмотрели, опасности нет.

Вражеский катер заспешил вверх по Дону. Как только он скрылся из виду, партизаны пересекли речку Егурча и залегли на островке в густых зарослях, где находилась подрывная машинка.

Вскоре в сгустившихся сумерках к причалу со стороны моря подошли два сейнера. На одном из них вспыхнул прожектор. Яркий луч заскользил по кустам, траве, деревьям. Не обнаружив опасности, команды отшвартовали суда. На берегу послышались голоса. Говорили на немецком языке и по-русски. Ко мне подползли Леня Сидоренко и Ваня Ющенко. Леня прошептал возбужденно:

— Товарищ комиссар, мы по голосу узнали Зубкова и Чуднова, предателей из Синявки.

Я приказал молодым партизанам занять свои места и ждать сигнала.

Мы слышали, как атаман Зубков советовался с полицаями, где забросить сеть, чтобы из разнорыбицы сварить уху. Вслед затем из распахнутой двери дома сиплый голос прокричал:

— Сообщите господину коменданту, что здесь есть исправное пианино!

В дом вошла группа немцев. Я невольно затаил дыхание. Оглушительной силы взрыв потряс все вокруг. С верб в темное небо поднялись стаи грачей Машинка в руках подрывника Сидоренко сработала безотказно. Прозвучала партизанская команда: «Действовать!»

С возгласами «Смерть фашистам!», «Бей предателей!» бойцы нашей группы ринулись на врагов. На сейнеры полетели гранаты, там начались пожары. Метким огнем почти все гитлеровцы и пособники были уничтожены. Лишь немногим удалось спастись вплавь.

После жаркой схватки мы услышали приглушенные расстоянием автоматные очереди, разрывы гранат. Это выше по реке действовала вторая группа партизан. В одном из ериков народные мстители столкнулись с разведывательным катером фашистов. Бойцы Александр Рымарь и Константин Голоснов без промаха забросали катер гранатами: с десятью гитлеровцами и их овчарками было покончено в несколько минут.

С каждым днем борьба нашего партизанского отряда с немецко-фашистскими захватчиками в плавнях Приазовья становилась все более ожесточенной. Партизаны уничтожали живую силу врага, топили его катера, истребляли пособников оккупантов.

Вскоре после своего появления в дельте Дона немцы направили вверх по реке к Ростову большую труппу сейнеров и катеров. Вблизи хутора Рогожкино на них обрушился вал огня. Пылали баркасы с нефтью, подожженные партизанами. Суда врага долго не могли преодолеть этот барьер.

Фашисты с помощью предателей усилили прочес займищ. В первых числах августа отряд столкнулся с засадой. В ожесточенном бою в районе Борисовского сада погибли смертью храбрых Александр Рымарь, Леня Сидоренко и Ваня Ющенко.

Положение отряда с каждым днем ухудшалось. Разведка сообщила, что фашисты подготавливали облаву значительными силами. В ночь на 5 августа отряд перебазировался в более потайное место — Зеленков Кут. Но к исходу дня нас враги все-таки окружили.

Партизаны приняли неравный бой. Они умело использовали купины, прибрежные яры и заросли. Меткие пули народных мстителей сразили больше сотни захватчиков. Партизанам удалось вырваться из окружения. Отряд, понеся потери, ушел от разгрома. Мы вынесли раненых, сбили фашистов со следа. Но нельзя было оставаться в плавнях.

Мы неоднократно слышали о смелых действиях куниковцев в Азовском море. Их катера базировались в районе Таманского полуострова. Приняли решение: идти на соединение с нашими побратимами — моряками.

…Ночь. Мы плывем навстречу неизвестности. Дует встречный низовой ветер. Гребцы налегают на весла. На душе тяжело. Покидаем родные места, могилы погибших товарищей.

Я окинул взглядом плавни. Там, где почти вплотную подходят они к Синявке, виднелись языки пламени. Горели колхозные постройки и хаты, подожженные врагом. При виде нового злодеяния гитлеровцев руки невольно сжимали оружие.

Подумалось: найдутся и в Синявке патриоты, которые продолжат борьбу с ненавистными захватчиками. А позже я узнал, что под руководством члена райкома ВЛКСМ Аркадия Панфилова синявские комсомольцы создали подпольно-диверсионную группу. По заданию районного комитета партии и военного командования панфиловцы вели агитационную работу среди населения, собирали сведения о противнике, совершали смелые диверсии.