— Воистину так, — соглашается Арчет. — А ты так и будешь перемазанным ходить?

— Да нет, — говорю. — Вот сейчас мыло найду и отмываться пойду. А ты, раз уж под руку попался, сначала воду мне сливать будешь, а потом обедом кормить. У вас ведь тут, как я понимаю, все еще постный день, а герои, между прочим, тоже люди и тоже есть хотят.

— Я думаю, — серьезно так говорит Арчет, — что для такого великого героя обед отыщется. Вот только извини — драконятину предложить не смогу.

— Ладно, — говорю. — Как-нибудь переживем. А вообще, знал бы, что эта тварь съедобная, обязательно приволок пару окорочков. Весь бы он, конечно, в кузов не влез, но грудинку, я думаю, довезли бы — «Аризона», — киваю, — три четверти, как-никак.

— Грудинку, говоришь?

— Именно, — скромно так говорю. — И приготовил бы этого дракона по-киевски. Всю жизнь, понимаешь, мечтал попробовать дракона по-киевски.

Арчет и глазом не моргнул.

— Договорились. Будешь угощать — позовешь.

— Заметано, — киваю.

Полез в кузов, откопал там брусок мыла завернутый — как он только во время всей этой перетряски из кузова не вылетел — и уже было к колодцу двинулся, как вдруг кое-что еще припомнил.

— Вот еще что, — говорю, — насчет героев. Самый великий герой, из тех, кого я лично знал, ростом аккурат мне до плеча доставал. Щуплый такой паренек, по прозвищу Клоп. Снайпер, полсотни душ на тот свет переправил, а на вид — соплей перешибешь.

Арчет аж на месте замер, прямо как давеча дракон — словно на стенку наткнулся.

— Один человек убил пятьдесят других? — недоверчиво так переспрашивает.

— Пятьдесят восемь, — уточняю. — Это на тот момент, когда я его последний раз видел. Сейчас уже, наверное, больше — если самого не ухлопали. Но это я так, к слову. Пошли, что ли, отдраиваться?

Ладно. В общем, пока я отмывался, пока опять гимнастерку новую искал, пока обедал, пока с местными гавриками насчет волокуши для «фоккера» договаривался, пока то да это — уже если и не вечер наступил, но заполдень хороший. Точнее не сказать, потому как солнце опять за облака убралось — но тут у них, как я погляжу, только по большим праздникам, да и то не на весь день — мигнуло, вот оно, мол, я, кручусь еще на небе помаленьку, и обратно за облака сгинуло. А вы там, внизу, сами крутитесь… как хотите.

Короче, мелочь всяческую я подразгреб, поискал рыжую — не нашел, и даже спросить не у кого — Арчет ее не видел, он большую часть времени со мной гаврикам мозги полировал… до зеркального состояния. Аулея вообще в замке не оказалось, а Матика сказала, что забегала рыжая на секунду, схватила корку со стола и умчалась по своим рыжим делам. Сказала и при этом на меня вопросительно так посмотрела.

— А что я? — говорю. — Сам ищу.

Я ведь ей не сторож и уж тем более не брат.

Покрутился еще по замку, плюнул и пошел к попу. Открываю дверь часовни — ну, так и есть — Кара с Иллирием чуть ли не в обнимку сидят, обсуждают чего-то.

— Ну вот, — говорю. — Я ее по всему замку разыскиваю.

— А я уже давно здесь. Садись и слушай. Времени у нас совсем не много.

Сел. Слушаю.

— Мне, — начинает поп, — удалось узнать точное место, куда отправится Гор-Амрон. Это — здесь, — и пальцем в карту ткнул.

Посмотрел я на карту под его ногтем — и ничего не увидел. Потому что не было там ничего. В сантиметре слева — холмик, справа — два деревца кривых, а под самим ногтем — белая бумага.

— Я знаю это место, — говорит Кара. — Там раньше была пасека. Дом пасечника мог сохраниться до сих пор.

— Зер гут, — говорю. — А в чем проблема?

— Понимаешь, — говорит поп, — мы тут с Карой ваш прошлый поход обсудили.

— Ну и?

— Сильно мне, — говорит Иллирии, — не нравится, что на вас на Тайных Тропах напали. Никогда еще такого не было. Я вот даже в древние летописи сунулся — и там ни одного упоминания нет, чтобы слуги Тьмы могли на Тайные Тропы проникнуть.

— Стоп, — говорю. — А кто сказал, что те суслики в чалмах — слуги Тьмы? А может, это местные, может, живут они там?

— Человек, — заявляет Кара, — не может выжить в Мире Зеленого Неба больше двух дней.

— Человек, — говорю, — может в таком аду выжить, что любая инфузория давно бы удавилась.

— Нет, — говорит поп. — Мир Зеленого Неба, Криснолан, известен уже не первый век, и многие проходили сквозь него. И знали бы о человеческой расе в нем.

— Допустим, — говорю. — Ну, если не местные, тогда, например, такие же прохожие, как и мы, из еще одного мира, а может, даже и из вашего. Только не слуги Тьмы, а самые обычные бандюги. Уж чего-чего, а желающих на дороге подзаработать всегда и везде хватало. А что это за дороги — Тайные Тропы, автобан Берлин-Бремен или там рокада Муром-Нафиг — это уже детали.

— Но обычные разбойники так себя не ведут, — возражает рыжая. — Сразу убивать…

— А что, — говорю. — Трупы-то обыскивать проще.

По себе знаю.

— Кем бы они ни были, — говорит Иллирии, — но я думаю, что ближними Тропами вам идти не стоит. По крайней мере до тех пор, пока я не узнаю, кто еще проникает на них, вам лучше пойти дальней Тропой.

— Вот если мне еще кто-нибудь растолкует, — говорю, — чем дальняя тропа от ближней отличается, — будет совсем замечательно.

— Все очень просто, — начал поп. — Ближними называются те тропы, которые ведут в миры, не очень отличающиеся от нашего. И чем дальше Тропа — тем более непохожим становится мир, по которому она ведет.

— Неплохо. А этот, — спрашиваю, — с зеленой крышей, он какой, дальний или ближний?

— Ближний, — говорит Кара. — Один из самых близких.

Ни черта ж себе, думаю, схожесть. А какие ж тогда дальние? Шагнул, значит, дыхнул — а там вместо нормального воздуха химия какая-нибудь, вроде иприта.

— Самый подходящий для вас — Травяной Мир, Невсклертиш. Он достаточно далеко от нашего, и… в нем сложно устроить засаду. Вдобавок есть один выход из него неподалеку от того места, куда собрался Гор-Амрон. Но только…

— Что «только»?

— В Травяном Мире, — говорит поп, — вам придется добираться до нужного места намного дольше, чем здесь. Вы можете не успеть. Расстояния там… иные.

— Намного больше, — спрашиваю, — это сколько? В километрах?

Поп на рыжую посмотрел.

— В твоих километрах, — говорит Кара, — больше ста. Примерно сто двадцать.

Черт, думаю, а ведь действительно не успеваем. На месте надо быть завтра, желательно к утру, а сейчас уже к вечеру клонится.

— Одна я могла бы успеть, — говорит Кара. — Пришлось бы скакать всю ночь… Гармат бы выдержал. Но кроме него, в замке по Тайным Тропам может ходить только один конь, отцовский Алшор, а он не подпустит к себе чужака.

— Да к тому же, — говорю, — Аулея в замке нет, а если к вечеру и вернется, то коня того хватит как раз до конюшни доплестись. Нет уж, гужевым транспортом как-нибудь в другой раз воспользуемся.

— А…

— Думать же иногда надо, — говорю. — Зачем нам лошади, если во дворе машина стоит. Что, неужто из кучи Миров этих нельзя такой подобрать, по которому проехать удастся? В крайнем случае, можно и поближе чего-нибудь. А я заодно посмотрю на засаду, которая против авиационного крупнокалиберного полезет, и на то, что от этой засады останется.

Рыжая с попом на меня посмотрели… потом друг на дружку… потом опять на меня.

— А ведь и верно… — начал поп.

— …Этот железный конь, — рыжая подхватила, — уже ходил между Мирами. И он домчит нас до нужного места еще до рассвета.

— Он и до заката домчит, — говорю. — Если постараться и если с дорогой повезет.

А я уж постараюсь. Ночью по незнакомой местности ехать, да что там — по незнакомому Миру, — не знаю, как кто, а я лично до таких аттракционов невеликий любитель. У «Доджа», конечно, полный привод, да и фары неслабые, но опять же — кто его знает, чего на эти фары из темноты прилетит: мотылек, дракон или, скажем, «Юнкерс»?

— В Травяном Мире твоему железному коню будет легко. Там… гладко.

Ну, ну.